Александр Дюма - Сальватор. Книга II Страница 7

– Вы имеете дело с людьми чести, – ответил Сальватор. – С людьми, которые поклялись вырвать из ваших рук девушку, которую вы так подло похитили.

И, обращаясь к Туссену Лувертюру и Жану Торо, добавил:

– Давайте скорее: платок, веревки! Но только постарайтесь, чтобы от платка наш пленник не задохнулся, а веревки затягивайте так, чтобы он не смог пошевелить ни руками, ни ногами. Я сейчас вернусь.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мсье? – спросил генерал.

– Нет. Останьтесь здесь и руководите операцией.

Генерал кивнул в знак согласия, и Сальватор исчез.

С изумительной ловкостью Туссен Лувертюр завязал графу рот, а в это время Жан Торо обмотал его с ног до головы, привязав конец веревки к узлу на платке.

Господин Лебатар де Премон наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

Через десять минут послышался приглушенный высокой травой стук копыт и появился Сальватор. Одной рукой он вел под уздцы коня графа, а в другой нес железный ломик.

– Готово, шеф, – сказал Жан Торо. – Все сделано на совесть, я отвечаю за свои слова!

– Я и не сомневаюсь, Жан, – сказал в ответ Сальватор. – А теперь, поскольку мы повезем мсье на его же лошади, возьми вот этот ломик и пойди открой решетку.

На коне были уздечка и трензель. Сняв трензель и тонкий кожаный ремешок, наши друзья усадили графа де Вальженеза на лошадь.

– Вот так! – сказал Сальватор. – А теперь в путь!

Туссен взял лошадь под уздцы, и все направились к решетке входных ворот.

Жан Торо, держа лом, словно швейцарец на карауле, стоял рядом с уже открытой решеткой.

Сальватор подошел к нему.

– Ты знаешь хижину у реки? – спросил он.

– Ту, где мы собирались пару недель тому назад?

– Точно.

– Как дом моей матери, мсье Сальватор.

– Отлично! Вот туда вы и отвезете аккуратненько графа.

– Там есть кровать: ему понравится.

– Вы с Туссеном останетесь его сторожить.

– Понятно.

– Там в шкафу есть провизия на пару дней: мясо, хлеб и вино.

– На пару дней… Значит, мы будем сторожить его там два дня?

– Да… Если он захочет есть или пить, вы откроете ему рот, развяжете руки и дадите ему поесть и попить.

– Это правильно. Жить все хотят.

– Это плохая поговорка, Жан Торо. Она защищает жизнь мошенников.

– Ах, да!.. Но если вы не хотите, чтобы он жил, мсье Сальватор, – снова произнес Жан Торо, делая жест, словно он нажимает большим пальцем на горло другому человеку, – вам надо сказать только слово, сами понимаете.

– Несчастный! – произнес Сальватор, будучи не в силах сдержать улыбку при виде этой слепой преданности.

– Вы этого не хотите? Тогда не будем больше об этом, – сказал Жан Торо.

Сальватор уже направился было к Туссену Лувертюру и генералу, стоявшим рядом с лошадью, на которой сидел связанный молодой граф.

Но Жан Торо остановил его.

– Кстати, мсье Сальватор…

– Что еще?

– Когда мы должны будем его отпустить?

– Послезавтра в это же время. И позаботьтесь не только о человеке, но и о лошади.

– Позаботимся, мсье Сальватор, обязательно позаботимся, – сказал Жан Торо. – Будьте уверены, лошадь более человека стоит, чтобы о ней позаботились!

– В полночь вы поставите оседланную лошадь перед дверью хижины. Один из вас развяжет пленника, другой откроет ему дверь. Вы дадите ему уехать и пожелаете счастливого пути.

– А потом мы должны будем вернуться в Париж?

– Да, вы вернетесь домой, и ты, Жан Торо, отправишься на работу, словно ничего и не произошло. И Туссену Лувертюру скажешь, чтобы он сделал то же самое.

– И это всё?

– Всё.

– Работа несложная, мсье Сальватор!

– И, главное, честная, дорогой мой Бартелеми. Твоя совесть должна быть поэтому спокойна.

– Ну, уж коли вы в этом деле приняли участие, мсье Сальватор…

– Спасибо, милый!

– В таком случае, в путь, господин граф! – сказал Жан Торо.

– Ну, трогай! – сказал Туссен Лувертюр, похлопывая одной рукой коня по шее, а другой потянув его за удила.

Жан Торо встал с другой стороны лошади, и оба могиканина, составив эскорт господина де Вальженеза, тронулись в путь в направлении стоявшей у реки хижины.

Издалека при свете луны лежавший поперек седла связанный господин де Вальженез был похож на Мазепу.

– А теперь, генерал, – сказал Сальватор, – давайте закроем решетку и займемся делом мсье Сарранти.

