Александр Чернобровкин - Каталонская компания Страница 8

Купец Фока был прав. Купеческие караваны уходить из города в ближайшее время не собирались. Мало того, в городе скопилось много охранников, которые тоже искали службу до осени. Работа в Фессалониках была только для каменщиков. Местные каменщики славились на всю Ромейскую империю и окрестности, за ними сюда специально приезжали. Можно было наняться в городскую стражу, но там платили мало, порченой монетой, раз в три месяца и с большими задержками. Оставалось поискать работу на море.

Вскоре я выяснил, что в Фессалонике моряки имеют свой квартал, который располагался сразу возле Малых (Морских) ворот. Судя по домам, моряки не бедствовали. Как мне сказали, в большом трактире возле ворот находилось что-то типа биржи труда Я нашел этот трактир. Располагался он в прямоугольном двухэтажном доме, к которому примыкал двор. Ворота во двор были закрыты. В трактир, в отличие от многих, которые я посещал ранее, надо было заходить прямо с улицы. Тяжелая дубовая дверь в глухой стене была распахнута. Из полутемного нутра доносился гул голосов и в ноздри шибал запах скисшего вина. Свет попадал в помещение только через два узких окна-бойницы, расположенных в противоположной стене. Между ними находилась дверь, ведущая во двор. От двери на улицу до двери во двор через большую комнату был проход шириной метра два, по обе стороны которого располагалось по четыре стола и лавки. Трактиры в Ромейской империи работают с восьми утра до восьми вечера. Когда я зашел, время было часов девять, но за столами уже сидело человек двадцать. Они пили вино из глиняных кружек и обсуждали свои дела. Под правым окном, в углу, стоял стол с глиняными кувшинами, кружками и мисками, заполненными кусками хлеба и брынзы. По одну сторону стола худой носатый грек с морщинистым лицом и мефистофельской улыбкой наливал вино из кувшина в кружку объемом в четверть литра, а по другую кто-то, стоявший спиной ко мне, ждал заказанную выпивку.

Я подошел к ним, поздоровался.

— Навклир хочет выпить вина? — спросил меня трактирщик, отдав наполненную вином глиняную кружку стоявшему перед столом, который оказался молодым парнем с курчавой головой и туповатым лицом, заросшим курчавой бородой.

Навклирами называют судовладельцев и наемных капитанов ромеи, а венецианцы — патронами.

— Я не навклир, а командир отряда наемников, — ответил я. — Мне сказали, что тут можно найти работу, устроиться охранниками на торговое судно.

Трактирщик молча налил в кружку вина и придвинул ее ко мне. Я взял, отпил. Вино было, конечно, не супер, но и не полное фуфло.

Поскольку я оплатил ответ на вопрос, то услышал его:

— Стоит в порту галера с Крита. Ее навклир как раз набирает охранников.

— А что случилось с его охраной? — поинтересовался я.

— Что-то им не понравилось, сошли на берег, — ответил трактирщик.

— Не доплатил он охранникам, — вмешался в разговор курчавый и, ухмыльнувшись, добавил: — Вот они все и ушли перед самым отплытием. Третий день стоит, боится выйти без охраны, а найти ее не может.

— Надо было договор с ним правильно составлять, тогда бы и спора не было. А то охранники одно говорят, а навклир другое. Пойди разберись, кто из них врет?! — произнес трактирщик.

— Где его галера стоит? — спросил я.

— Как выйдешь из ворот, поверни направо, рядом с верфью увидишь, — ответил трактирщик. — Там всего один венецианец стоит.

Я поблагодарил, поставил на стол кружку с недопитым вином и положил рядом серебряный денарий, за который можно было купить целый кувшин такого пойла.

— Если еще какая информация потребуется, заходи, помогу, — одарив меня мефистофельской улыбкой, пообещал трактирщик и спрятал монету в висевший на поясе кожаный пояс, захватанный до черноты.

