С 4 (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич Страница 7

— Яша, подержи Шанти.

Передав собачку, Борис одарил задиру самой приветливой улыбкой на какую только был способен, после чего врезал от всей широкой души. Тот не ожидал ничего подобного. А потому отлетел в сторону, лихо взбрыкнув ногами, под изумленные вздохи и восклицания присутствующих.

Просто Измайлов вдруг понял, что слова тут попросту бесполезны. Как не поможет и охрана, будь ее тут хоть батальон. Если кто-то решит спровоцировать вас на дуэль, то так или иначе, но он своего добьется. Тем более, если это профессиональный бретер. Каковой и угадывался в незнакомце.

Не сказать, что Борис проникся дворянским духом настолько, что отстаивая свою честь был готов встать к барьеру. Но тут есть два обстоятельства. Первое. Если откажется драться, то ему не видать Кати как своих ушей. И второе. Хочет он того или нет, но тут сословное общество. Поведет себя как трус, в понимании местных, и никакая Харизма не сможет обелить его в глазах своих же соратников.

Ну а раз уж хуже уже не будет и поединка не избежать, так отчего бы тогда не получить от этого удовольствие. Ну вот мало ему забрать у этого придурка жизнь. И судя по всему, весьма удачливого, или умелого. Борис видел его Суть. Восьмая ступень, и в запасе неизрасходованное возрождение.

— Я дворянин португальской короны и требую удовлетворения, — даже не придя до конца в себя, потребовал неизвестный.

— Будет вам удовлетворение, сударь, — хмыкнув пообещал Борис. — Но если изволите хамить, задевать моего шпица или товарищей, я перед тем вам еще раз набью морду. А пока, потомственный дворянин Российского царства Москаленко-Измайлов Борис Николаевич, к вашим услугам.

— Барон Орнелас.

— Ну вот и познакомились. Ваши секунданты найду меня в гостинице «Таврической». Честь имею. Яша, ну ты чего замер. Пошли. Есть хочется.

— Борис Николаевич, а за каким лядом я вам сдался, ели все так-то.

— Ты, дружище от других напастей. А с этой я уж как-нибудь сам разберусь. Ох, твоюж медь. Яша, иди вон за тот столик, и закажи половому что пожелаешь. Я на минутку.

Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Нет. Как только завертелось с этим представителем южных широт, нечто подобное подспудно в голове возникло. Но, чтобы вот так… Не ожида-ал.

— Сеньорита да Мота, — подойдя к столику за которым сидела молодая аристократка, кивнул Борис.

— Сеньор Зотов. Или все же Москаленко-Измайлов? — с самой радушной улыбкой произнесла она, указывая на стул напротив себя.

— Без разницы, — присаживаясь за стол, отмахнулся Борис, — На тот момент ваш брат все одно не мог вызвать меня на дуэль.

— Но потом… — многозначительно произнесла и осеклась она.

— И потом тоже. Вы забываете, сеньорита Фелисия, что стреляли в меня. Так что ни о каком праве чести не может быть и речи. Поэтому я мог себе позволить не раскрывать своего инкогнито. Но не будем об этом. К чему все эти сложности? — кивая на присевшего рядом с ней, барона Орнеласа, недоумевающе поинтересовался Борис.

— Чтобы вы там себе не решили, я представительница древнего дворянского рода. А потому не опущусь до удара из-за угла.

— Повторяю, вы сами разрешили ситуацию с вашим братом, стреляя мне в спину.

Говорили они негромко, а потому разобрать о чем именно, присутствующим было довольно проблематично. А Измайлову не нужно особо стараться, чтобы не устраивать всеобщего представления. Хватит уж. Повеселились. Да и сейчас, сидят перешептываются.

— Тогдашнюю ситуацию можно квалифицировать как боевое столкновение, где все средства хороши.

— Если это был боевая обстановка, то с чего ваш братец вдруг решил, что я оскорбил его?

— Сначала вы повели себя недостойно дворянина, отказавшись нам помочь. Потом начав распускать руки. Впрочем, теперь я знаю, что иначе вы попросту не умеете, — презрительно бросила она, явно намекая на происхождение.

