Глеб Дойников - «Все по местам!» Возвращение «Варяга» Страница 8

Теперь оставалось только гадать — кто подойдет к Чемульпо раньше, Дева с парой броненосцев и двумя крейсерами или Макаров. На месте Макарова Того ни за что не стал бы терять темпа и разгромил бы последнюю базу снабжения противника. А до подхода Девы и желательно Камимуры противостоять русской эскадре даже без «Пересвета» нереально. К удивлению Того, который справедливо считал Макарова весьма горячим и нетерпеливым противником, сегодня русские корабли у Чемульпо не появились. Завтра уже можно было ожидать прихода броненосцев Девы и крейсеров Камимуры, а послезавтра возвращаться к Порт-Артуру.

Увы, Того прекрасно понимал, что если для флота ничего страшного не произошло, то для армии потеря снабжения и осадных орудий может поставить крест на планах уничтожения русской эскадры в гавани Порт-Артура. А это уже приговор и флоту, и всей войне — с Балтики с неумолимостью цунами идет очередной отряд русских в составе трех броненосцев. Но тут вина была скорее на самой армии. Она уже месяц как обещала взять наконец порт Дальний, и все графики снабжения планировались исходя из этой даты. В результате у Бидзыво в ожидании захвата нормального порта болталось с полдюжины транспортов с тяжелыми орудиями и боеприпасами. Сейчас из них уцелел один.

Того не мог знать, что при возвращении в Порт-Артур броненосец «Петропавловск», обходя внезапно замедлившийся поврежденный «Пересвет», выкатился из строя вправо, чтобы избежать столкновения. Все бы ничего, и стало бы это рядовым случаем не слишком аккуратного судовождения, но инцидент имел место на протраленном фарватере в минном поле. В результате в Артуре сейчас требовало восстановительного ремонта 2 броненосца, причем ввод в гавань глубоко севшего «Пересвета» вылился в целую операцию. Все это на месяц давало Того перевес в кораблях и без кораблей Камимуры.

Броненосный крейсер «Адзума» был в числе двух, не получивших под Кадзимой существенных повреждений. Поэтому он и был отправлен Камимурой проверить сообщение о якобы замеченном у пролива Лаперуза «Богатыре», ведущем аж три захваченных транспорта. Сам русский крейсер при встрече мог без труда оторваться от более крупного «японца», но вот транспорты еще можно было попытаться вернуть. Беда только в том, что в спешке отбытия «Адзуму» не успели даже нормально догрузить углем. Но его командир решил, что на поиск «Богатыря» ему угля хватит, а там можно и догрузиться с отбитых у русских транспортов. Со снарядами ситуация была немногим лучше — в порту все были заняты постановкой в доки тяжело пострадавших «Якумо» и «Идзумо». Да и не было в Хакодате 8-дюймовых снарядов. Перегрузку боезапаса с поврежденных крейсеров на уходящие в море пришлось организовывать на ходу, и до выхода успели догрузить всего ничего. Вместе с остатками после боя, в погребах «Адзумы» сейчас ждали своего часа не больше чем по 20 снарядов на ствол главного калибра. Более легкие шестидюймовые успели загрузить по 50 на орудие. Но по тому же принципу Фудзии решил, что для боя с «Богатырем» — тоже неизбежно растратившим боекомплект в том же бою — хватит.

Как по заказу, не успела «Адзума» войти в пролив, как на горизонте из туманной дымки показались дымы нескольких кораблей. Первым шел двухтрубный транспорт, очевидно захваченный русским рейдером. Обнаружив «Адзуму», тот спешно развернулся и понесся навстречу остальным кораблям. Вторым в колонне, с отставанием в 20 кабельтовых, шел явно военный корабль, с тремя трубами и башнями на носу и в корме.[7] За ним, приотстав на четверть мили, тянулась еще пара больших океанских пароходов, один с тремя трубами, а второй находился так далеко, что его нормально разглядеть было нереально. Сигнальщику на формарсе даже померещилось на пароходе как минимум пять труб, что было решительно невозможно и о каковой глупости он докладывать не стал. Фудзии представил себя на месте командира «Богатыря» и злорадно усмехнулся — такого выбора воистину можно пожелать только врагу. Часть ЕГО, командира вражеского крейсера, команды сейчас находилась на призовых транспортах. Снимать ее, когда до выскочившей из тумана почти на полном ходу «Адзумы» осталось не более 8 миль, — самоубийство. Топить транспорта и удирать — но тогда ты САМ утопишь и своих же матросов, которых послал на эти суда. Попытаться связать «Адзуму» боем и дать транспортам уйти, как уже проделал в недавнем прошлом с отрядом Катаоки? Но «Адзума» — это не инвалиды времен Японо-китайской войны. Тут у «Богатыря» нет преимущества в дальности огня и почти нет в скорости. Просто уйти, бросив транспорты? Но тогда часть твоих матросов, честно выполняя твой же приказ, попадает в японский плен… Что же предпочтет этот Стемман?

