Александр Михайловский - Время собирать камни Страница 8

Когда первым из нашего "Тигра" на свет божий выбрался штаб-ротмистр Раевский, текинцы, которые поначалу настороженно поглядывали на наши машины, радостно завопили. И напряжение спало. Подъехавший к нам офицер-туркмен, представившийся командиром эскадрона ротмистром Ораз-Сердаром, приветствовал меня и, с уважением поглядывая на ствол пулемета, установленного на "Тигре", сообщил, что он и его сослуживцы рады будут видеть великих воинов, прославивших свое имя в сражениях с неприятелем, у себя в гостях. Я поблагодарил его по-туркменски (кое-что помню со времен службы в Афгане), чем привел ротмистра в полный восторг.

Но я объяснил ему, что гостем я его стану лишь после того, как улажу все дела, ради которых я и приехал сюда из Петрограда. И заодно расскажу о том, что произошло за последние несколько дней в столице бывшей Российской империи.

Ораз-Сердар почтительно приложил правую руку к груди, легко взлетел на своего ахалтекинца, и словно вихрь помчался по улице, распугивая согбенные фигуры местных жителей, большей частью одетых в лапсердаки и ермолки.

А мы с генералом Бонч-Бруевичем направился в сторону тюремного дворика. При нашем приближении генералы-сидельцы прервали свою оживленную беседу и, как по команде, развернулись в нашу сторону. Так реагирует на угрозу стая волков. Но ничего, мы тоже не овцы. Я узнал многих из них по фотографиям. Вот, круглолицый и коренастый Антон Иванович Деникин, а вот — маленький и худощавый Сергей Леонидович Марков, бородкой и усиками а-ля Генрих IV. А вот и их неформальный лидер, сам Лавр Георгиевич Корнилов, скуластый, с неподвижным равнодушным лицом, словно статуя Будды. Похоже, что разговаривать с нами будет именно он. И мы не ошиблись.

— Здравствуйте, господа, — первым поздоровался с ними Михаил Дмитриевич, — вас, наверное, уже проинформировали о цели нашего приезда?

— Здравствуйте и вы, господин генерал, — резким неприятным голосом ответил на приветствие Корнилов, — вы при новом правительстве в тюремные надзиратели записались? А это кто с вами, наш конвоир или палач?

Я с трудом сдержал смех, — Баран он и в Быхове баран, — подумал я, — точно его современники в мемуарах описали. Как увидел новые ворота — сразу бодает. Обижаться на такого бессмысленно лучше всего его поддеть, вот так…

— Лавр Георгиевич, — сказал я, немного ленивым равнодушным тоном человека сознающего свою силу, — первый признак воспитанного человека — это умение вести себя в обществе. И особенно с незнакомцами. А то ведь может выйти очень нехорошо. Вы согласны с этим?

Услышав это, Корнилов побагровел от злости, но, видимо поняв, что, действительно, повел себя не лучшим образом, резко сбавил обороты, — Извините, но я не знаю, с кем имею честь говорить? — уже спокойным тоном сказал он, — Насколько я понял, вы, господин полковник — я правильно называю ваш чин — являетесь кем-то вроде комиссара нового правительства господ большевиков?

— Вы ошиблись, Лавр Георгиевич, — ответил я, — мой род занятий несколько иной. Если вам нужен комиссар, то сразу бы предупреждали, был бы вам комиссар. Я же, полковник сил специального назначения главного разведывательного управления главного штаба, боевой офицер военной разведки. Несколькими днями ранее я принимал участие в сражении у острова Эзель где нашим частям, совместно с флотом, удалось почти полностью уничтожить германский десантный корпус. Кроме того моряки записали на свой счет линейный крейсер "Мольтке", несколько легких крейсеров типа "Кенигсберг II" и кучу тральной десантной мелочи. Результатом этого побоища стало то, что германские линкоры покинули Балтику, направившись в базы Северного моря и полностью оголив приморский фланг немецких армий. Надеюсь, что информация о сражении в Рижском заливе дошла до вашего казенного дома?

Генералы переглянулись. Кривые ухмылки с их лиц куда то исчезли. Деникин смотрел на меня с уважением, а Марков — с нескрываемым интересом.