Разговаривать тут бесполезно. И выдвигать какие-либо доводы тоже. Она попросту не готова к конструктивной беседе. Перед ней ведь быдло, которое по недоразумению вдруг обрело дворянство.

— Последний вопрос. Мистера Арцмана вы так же решили покарать?

— Он конечно такой же выскочка, как и вы. Однако к нему у меня нет претензий, потому как он вышел к барьеру. Просто моему брату не повезло. И потом, не он в ту ночь правил балом, а тот, кого он считал имеющим право принимать решения.

— А как вы смогли подстеречь меня именно в этом трактире?

— Всего лишь случайность, которой мы воспользовались, — откровенно ответила она.

— Я так понимаю, что завтра выбудете присутствовать на поединке, дабы лично лицезреть мою гибель.

— Всего лишь потерю одного из возрождений. Что бы вы там для себя не решили, я не убийца и не монстр.

— Ну-ну. В таком случае, до завтра.

Борис поднялся из-за стола, обозначил коротким кивком поклон и направился к Якову. Что-то у него не на шутку разыгрался аппетит. Он сейчас быка готов съесть.

Глава 4 Поединок

По поводу предстоящей дуэли Борис не переживал, от слова совсем. Вернее, почти. Полторы секунды неуязвимости это слишком малый срок, чтобы активировать дар принудительно. Запоздает выстрел и можно будет неприятно удивиться. В пассивном же режиме он сработает только если будет непосредственная угроза жизни.

То есть, если пуля прилетит в плечо или ногу, то «Неуязвимость» не разрядится. Уж какие только варианты они не опробовали. А значит будет больно. Причем долго. Потому что лечиться можно только методами традиционной медицины. И никаких артефактов.

Жульничество? Есть такое дело. Но Измайлов не терзался угрызениями совести. С чего бы? И перед кем? По сути, его решили убить, завуалировав это под поединок. Тоже своего рода жульничество. Не добьется успеха один бретер, найдется другой. Явление достаточно распространенное. Дворянская честь! Три ха-ха! За ярким и красочным фасадом прячется такое вонючее дерьмо, что проблюется бомж в пятом поколении.

Кстати, о даре он поведал только самым близким. Проскурину, Рыченкову и Носову. Даже Григорий был в неведении. Дело не в том, что Борис не доверял ему. Просто, Травкин был убежденным социалистом. Мало ли, в какую сторону его еще качнет. А этим ребятам палец в рот не клади.

После обеда в трактире, они с Яковом направились в гостиницу. Елизавета Петровна уж пеняла Борису на то, что прибывая в город можно было бы останавливаться в ее особняке. Но он всякий раз отказывался. Хотя, как и требовали того приличия, оказываясь в Яковенском первым делом навещал матушку. Н-да. Ну вот так все выкрутилось.

Из гостиницы отправил письма названым братьям Петру и Федору Москаленко, дабы те выступили его секундантами на предстоящей дуэли. Ну и телеграмму на Голубицкий, старикам разбойникам. Не то чтобы на всякий случай, а чтобы они были в курсе. Еще обидятся.

Когда поднялись в номер Яков удалился в свою спальню и предался послеобеденному сну. Измайлов же разложил этюдник, взял одну из рамок с натянутым картоном. Смочил его и вооружился красками. Ничего не поделаешь. Если он собирается достичь высот мастера ему нужно рисовать, рисовать и рисовать. Кстати, опыт «Акварели» уже дошел до половины и замер. И так будет пока не подтянутся остальные умения.

Радует одно. Как только показатели достигнут четверти, количество получаемого опыта возрастет вдвое. Хотя и в этом случае составит всего лишь триста двадцать очков. Но даже для получения этого буста ему нужно написать еще шестьдесят девять акварелей. Вот он и пишет их, используя каждый час свободного времени. Вернее три-четыре часа, которые уходят у него на одну акварель.

Не мог он писать их растягивая процесс на несколько подходов. Хотя такое и возможно, при работе сразу с несколькими работами. Однако он вдруг понял, что акварель для него стоит особняком. Она выражает его настроение и чаяния в данный момент. И если он не завершит ее за один подход, то потеряется магия и очарование этих теплых, ласковых и непокорных красок.