Владимир Максимов - Путешествие А. С. Пушкина в Европу Страница 7

15 Александр в Русском доме в Риме

«Желая отыскать спасенья двери,

Три человека, все святые в равной мере

И духом преисполнены одним,

Избрали для сего три разные дороги.

А так как все пути приводят в Рим,

То каждый к цели, без тревоги,

Пустился по тропиночке своей,..

(Чтобы решить все) …тяжбы меж людей»…

Жан Лафонтен

На перекрёстке трёх дорогНа площади блестит фонтан.Нептун плывёт по волнам к нам,Морских стихий несменный Бог.

Волны его несут и плещут,Коньки подводные, трепеща,Ладью с пучин несут гурьбойК лагуне стройной чередой.

Любовнице дворец не малЦарь Александр при жизни снял.Аплодисменты все срывалаТам Зина, лицедействовала.

Богема вся была в восторгеОт её русских вечеров.Весь мир знал, где найти без торговВ подарок русскую любовь.

Дух торжества искусств царилПисателям поэтам радПриют у Мельпомены был.Там вместе с Талией, Эрато

И Аполлон музыкой жил.Богам поэзии и танцаВошедший всяк боготворил,Звучали оперы, романсы,

И дух России в каждом жил.Но предал царь, народ свой бросил.И конституцию подбросилПолякам, финнам, – подарил…

От всех царь Александр укрылся,В монастыре он поселился.Царь Николай вертепом римскимДом всех искусств прозвал с ужимкой:

В подмоге Музам отказал.Пришла пора переселятьсяНа виллу, – где же деньгам взяться,Кто – б Русский дом в Риме держал?…

Перенесла тот вечный балВолконская из центра прочь,Но центр за ней- словно кристалл, —Ему дай свет, – прогонит ночь, —

И в вилле так же он блисталИ дружелюбней к русским стал.Там Акведук восстановила,Что Клавдий древний возводил.

Садами земли засадила,Аллеи Памяти и Смерти,На память близким оградилаНашлось там место, уж поверьте, —

Для Баратынского и Гёте,Жуковского, Карамзина,Байрона, и её поймёте, —Любимого её царя.

Уж весть дошла, заказан бюстДля Пушкина, – есть подстамент…России прежде тут в моментВозникнет памятник, и грусть

Будет куда ему излить,И где венок там положить…Звонок прервал ту тишь идиллийВрата на вилле приоткрыли,

Въезжает бричка, без фамилийПоэт ворвался в этот мир.И к Зинаиде прямым ходом, —Как был, – весь пыльный из похода

Без церемоний он влетел,Дворецкий даже обомлел.И Зинаида не признала,Тогда поэт ей прошептал,

Заветные слова сказалНа ушко, и поклон отвесил,«Как? Это Вы? Ах Вы – повеса!»И увлекла его в свой зал.

Никто слова их не слыхал,И что он ей порассказалПро смерть свою там понарошку,Про воскрешенье, и дорожку,

Что по Италии велаК ней в Рим на виллу привела.Конечно же про Одиссею,Про предвкушенья встречи с нею.

Шкатулку скромно умолчал,Хотя о дьяке рассказал.Она в восторге от рассказов!Приём ему был тут оказан.

Его обняла как тогда,Заботилась о нём сама.Всем сообщила: гость заморскийКнязь Ганнибал средьземноморский!

Отныне тут его так звать,Кормить- поить, и не мешать!

16 Александр и Зинаида в Риме

«О, символ Рима! Гордое наследство,

Оставленное времени и мне

Столетиями пышных властолюбцев!

О, наконец-то, наконец я здесь!

Усталый странник, жаждавший припасть

К истоку мудрости веков минувших,

Смиренно я колени преклоняю

Среди твоих камней, и жадно пью

Твой мрак, твоё величие и славу.

Громада. Тень веков. Глухая память.

Безмолвие. Опустошенье. Ночь.

Я вижу эту мощь, перед которой

Всё отступает – волшебство халдеев,

Добытое у неподвижных звёзд,..

…Где падали герои – там теперь

Подрубленные временем колонны,

Где золотой орел сверкал кичливо —

Кружит в ночном дозоре нетопырь,

Где ветер трогал волосы матрон —

Теперь шумят кусты чертополоха,

Где, развалясь на троне золотом,

Сидел монарх – теперь по серым плитам

В больном и молчаливом лунном свете

Лишь ящерица быстрая скользит,

Как призрак в ложе мраморной скрываясь…

Так эти стены, выветренный цоколь,

Заросшие глухим плющом аркады,

И эти почерневшие колонны,

Искрошенные фризы – эти камни

Седые камни, – это всё, что Время,

Грызя обломки громкой, грозной славы

Оставило судьбе и мне? А больше

И не осталось ничего? – ОСТАЛОСЬ!

ОСТАЛОСЬ! – эхо близкое гудит.

Несётся вещий голос, гулкий голос

Из глубины руины к посвящённым.

(Так стон Мемнона достигает солнца.)

«Мы властвуем над сердцем и умом

Властителей и гениев Земли!

Мы – не бессильные слепые камни —

Осталась наша власть, осталась слава,

Осталась долгая молва в веках,

Осталось удивленье поколений,

Остались тайны в толще стен безмолвных,

Остались громкие воспоминанья,

Нас облачившие волшебной тогой,

Которая великолепней славы!»

Эдгар По «Колизей»

К обеду Пушкин лишь проснулся, —Всю ночь сны снились у него.По ним стихи вдруг встрепенулись,И в руки просится перо.

Стук в дверь: поднос, кофе на нёмС печеньем дивным принесли.Поставили, тихо ушли,Промолвив: «С утром, с ясным днём!»…

В углу – прекрасный секретер,И стопочка белой бумаги,Чернильница, перо, – вот благо!И пресс – па- пье есть на «десерт»!

Писал в тиши под вдохновенье,Стихи рождались во мгновенье.Как будто кто там диктовал,Писать он еле успевал…

Шторы раздвинул – с окон светЗалил просторное жилище,Вещи все здесь, теперь не нищий,Шкатулка в чемодане есть.

Она – залог судьбы и чести…И пригодится, верно, здесь,Немало надо ведь успеть, —Обжиться и всё осмотреть.

Обдумывал свои идеи,..В окне – прекрасные аллеи.Он в сад вышел ногу размять,Знакомых бюсты здесь стоят.

Цветы у каждого по чести.Вот постамент, – читает он-Венцом из лавра обнесён-Ему тут памятник без лести

При жизни кем-то освящён!Читать такое выше сил,Ему вдруг сердце защемило.Второй раз в жизни удивлён-

Не чаял памятника здесьСебе увидеть, – Зинаида, —Казалось, – на него в обиде.Ему такая дана честь!

В душе её, наверно, естьЛюбви заветной к нему место,Не зря он прочил всех в невесты,Хотя в «отставке» был раз шесть…

Не время думать о камнях,

Конец ознакомительного фрагмента.