В. Бирюк - Шантаж Страница 7

Потом пришёл «Конец Света». То есть наоборот — он не пришёл, хотя его очень ждали.

«Я скучаю на матрасе лёжаЧто-то не идёт ко мне СерёжаВидно зеркала мои совралиЧто красивше я евоной крали».

«Христианство как зеркало идиотизма». Общечеловеческого. «Конец для Светы» — не пришёл. «Зеркала» — в очередной раз «соврали».

Но люди же, особенно — искреннее верующие — готовились! Достойно встретить, не ударить в грязь лицом… Точнее — наоборот. Как и требуется от отшельников, столпников, пустынников и юродивых — именно лицом и именно в грязь. «Умаление плоти своей греховной». Тренировались, разминались… У кого сколько выдумки хватало.

В порядке подготовки к «всемирной премьере по подведению всеобщих итогов» епископ Пражский Адальберт, например, решил спешно донести «благую весть» до язычников-пруссов. «Пока нас всех не накрыло». Этакое «крещение в последний час».

«Проложим-ка за Вислою невиданный маршрут.До отправленья поезда осталось пять минут».

В 997 году он высадился с парой монахов на побережьи Самбии. Сначала его встретили радушно, приняв за торговца. Потом поняли, что это — проповедник чужого бога и стали отовсюду прогонять. Статья Первая Брутеновской Конституции на этот счёт сформулирована однозначно. А вот статья Четвёртая к нему не была применена. Аж 10 дней. А потом случился культурологический конфликт со смертельным исходом.

Адальберт случайно забрёл в священную рощу пруссов и там заночевал. Да он вообще ни о чём таком и не думал! Он же епископ Пражский! Для него всякое священное место — обязательно! — строение. Храм, церковь, часовня, капелла, базилика… На крайний случай — склеп или крест. Что-то сделанное и каменное. О «святости» применительно к объекту природного происхождения… Даже и мысли не возникает! Священные высоты, рощи, камни… Да это ж всё ещё евреи поистребили! Аж при царе Давиде! За тысячу лет до Рождества Христова! Что за древние глупости?

А для пруссов — вот эта роща, совокупность земли, деревьев, кустарников — храм божий. Даже не символ, а конкретное место жительство конкретных божеских сущностей. Жилая квартира давно и хорошо знакомых богов, чуть ли не родственников. И пруссы очень обиделись. А вам бы понравилось, когда в вашем храме мало того, что храпят и попукивают, так ещё и исполняют все вечерние и утренние гигиенические процедуры? Там же есть свой специальный человек! Служитель, жрец, между прочим, который сам пропалывает лопушки. И помощь ему не нужна, особенно — таким способом.

Беднягу-святотатца «по этнографической безграмотности» накололи на копьё и отрубили голову. Это — в Пруссии. В Риме — объявили святым. За неуместно произведённую дефекацию? Ну, бывает.

Непонятно, чего он вообще туда полез. Происходя из довольно знатного чешского рода, Адальберт в роли пастыря не мог справиться и с собственными соплеменниками. За несколько лет до своей миссии он пытался всучить свой епископский посох одному из чешских аристократов поскольку: «не чувствует себя способным отвратить народ от идолопоклонства, полигамии, кровосмесительных союзов». Крещёных чехов не может, а диких язычников-пруссов — «как два пальца об асфальт»? Потом он просто бросил свою паству в Чехии и несколько лет отсиживался у родственников за границей. Даже Папа Римский был вынужден сделать ему замечание — «о ненадлежащем исполнении должностных обязанностей». Попросту — долговременный прогул.

И тут Адальберт попросился в миссионеры. Или это была такая извращённая форма самоубийства с целью попадания в рай? Если так, то он преуспел. Его останки были выкуплены королём Болеславом Храбрым золотом по весу, а сам он через два года — канонизирован. Мощи были положены в соборе в Гнёзно. Поляки получили собственного настоящего святого. Причём — чеха. Болеслав таким образом подтвердил свои претензии на Силезию. И всё затихло.

— Глава 113

Но так же не бывает!

— Или вы хочете сказать шо таки настоящий пшек отдаст во такую кучу золота кое-каким-то «за просто так»?! Ой, не смешите мои седые… гланды! Таки вы зовсим не знаете людей! Да он же просто дал этим мазурикам подержаться! Чисто на минуточку!