К удивлению Фудзии, логично себя повел только головной транспорт. Он на полном ходу уходил на восток и уже почти поравнялся с военным кораблем, который шел… Ну точно, шел НА «Адзуму»!

— Похоже, что Стемман то ли зазнался после боя с Катаокой, то ли смертельно не хочет бросать своих людей на транспортах, — не отрывая от глаз бинокля, произнес Фудзии, обращаясь к собравшимся на мостике, — непонятно только, почему другие два транспорта не меняют курс, они что, всерьез думают, что «Богатырь» сможет нас отогнать?

Действительно, следующие за военным кораблем транспорта не поменяли курса и даже не увеличили хода. Так как дистанция до противника сократилась до 45 кабельтовых, артиллерийский офицер «Адзумы» лейтенант Хига попросил разрешения открыть огонь.

— У нас в погребах снарядов не более четверти от нормального количества. Давайте подождем еще чуть-чуть, сблизимся и будем бить только наверняка, — отозвался командир, которому все больше не нравилось уверенное поведение противника.

В отличие от японцев русский артиллерийский офицер, очевидно, получил другой ответ, и на носу приближающегося корабля полыхнули вспышки трех выстрелов. Видевший ТРИ вспышки Фудзии опустил бинокль, он начал смутно понимать, почему русские ведут себя столь нагло. В воздухе между «Адзумой» и крейсером противника вздулись три пухлых клуба дыма.

— Что это, салют? — не понял штурман.

— Сегментные снаряды,[8] — переминаясь с ноги на ногу, пояснил Хига, которому не терпелось открыть огонь, — они ждали в проливе только миноносцы, вот и зарядили орудия заранее.

Разрядив орудия от не подходящих к ситуации боеприпасов, русские примерно через минуту следующий залп дали уже всерьез. Не прошло и двадцати секунд после выстрелов, как по левому борту «Адзумы» с перелетом в три кабельтова упали три русских снаряда. Два столба воды из трех взметнулись до уровня клотиков мачт и явно принадлежали снарядам крупного калибра. Третий столб воды, потерявшийся на их фоне и вставший немного в стороне как бы для сравнения, демонстрировал, как именно должен выглядеть всплеск от падения 6-дюймового снаряда.

— Это не «Богатырь»! Это всплеск от десятидюймовки! Это «Ослябя»!!! — раздался на мостике «Адзумы» крик артиллерийского офицера.

— Это «Ослябя», только у него в носовом залпе три орудия, два башенных и одно погонное в носу! — вторил ему штурман.

— Спасибо, я уже понял. Жаль, что никто мне не подсказал этого до того, как мы сблизились почти на три мили, — с убийственным сарказмом ответил Фудзии, которому вдруг вспомнилось, как выглядел «Якумо» после обстрела одним 10-дюймовым орудием. На надвигающемся на его корабль «Ослябе» таких орудий было ЧЕТЫРЕ.

— Поворот на 16 румбов, и самый полный. Хига — открывайте огонь прямо сейчас, на циркуляции и сделайте все, чтобы сбавить этому «Ослябе» скорость. Пока мы развернемся — он подойдет на 30 кабельтовых. Мы всего на 3–4 узла быстрее, чем он, и это в лучшем случае. Это значит, что отрываться на безопасное расстояние нам придется более получаса.

— Вы не хотите принять бой? — удивился Хига. — Помнится, когда мы рассматривали возможность боя наших броненосных крейсеров с русскими броненосцами типа «Пересвет» один на один, то пришли к выводу, что шансы у нас есть.

— Есть. Но где вы видите «один на один»? Приглядитесь повнимательнее к концевому транспорту. Видите, как он «раздваивается»? Я понятия не имею, что делала сопровождающая «Ослябю» «Аврора» у борта транспорта, но сейчас она от него отходит. Так что один против двух. Да и наша «Адзума» — последний крейсер из шести, которому стоит мериться силами с «Ослябей» в одиночку. Знаете, как его как-то назвал Камимура после третьей рюмки саке в нашей компании еще до войны? «Самый неброненосный из всех броненосных крейсеров флота».[9] Но, имей мы хотя бы полные снарядные погреба и угольные ямы, тогда — да, пользуюсь преимуществом в ходе и дальности огня, мы могли бы держаться от «Осляби» на большом расстоянии и расстреливать его. Тогда, исчерпав боекомплект, мы могли бы надеяться достичь десятка попаданий, а сейчас… Помоги нам, Аматерасу, унести ноги без потерь.