— Господа, — продолжил я, — вместо того, чтобы упражняться в остроумии, я бы хотел поговорить с вами о вещах более серьезных. Вы, как я полагаю, своим августовским демаршем не хотели России ничего плохого, а всего лишь стремились к восстановлению порядка и дисциплины. А потому и сейчас вы не собираетесь в отставку, а намерены продолжить службу в рядах Русской армии? Мы с вами еще поговорим, и про новый порядок, и про источник нашего российского хаоса. Я не требую от вас немедленного ответа. Вот, почитайте и подумайте — я протянул "быховским сидельцам" несколько номеров спецвыпуска "Рабочего пути". — А вы, Сергей Леонидович, пожалуйста посмотрите вот на это, — вслед за газетами я передал генералу Маркову (в свое время он был кем-то вроде моего коллеги, тоже работал в военной разведке), пачку фотографий, на которых были запечатлена наша военная техника и морские пехотинцы "в полном боевом"…

Посмотрите, господа, почитайте, подумайте… А мы снова встретимся с вами часика через два…

Два часа, прошедшие после первого свидания с генералами, я потратил на оформление бумаг и прочие бюрократические процедуры. Ну и беседу с Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем, с которым мы оговорили тактику обработки мятежных генералов. Можно, конечно, было применить к ним грубую силу, но после обсуждения этого момента с моим собеседником, мы пришли к выводу, что тогда они будут потеряны для нас, так как люди их звания и воспитания не забудут подобного унижения.

Ровно в полдень мы снова вернулись в тюремный садик, где нас уже с нетерпением ожидали арестанты в генеральских шинелях. Судя по выражению их лиц, в их рядах царили "разброд и шатания", а значит — прочитанное ими в газете и увиденное на фотографиях, весьма впечатлило господ бывших военачальников. Или не бывших — это как карта ляжет.

Кроме того, я не заметил у них того единодушия, с каким они встретили нас утром. Похоже, что сейчас уже не все из них разделяли убеждения Корнилова, который был готов в штыки встретить все сделанное и предложенное новой властью.

— Еще раз здравствуйте, господа, — обратился я к генералам, — не буду ни о чем вас спрашивать… А вот на все ваши вопросы отвечу, кроме, естественно, тех, которые являются государственной и военной тайной…

Первым вопрос задал генерал Деникин, — Вячеслав Николаевич, как артиллерист, я был крайне удивлен меткости орудий кораблей эскадры адмирала Ларионова, которые обстреливали вражеский десант, и германские корабли. По всей видимости, вы применяли какие-то новые приборы для наведения орудий и определения дистанции до цели? Не могли бы вы о них рассказать?

— Антон Иванович, — ответил я, — эскадра контр-адмирала Ларионова не выпустила по немцам ни единого снаряда. По причине дистанций многократно превышающих дальности стрельбы орудий. Удар по германским кораблям был нанесен высокоточными противокорабельными ракетными снарядами, своего рода развитие идей, высказанных еще генералом Засядько сто лет назад. Вы видели линейный крейсер "Мольтке", разбитый всего двумя попавшими в него подобными снарядами, — генерал Деникин удивленно посмотрел на меня, а потом кивнул головой. — А когда, господа генералы, немецкий флот оказался приведенным к состояния "шока и трепета", — продолжил я, — на месте событий появились летательные аппараты вертикального взлета, и устроили побоище десантной флотилии, — я выбрал из пачки несколько фотографий, — вот посмотрите.

— Каракатица какая-то? — со скепсисом сказал Антон Иванович, рассматривая фото Ка-29, - И как, позвольте вас спросить, она летает с винтом сверху, а не спереди или сзади, как у приличных аэропланов.

— Наклон винта создает тягу вперед, вбок или назад по желанию пилота, — пояснил я. — Эта "каракатица", как вы изволили ее назвать, несет до ста двадцати пудов различного вооружения, включая ракетные снаряды малого калибра и тридцатипудовые авиабомбы, — генералы невольно открыли рты, — и по скорости превосходит лучшие современные аэропланы раза в два.

Сказав это, я прикусил язык. Ну, кто, блин меня тянул за язык. Сказал вот слово "современные", а не "лучшие иностранные". Но, как говорится слово не воробей… Надо следить за собой…

И я продолжил, — А вы знаете, уважаемый Антон Иванович, это самая "каракатицы", так впечатлили уцелевших германских солдат, что они прозвали их "мясниками" и "ангелами смерти". А вы говорите — "каракатица"… Вон, спросите у Михаила Дмитриевича, — я повернулся в сторону внимательно слушавшего нашу беседу генералу Бонч-Бруевичу, — ему уже довелось полетать в качестве пассажира на таком вот вертолете.

Генерал Бонч-Бруевич подтвердил, — господа. Все, что сказал сейчас полковник Бережных — истинная правда. Мне действительно довелось совершить перелет из Петрограда на флагманский корабль адмирала Ларионова. Скажу лишь одно — поражение Германии теперь — лишь вопрос времени.