Болеслав знал, где лежит «цена святого человека» и пришёл за своим золотишком. В 1010 году Болеслав разгромил и выжег главное святилище в Ромове. Самого верховного жреца и попавшихся поблизости — казнили. Очередному Криве-Кривайто пришлось обустраивать новое жилище богов на другом берегу реки, строить вот эти здоровенные пятнадцатиметровые валы. А главное — пришлось понять, после такого наглядного урока как отрубленная голова своего предшественника, что народы надо не только «разводить», но и приумножать. А то боги… как-то не сильно защищают от иноверцев. И жрецы кинулись в другую крайность.

Многожёнство у балтов и славян существовало всегда. Первая жена была главной. Но и иметь ещё двух женщин было нормально. Лишь бы доход позволял всех их прокормить. В реальности у пруссов это получалось плохо — своих женщин при таких, установленных жрецами порядках, на всех не хватало. И тут очередной Криве-Кривайто разворачивает своё «стадо» в другую сторону — вводит для воинов-витингов обязательное многожёнство. «Боги повелевают…». Цель — спешное восстановление подорванной войнами и капризами теократического управления численности популяции. Создание достаточного мобилизационного резерва.

«Дам каждому воину — дом и четырёх жён». Так махди в Судане сманивал к себе солдат противника. Только между Вислой и Неманом — не Судан. И не мусульманский пророк-махди, а «наместник ПерунаК на земле». Поэтому ограничились… тремя «кобылами» на каждого «мерина». Демографический взрыв — случился. Его несколько притормозил разгром Самбии викингами через несколько лет после похода Болеслава. Но механизм «расширенного воспроизводства стада» был запущен, и поражение только усилило понимание актуальности и истинности библейского приказа: «плодитесь и размножайтесь».

В конце того, 11 века, прусские дружины впервые вышли за пределы своих земель. Усидеть дома они уже не могли. Ну, понятно, при расширенном воспроизводстве населения по такой технологии — женщин надо брать где-то ещё. Соседи — курши, жмудь, ашукайты, ятвяги… — язычники. Статья Вторая божественной конституции: «все страны и люди, которые нашим богам принесут жертвы, должны быть нами любимы и почитаемы». Их и так уже… жрецы «доят». Войны для захвата «жеребых кобылиц» — пресекаются «высшей властью». И тогда для спешного получения боеспособного «приплода» в «посомом стаде» остаются только христиане. Точнее — христианки. А где их взять?

Таких места два — Готланд и Польша. Средневековые хронисты несколько столетий подряд отмечали, что пруссы не были замечены в морском разбое, в отличие от скандинавов или западно-славянских племён бодричей и руян. Но на севере Самбии полно женских захоронений готландок. Похоже — «по согласию». Не женщин — их мнение никому не интересно. «По согласию» продавцов этих рабынь. «Кто девушку ужинает, тот ею и торгует».

Основной доход пруссам даёт пушнина. Хронисты проливают слёзы над единоверцами-христианами, которые готовы продать за эти шкурки едва ли не душу. Душу христианскую! Грустить о продаже женщин-христианок язычникам… Фу, какие мелочи. И Адам Бременский восхищаются язычниками-пруссами, у которых меха не вызывают прилива столь мощных эмоций: «Тамошние жители очень низко ценят золото и серебро, а чужеземных шкурок, запах которых донёс губительный яд гордыни в наши земли, у них в избытке».

Не воюя на море, пруссы всё активнее воюют на суше. Охота за полячками становиться национальным видом спорта, повседневным бизнесом и попадает в исторические хроники. Это занятие и послужило, отчасти, причиной гибели пруссов — пограничная Хелмская земля обезлюдела от набегов витингов, и Конрад Мазовецкий отдал её Ордену Госпитальеров.

Этот средневековый аналог международного «Красного креста», созданный немецкими купцами-простолюдинами для ухода за больными и раненными в Палестине во время Второго Крестового похода, уже превратился в воюющую организацию благородных рыцарей-монахов. Которую позднее назовут Тевтонским орденом.

К моему здешнему времени от похода Болеслава Храброго прошло полтора столетия. Пруссия усиливается, разрастается. Но коряво, бестолково, бессистемно. Умножается население. Подминаются соседи, те же ятвяги и жмудь. Но…

Для экспансии нужны три вещи: идея, деньги и воины.

Идея есть у Криве-Кривайто. Технология языческого миссионерства отработана веками. Нужно, конечно, развивать и оттачивать. Потому что на смену множеству мелких, не проработанных, узкоплеменных культов, как было полтысячелетия назад, приходит христианство. И приходит достаточно успешно — князья и народы крестятся и у западных славян, и у восточных.