Николай Башилов - Столыпинский галстук Страница 7

– Гениально! Единое колесное шасси! Это же прорыв в плане стоимости и массовости производства, проблемы запчастей, сроков разработки! Честно говоря, после нашего последнего разговора я в глубине души считал, что нам, говоря вашим языком, все же придется лечь под Германию, пусть и подрыгав возмущенно ногами для приличия. Теперь я так не считаю. Его блестящий анализ тенденций развития бронетанковой техники и построенная на этом теория танковых прорывов впечатляет. Он даже набросал великолепные эскизы новой техники и привел ее ТТХ. Если мы хотим успеть, нам нужно немедленно приступить к этой работе.

– Я дам министру промышленности соответствующие указания. Переведем заводы на работу в три смены.

– Каминьский позаботился и о прикрытии наших возможных усилий по наращиванию вооружений. Предлагает все списывать на наши якобы страхи перед возможным вторжением сталинских орд, ― отметил глава МИД

– Вполне правдоподобно, учитывая наши конфликты с русскими в недавнем прошлом, ― отозвался Пилсудский.

– Еще советует форсировать разработку легкого противотанкового оружия для мотопехоты, которая будет сопровождать и прикрывать танки. Что-то типа противотанковых ружей. И дальнобойных снайперских винтовок с оптическим прицелом на их основе. Мы как раз подумывали приступить к разработке подобных ружей. Они даже соответствующую аббревиатуру получили ― «UR». Нужно будет форсировать эти работы. И снайперский вариант тоже продумать.

– А мне еще понравилось его предложение использовать воздушные шары для захвата крепостей в Восточной Пруссии и других частях Германии, ― заметил маршал.

– Мне тоже. Грузоподъемность, к примеру, дирижабля «Гинденбург» ― 60 тонн. Однако управляемый и сложный дирижабль тут не нужен. Большого воздушного шара грузоподъемностью тонн 30―40 будет вполне достаточно. Такое количество «морской смеси»[6] эквивалентно сотни тонн тротила. После взрыва такой бомбы любую крепость можно брать голыми руками. А навести шар на крепость ночью, стравливая его по ветру на тросе, не представляется чем-то сложным.

– Интересна и его идея насчет сведения всей имеющейся артиллерии большой мощности в артиллерийские дивизионы по типам орудий и передаче их в распоряжение командующих наступающих армий. Нечего им ржаветь по казематам, если мы собираемся атаковать сами.

– Просто клад, а не парень. Откуда он столько знает? А как он вообще воспринял предложение о сотрудничестве?

– По докладам, достаточно спокойно, хотя, похоже, сразу понял, что скрывается под вывеской «аналитическое агентство». Сказал что-то вроде того, что будет рад послужить своим талантом на благо Польши. Что касается «откуда», то записка изобилует кучей ссылок на открытые источники. Я проверял, все указано точно. Вопрос только в том, как он все это нашел и успел прочитать? Может быть, стоит призвать его на службу и предложить работу аналитика при Генштабе? Все-таки секретоноситель такого уровня, и без присмотра…

Маршал на секунду задумался.

– Нет, не стоит. В этом случае он сразу попадет в поле зрения иностранных разведок. Продолжайте поддерживать установившуюся форму сотрудничества. Но, конечно, присматривайте ненавязчиво. Премируйте его и дайте новое задание. Пусть проанализирует, чего нам следует ожидать в ближайшее время от сталинской России.

– И еще предложите ему подумать над созданием «казус белли»[7] на случай, если дело все же дойдет до реализации наших планов, ― добавил глава МИД.

– Наши телодвижения не останутся незамеченными для президента. Как быть с этим? ― поинтересовался генерал.

– Я позабочусь об этом, ― откликнулся маршал.

Президент Польши Игнатий Мощчицкий, войдя в кабинет маршала Пилсудского, с некоторой опаской взглянул на своего «серого кардинала». Он не питал никаких иллюзий относительно того, кому в действительности принадлежит власть в стране.

– Игнатий, я принял решение предпринять некоторые шаги по укреплению армии, чтобы у Сталина не возникало никаких соблазнов относительно нас. Заниматься этим будет генштаб. Ты в это не вмешивайся. Если будут вопросы ― обращайся ко мне.

– Я вас понял, господин маршал.

Глава пятая

― Судя по размеру премии, Дар, твоя аналитика произвела впечатление.

