Адвокат вольного города 7 - Тимофей Кулабухов Страница 7

— Потому что это правда, Ваша честь! — пафосно выдал я, чем ввёл судью в замешательство на несколько секунд.

— Постойте, Вы же денег должны банку? Ну, то есть не Вы, а Ваш этот Щемеряков.

— Мещеряков, — поправил я.

— Не перечьте суду! У меня двадцать два года судейского стажа, мне виднее, как там его фамилия пишется. Тем более такая известная фамилия, а уж я-то никогда ничего не путаю. Вы объясните толком, денег, говорю, должны? — она тут же утвердительно кивнула самой себе.

— Нет.

— Нет⁈

— Не должны. Всё выплатили, — я сделал максимально честное лицо.

— Это неправда! У нас есть все записи и отслеживания платежей! — взвился мой оппонент.

— Видите, у нас вопрос спорный, расхождение точек зрения, нет понимания! — весело ответил я. — Но у нас в деле стоит же вопрос другой.

— Какой? Должны, не должны… Вы будете суд учить его работу делать?

— Как можно⁈ Я сам у Вас учусь премудростям профессии!

— Это правильно. Смотрите, как надо жить, Сергей Волопасович, вот адвокат и делу учится, и мне польстил. Так что там у Вас?

— Как верно, в мудрости своей, мне указал на прошлом заседании суд, необходимо рассмотреть основания, которые грамотно и чётко указаны в части третьей статьи четыреста двадцать шестой, собственно, когда исполнительный лист не выдаётся и суд в заявлении отказывает.

— И зачем Вы в эти нормы полезли? — спросила судья строгим, но не понимающим тоном директора школы, который допытывается у школьных хулиганов, с какой целью они стащили из кабинета географии глобус и втюхали его бродячему цирку.

— Затем, чтобы лист не выдавался, потому что наша сторона этого категорически не желает.

— Ну разве, если так. И что Вы там вычитали?

— Среди прочих оснований, лист не выдаётся, если третейский, с позволения сказать, суд, хотя это слово к ним применимо с трудом, нарушил правила почтового уведомления. То есть некорректно уведомил участников о времени и месте рассмотрения дела.

— Важнейший порядок, который больше других заставляет нас страдать, — согласно кивнула судья. — И что нарыли?

— Меня смутило, что мой клиент, а равно фигурирующие в деле третьи лица, приходящиеся ему родственниками, ничего по почте не получали. Я решил было, что это недоработка почты, такие, знаете ли, бывает.

Судья снова кивнула, а Сергей Волопасович поднял руку, как школьник на уроке, который хочет с позволения судьи что-то сказать, но был и мной, и судьей презрительно проигнорирован.

— И на почте выяснилось, что таких почтовых отправлений не было. Вообще не было, о чём отделение почты выдало мне справку.

На долю секунды мне захотелось поделиться тем фактом, что выдача справки стоила мне некоторой мзды, однако я понимал, что рассказывать об этом здесь и сейчас было бы весьма скверной идеей. Да и где это видано, чтобы адвокат давал взятку?

— То есть, как это, не было? — Головина смотрена на справку, как палач на указ о помиловании.

— А вот так.

— А как же помещённые в дело почтовые уведомления?

— Редчайший случай в судебной практике, но эти документы — полнейшая туфта и подделка.

Судья гнусно усмехнулась, но успешно подавила собственный смешок на взлёте, так что получился громкий «всхрюк», потом смахнула подступившие слёзы. Глаза её озорно блеснули.

— Но я бы не стал обвинять моего коллегу, — указал рукой на Сергея Волопасовича.

— С чего это такая доброта?

— С того, что обманут не только суд и я, но и он. Ведь всю документацию по делу делало их банковское отделение в Москве, то есть ему материалы выдали в таком виде.

— Ну, если подумать… Сергей Волопасович у нас, конечно, олух доверчивый, но хоть всё же не подлец.

— Я тоже так предположил, — кивнул в ответ судье. — Что московские пройдохи сообразили документы и решили послать кого-то с честными глазами, чтобы судью обмануть.

— Ладно, а то я уж думала послать материалы в нашу прокуратуру, чтобы как следует разобрались с подделкой и отправили, кого попало — на каторгу в наказание. Ну, а так… Где мы и где Москва? Кого мы там накажем? Но, по делу, мы Вам, конечно, откажем.

— Но Наталья Анатольевна, родненькая! — испугано взмолился представитель банка.

— А Вы передайте начальству своему, что судья фактом подлога была крайне недовольна и пообещала кого-то отправить на каторгу. И если Вы моё решение, которое я ещё не вынесла, обжалуете, то так и сделаю. И пусть Ваше начальство думает головёшкой своей. С батенькой своим посоветуется, если самому природа умишка не дала. Понятно я намекаю?

Представитель банка подавлено кивнул. На мой остро заточенный юридический взгляд это сейчас был ни разу не намёк, а прямая угроза, о чём я, само собой, благоразумно промолчал.

— Короче… это всё, конечно бардак и непорядок.

— Но разве не долг суда бороться с бардаком? И отказывая сейчас, Вы делаете бардака чуточку меньше, — вставил слово я.

— Моими усилиями миллион лет нужно, чтобы в мире порядок навести, — отмахнулась от моей лести судья. — Смысл в том, что есть заявление, должно быть решение. Поэтому… Вставайте, буду решение зачитывать.

Мы встали. Понятно, что судья своими действиями только что проигнорировала примерно все процедурные правила и последовательность процесса.

Сейчас она пронзительно скрипела ручкой, выводя буквы на чистом листе.

Порадовало, что она, несмотря на свои безапелляционные утверждения о собственной непогрешимости, беззастенчиво подсмотрела (мы всё это время дисциплинированно стояли), как правильно пишется фамилия Мещеряков, которую она неплохо так исказила в начале заседания.

Через минуту судья встала, загрохотав креслом и громко откашлявшись, провозгласила.

— Именем вольного города Кустовой, суд в составе судьи Головиной, в заявлении банковской организации, — на лоб судьи села муха, она взмахнула решением, отгоняя назойливое насекомое, но не прервала свой монолог. Тут чувствовался опыт. — … к Мещерякову Александру Дмитриевичу и взыскании суммы долга по банковскому кредиту, процентов, пени и обращении взыскания на заложенное имущество, о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда… отказать в полном объёме. Решение будет изготовлено и направлено, может быть обжаловано в установленном законом порядке… Хотя лучше не стоит дразнить гусей.

Она закончила тем же тоном, что