Закрыв с помощью генерала решетку ворот, Сальватор позвал Роланда. Но Роланд исчез: какая-то непреодолимая сила тянула его к скамье.

Сальватор снова позвал, на этот раз более повелительным тоном и назвав пса уже не Роландом, а Брезилем.

Пес, грустно повизгивая, появился из темноты. Было видно, что его оторвали от очень приятного занятия.

– Да, – прошептал Сальватор, – да, я знаю, чего ты хочешь, дорогой мой Брезил. Но успокойся, мы еще к этому вернемся… Рядом, Брезил, рядом!

Генерал, казалось, не обратил никакого внимания на этот разговор Сальватора с Брезилем. Опустив голову, он машинально пошел за молодым человеком, не произнеся ни единого слова.

Когда они прошли мимо столь привлекавших внимание Брезиля скамейки и дуба, Сальватор, шагая беззвучно, вступил на аллею, ведущую к замку.

Когда они прошли несколько шагов, молчание было нарушено генералом.

– Вы не поверите, мсье Сальватор, – сказал он, – какое меня охватило волнение при виде этой девочки.

– Она действительно очаровательное создание, – ответил Сальватор.

– Увы! – произнес генерал. – У меня тоже есть дочь, примерно такого же возраста… Если она еще жива.

– И вы не знаете, что с ней приключилось?

– Когда я покидал Францию, я поручил ее заботам славных людей, у которых потребую отчета сразу же, как смогу сделать это открыто. Когда придет время, мы еще вернемся к этому разговору, мсье Сальватор.

Сальватор кивнул в знак согласия.

– А что особенно взволновало меня, – продолжал генерал, – так это то, что вы произнесли имя Мины.

– Девочку зовут именно так.

– Так же звали и мою дочку, – прошептал генерал. – И мне хотелось бы, чтобы моя Мина была такой же чистой, как ваша, дорогой мсье Сальватор.

И генерал, поникнув головой, снова замолчал, движимый чувством, о котором он только что сказал.

Мужчины некоторое время хранили молчание, уйдя в занимавшие их мысли.

Теперь настала очередь Сальватора нарушить это молчание. Он заговорил первым:

– Сейчас меня беспокоит лишь одно, – сказал он.

– Что же? – спросил генерал.

– В этом замке жили всего трое человек: Мина, мсье де Вальженез и некто, кто являлся гувернанткой.

– Мина! – повторил генерал, словно повторение этого имени доставляло ему удовольствие.

– Мина уехала с Жюстеном. Мсье де Вальженез находится в руках Жана Торо и Туссена Лувертюра, и они его не отпустят, я в этом уверен. Остается гувернантка.

– И что же дальше? – спросил, чуть более заинтересованно генерал, понимая, что Сальватор вновь возвращался к интересующему их делу, то есть к оправданию господина Сарранти.

– А то, – снова заговорил Сальватор, – что если она не спит, она должна была слышать выстрелы и спрятаться куда-нибудь.

– Так давайте найдем ее, – сказал генерал.

– К счастью, – продолжал Сальватор, – у нас есть Брезил. И он поможет нам ее найти.

– А кто это Брезил?

– Это моя собака.

– А я думал, что ее зовут Роланд.

– На самом деле его зовут Роланд, генерал. Но мой пес, как и я сам, имеет два имени: одно для всех, и оно соответствует его теперешней жизни, а другое знаю только я, и оно относится к его прошлой жизни. Потому что я должен вам сказать, что жизнь у Роланда почти такая же бурная и почти такая же таинственная, как и моя.

– Если я стану достаточно дружен с вами, мсье, не могли бы вы приоткрыть мне тайну этой жизни… – сказал господин де Премон.

И смолк, понимая, что малейшая настойчивость может быть расценена, как любопытство.

– Вполне возможно, генерал, – сказал Сальватор. – Но пока речь идет о том, чтобы понять тайну жизни Брезиля.

– Это трудное дело, – ответил генерал. – И хотя я знаю семь или восемь языков, я не возьмусь служить вам переводчиком.

– О, в разговорах между мной и Брезилем переводчик и не нужен, генерал. Вы сами увидите, как мы понимаем друг друга… И обратите внимание: вы видели, какой у него был беззаботный вид, не так ли? А теперь, смотрите: по мере того, как мы приближаемся к замку, он становится все более и более возбужденным. И это ни в коей мере не зависит от света, который там горит, или от звуков, которые до него доносятся, не так ли? Вы сами видите, что в доме не горит ни единой свечи и что его сердце бьется не чаще, чем у трупа.

И действительно, приближаясь к замку, молчаливый и хмурый Брезил поводил ушами, нюхал воздух и щетинился, словно готовясь к схватке.

– Видите, генерал, – сказал Сальватор. – Обещаю вам, что если гувернантка еще в замке, в погребе или на чердаке, мы ее отыщем, где бы она ни спряталась. Входим, генерал!