– Хм, моя… А то ты не знаешь, сколько светлых голов на Мечте над ней работали. В ней предложен ряд прорывных концепций, которые в реале появятся лишь через несколько десятилетий.

– А что с новым заданием?

– Уже выслал свои наброски на Мечту. Все будет готово в срок.

– Хорошо. Ну что, Дарчик, пойдем гулять? Довоенная Варшава чудо, как хороша.

– Пойдем, мой звездный цветочек.

― Как вам новый перл от Янека, господа? ― вопросительно взглянул на своих соратников маршал.

– Он опять смог удивить. Талант у парня, ничего не скажешь.

– Согласен. Главный его вывод: в ближней и среднесрочной перспективе СССР нам можно не опасаться. Каминьский обосновывает свои выводы тем, что СССР только-только приступил к созданию своей тяжелой промышленности в соответствии с современными требованиями, и выкристаллизоваться в хорошо вооруженную и подготовленную армию это может лишь лет через десять-двенадцать. Кроме того, он полагает и достаточно убедительно обосновывает это, что в случае, если мы сцепимся с немцами, русские скорее будут сочувствовать нам, несмотря на все разногласия в прошлом. Слишком уж велики идеологические противоречия между коммунистами и фашистами. Также к Сталину, похоже, начало приходить понимание, что в случае прихода Гитлера к власти Германия может представлять серьезную угрозу для СССР в будущем. Так что помогать не станут, но и в спину не ударят. И все же, Август, форсируйте заключение с СССР договора о ненападении.[8] Пусть будет хотя бы такой договор.

– Сделаем все возможное, господин маршал. Я согласен с оценками Каминьского относительно реакции СССР на наш возможный конфликт с Германией. Смежный вопрос ― «казус белли». Каминьский остановился на этом очень подробно. Он предлагает в качестве предлога к началу войны использовать искусственно созданный инцидент…

– Провокацию, ― с военной прямотой уточнил генерал.

– Да, так вот. Например, нападение нашего специального подразделения, переодетого в немецкую форму, на один из польских объектов. Радиостанцию, к примеру.[9] С одновременным началом мощнейшего информационного прикрытия в мировой прессе. И, не давая опомниться, немедленное объявление войны и рывок наших танковых и механизированных частей по выбранным направлениям. Что ж, думаю, такой «казус белли» ничем не хуже других.

– Вы уточнили, генерал, сколько людей мы можем поставить под ружье?

– Если постараться ― до четырех миллионов.

– Неплохо, совсем неплохо. Как быстро?

– За неделю, если заранее провести пару раз тренировочные сборы.

– Отлично. Что ж, шансы у нас есть, и весьма неплохие. Главное на этом этапе ― сохранить все в тайне…

― Зора, ты сегодня общалась с нашими? Как там на базе? Как продвигается разработка Ялмара Шахта?

– На базе все спокойно. «Психушка» функционирует. По Ялмару Шахту у Селины есть интересная идея. Сейчас ребята ее прорабатывают. Удалось выйти на Эрнста Тельмана, лидера немецких коммунистов. На завтра назначена встреча с ним на базе. Он приедет туда якобы навестить очень дальнего родственника.

– Интересно, как у них все пройдет…

Эрнст Тельман следовал за очень симпатичной медсестрой, служившей провожатой. И с любопытством посматривал по сторонам. Двое внушительных охранников шли следом, слегка приотстав, напряженные и готовые к любым неожиданностям.

– Пришли, ― коротко бросила медсестра, когда они вошли в небольшую приемную и остановились у закрытой дубовой двери. Один из охранников распахнул ее и заглянул внутрь. Затем, кивком подтвердив, что все в порядке, уселся в кресло и замер в ожидании. Второй последовал его примеру. Эрнст Тельман открыл дверь шире и вошел. Навстречу ему от стола шагнула миловидная женщина средних лет с ярким выразительным лицом смугловатого оттенка, которое выгодно оттеняли белокурые густые волосы, уложенные в искусную прическу. Одета она была в дорогой и изысканный костюм.

«Красива, чертовка, ничего не скажешь», ― мелькнула в голове у лидера немецких коммунистов мимолетная мысль.

В клинике имелась аппаратура для изменения внешности с помощью нанотехнологий, и при необходимости члены группы использовали эти возможности. Эффект, который достигался при этом, не шел ни в какое сравнение с искусством даже самых лучших гримеров. Грим можно было разоблачить, нанотехнологии же не маскировали черты, а меняли их. При этом менялось все: осанка, походка, тембр голоса…