Красный флаг с золотым крылатым львом я увидел издалека. Он лениво развевался на передней мачте галеры, ошвартованной левым бортом к причалу, носом ко мне. Мачт было две. Немного наклоненные вперед, задняя ниже. На форштевне деревянная фигура в виде черного дельфина. Корпус длиной метров двадцать с небольшим, шире, чем был у галер такой длины шестьдесят лет назад, и выкрашен в темно-красный цвет. По моим прикидкам, такая галера может перевозить тонн пятьдесят груза. На палубах шириной метра три, идущих вдоль бортов, лежали длинные весла. Под палубами вдоль бортов в носовой половине галеры располагались под углом к куршее по десять банок. На каждой сидит по два гребца, по одному на весло. Значит, сорокавесельная. На баке площадка со сплошным ограждением для арбалетчиков, а под ней запасные паруса, на которых лежало несколько матросов. В кормовой части палуба была от борта до борта. Там находился полуют — частично утопленная в главную палубу надстройка — с тремя дверьми: одна в правой половине, а две в левой. На полуют по бортам вело по трапу. В передней части полуюта было ограждение — обычные деревянные перила на круглых столбиках. Руль навесной, с длинным румпелем. Над палубой полуюта натянут тент в белую и красную полосу. Под тентом возле ограждения стояло что-то типа дивана с мягким черным кожаным сиденьем и деревянной спинкой и стол с двумя вделанными в палубу, толстыми ножками. На диване сидел мужчина лет тридцати, полный, с редкими темными волосами на голове и короткой бородкой, одетый в шелковую алую рубаху с широкими рукавами. Он правой рукой вытирал пот с лица большим красным платком размером с полотенце, а в левой держал у рта медную чашку, из которой пил. На столе стоял медный кувшин, а на главной палубе перед полуютом, задрав вверх голову, — мужчина в белой рубахе и портах и босой.

— Пошел вон, дурак! — крикнул сидевший, после чего стоявший развернулся и пошел по куршее в носовую часть галеры.

Там, под натянутым от борта до борта красно-белым парусом, впереди груза в тюках из светлой материи, сложенного вдоль диаметральной плоскости судна, расположились человек тридцать-сорок. Они сидели или лежали и тихо разговаривали. Наверное, гребцы. Поскольку они все вольнонаемные, свободно перемещались и испражнялись только в специально отведенном месте на баке, запахи от галеры исходили чисто корабельные: смолы, парусины, сухой и гниющей древесины. Судя по малой осадке, груз легкий. Значит, галера будет идти легко и быстро, если погода не помешает.

Сходни не было, потому что планширь был чуть выше причала. Я перешагнул с причала на планширь у полуюта, а с него на трап. Поднявшись по трапу на полуют, подошел к столу, но встал не напротив сидевшего на диване, а сбоку, чтобы согласовывать, а не противопоставлять позиции. Толстяк смотрел на меня так, будто я ошибся судном.

Поздоровавшись, я спросил на греческом языке:

— Ты ищешь охранников?

Патрон медленно вытер пот с лица, красного, будто в него втерлась краска из платка, и произнес:

— Я никого не ищу. Мне нужны несколько охранников, но зачем их искать?! Сами придут!

— Дураком меня считаешь?! — поинтересовался я. — Тогда жди дальше, когда придут, — и развернулся, демонстрируя намерение уйти.

— Стой! — окликнул толстяк. — Чего вы все такие обидчивые?! Садись, выпьем вина, поговорим, — предложил он и подвинулся к противоположному краю дивана, крикнув: — Тито. принеси чашку!

Я сел на диван, сиденье которого было набито конским волосом. Оно сильно нагрелось за день, припекало даже через материю.

По трапу поднялся мальчик-ромей лет двенадцати, одетый в одну рубаху длиной почти до колен и босой. Он принес медную чашку, такую же, как у патрона. На ее стенках были барельефы в виде двух медальонов с женскими головами, явно не девы Марии. Толстяк сделал вялый жест кистью, после чего мальчик налил ему и мне белого вина из медного кувшина. После следующего жеста Тито быстро сбежал по трапу вниз.

— За твое здоровье! — провозгласил тост патрон.

Вино было с приятным смолистым привкусом. Наверное, критское.

— Сколько у тебя людей? — спросил он.

— А сколько тебе надо? — задал я встречный вопрос.

— Еще человек пятнадцать или хотя бы десять, — ответил венецианец.

— Десять попробую набрать, — сказал я.

— Когда? — спросил он.

— Завтра утром приду с ними, — ответил я.

— Лучше будет, если переночуете на галере. Я собираюсь выйти в рейс рано утром, до того, как откроют городские ворота, — сообщил патрон.

— Постараюсь привести сегодня вечером, — пообещал я. — Чем больше будешь платить, тем быстрее наберу людей.

— Сколько ты хочешь? — задал он вопрос.

— Мне две трети дуката в день, лучникам треть, моему оруженосцу четверть, — запросил я.

Это было вдвое больше, чем нам платил купец Фока.

— Да ты что?! — возмутился толстяк. — За треть дуката я двух лучников найму!

— Почему же до сих пор не нанял? — спокойно поинтересовался я.

— Ты пользуешься ситуацией, грабишь меня! — чуть ли не зарыдал он. — Мне остается только согласиться!

— Ты сам создал эту ситуацию, — сказал я. — Чтобы такое больше не повторилось, мы составим контракт, где оговорим все детали.