Сергей Щепетов - Троглодит Страница 8

– А кто повел воинов?

– Конечно же, наш Юка, – с некоторой гордостью сказал Арю и добавил: – Среди мужчин Найгу ему нет равных.

– Свиреп? – догадался я.

– Еще как! – кивнул колдун.

– Бывает… Знаешь что? Давай так: ты меня не видел, а я не видел тебя. Договорились? А я пройду по степи и приду в поселок с другой стороны.

– Не делай этого, Унаг! – всполошился мой новый знакомый. – Люди могут вернуться в любой момент. Ни убежать, ни спрятаться ты не сможешь. Юка убьет тебя просто за то, что ты взрослый и сильный, за то, что на тебя будут смотреть его женщины.

– Зато я не буду на них смотреть! Буду смотреть на других.

– А других просто нет в поселке…

– Как это?! – почти искренне удивился я. – Всех баб – ему, а людям что же?!

– Это – не его воля, – объяснил туземец. – Просто все женщины хотят Юка, потому что он «самый сильный». Он только выбирает. Те, кто его не интересует, достаются Раху или Табу. А все остальные… Простым людям приходится довольствоваться добытыми самками нелюдей. Поэтому они охотно ходят громить поселки ханди.

– Слушай, Арю! Мне становится все интересней и интересней! Я обязательно должен побывать в поселке. Ну, а если меня там застанут ваши воины… Значит, кто-то отправится к предкам. И вовсе не обязательно это буду именно я.

– Иди, если так хочешь, – вздохнул колдун. – Только ты никогда не видел меня, а я – тебя.

– Воистину это так! – кивнул я.

Глава 5

Исследователь

И вот возле жилищ неандертальского поселка появился незнакомый самец – с виду вполне матерый. Обычно таких – седых и могучих – в группе больше одного не бывает. «Не факт, конечно, что я выгляжу достаточно могучим… Впрочем, вон ползут стражи этого места – сейчас проверим!»

По универсальным правилам первобытного – и не только! – этикета чужака должны встретить вооруженные мужчины и «прояснить» его. Я же был вооружен лишь Знанием: «Меновая торговля и, соответственно, путешествия, кажется, стали модными только в неолите. Тогда, наверное, незнакомца встречали с мыслью о пользе (товаре?), которую он может принести. А в палеолите, надо полагать, в первую очередь думали о том, чтобы не позволить чужаку нанести сородичам ущерб – колдовской-магический, разумеется. Самый надежный способ самообороны, конечно, это прикончить пришельца на месте. Это если он не предъявит веских аргументов против такого деяния. Ну, щас предъявим!»

Охранники стойбища, конечно, не ползли мне навстречу – они ковыляли. Мужики выглядели, пожалуй, чуть мельче и моложе меня. У первого явно была повреждена нога (толком не сросшийся перелом?), у второго плетью висела левая рука, и при ходьбе его кривило на бок (ребра сломаны?) Тем не менее, оба были вооружены палицами, на которые опирались. И вот эта гвардия встала плечом к плечу, загородив мне дорогу. Точнее тропу, ведущую к крайним жилищам. Оружие они взяли наизготовку.

По всем канонам надо было вступить в диалог и объяснить людям, какой я хороший. Однако «внутренний голос» шепнул мне иное, и я решил его послушаться. Остановившись в двух-трех метрах, я демонстративно оглядел воинов, после чего изобразил на лице гримасу глубокого презрения, сплюнул на землю и рявкнул:

– Прочь, уроды!!! Вы на кого палки подняли?!!

Кажется, ребята и раньше яростью не пылали, а тут и вовсе стушевались. Чем я немедленно и воспользовался – одному врезал по уху, а другого пнул в живот. Оба полетели на землю. Я прошел было мимо, но вовремя спохватился, вернулся и забрал одну из палиц – наверное, тут неприлично ходить без оружия.

Мысль о приличиях заставила меня притормозить и додумать ее до конца: «Из детства помню, что самые главные люди, которых все боятся и любят, летом ходили голыми. Чтобы все могли видеть их «авторитет». А вот остальные мужчины прикрывали чресла шкурами. Для этих остальных пройтись при людях голым – значит бросить вызов сильным мира сего. А я кто? С виду патриарх – седой и сильный. Но в набедренной повязке. Стоит ли выяснять, как это будет истолковано? А-а, была не была! – Я развязал ремешок на поясе и отбросил в сторону такой уютный кусок шкуры. – В конце концов, «авторитет» у меня не маленький, есть что показать!»

Как и следовало ожидать, при моем появлении наличное население – женщины и разнокалиберные дети – бросили свои дела и попрятались в «вигвамы». Оттуда они, естественно, стали подсматривать за пришельцем. «Ну, и что теперь делать? – размышлял я, блуждая между жилищ. – У меня задание, его надо выполнять, время идет, а я болтаюсь тут как дурак. Песенку им спеть, что ли, или лечь спать, как Миклухо-Маклай? Так ведь пришибут спящего для профилактики, и дело с концом».

Краем глаза я заметил, как из жилища выскочила женщина, что-то схватила на улице и юркнула обратно. Вход остался полуоткрытым. Данная особь была голой и, судя по формам, вполне половозрелой. Пришлось напрячь память, пытаясь мобилизовать детские воспоминания о женском «языке тела». «Кажется, летом женщины прикрывают телеса шкурами, когда у них кровь, или когда они не хотят ни с кем таг-таги. А если красуются голыми, значит не прочь, если, конечно, партнер понравится. Это она что же, по мою душу голышом выскочила?! А что, если… И цивилизованные-то женщины в большинстве своем отдают приоритет чувствам, а не разуму, а уж первобытные…»

Вот напротив этого полуоткрытого входа – метрах в двух – я и остановился. Зевнул, почесался, а потом снял с запястья «бусы» и стал ими играться. Тут как раз проглянуло солнце, и разноцветные камешки заблестели всеми цветами радуги – глаз не оторвать! Невеликое время спустя в темноте жилища обозначились лицо и глаза, внимательно наблюдающие за моими манипуляциями. «Клюет», – подумал я, и властно рявкнул:

– А ну, вылазь!! Вылезай, кому говорят!!!

Раньше я демонстрировал девушкам свою интеллигентность и хорошие манеры, а они от меня разбегались. Потом стал рычать и хамить – эффект получился прямо противоположный. Сработало и теперь – женщина покорно выбралась из жилища.

Насколько можно было понять с первого взгляда, это была неандерталка в поре женского расцвета, причем, судя по повадке, не низкого ранга. В устремленном на меня взоре и выражении страшноватого личика читалось… Немножко страха, конечно, но больше, пожалуй, любопытства и восторженного интереса: «Ах, какой мужчина! Ах, какая у него красивая штучка!»

Надеясь, что правильно все понял, я покрутил в воздухе ремешок с камушками, намотал его себе на запястье, полюбовался, размотал и протянул даме:

– Держи! Это – твое!

– Уй! – сказала красавица.

Надо полагать, за нами следило множество глаз – в воздухе прошелестел дружный вздох или стон. На виду у всех дама некоторое время рассматривала подарок, не забывая поглядывать на пришельца. Эти ее взгляды подействовали на меня странным образом, точнее, на мой «авторитет», который вдруг, ни с того ни с сего, устремился к небу.

По лицу неандерталки расползлась горделиво-радостная улыбка. Она нарочито медленно повернулась и наклонилась, пролезая в жилище. При этом она чуть задержалась, явно демонстрируя мне ягодицы. Потом она выглянула из дыры и сделала еле заметный жест рукой – мол, заходи. «Кажется, события выходят из-под контроля», – подумал я, следуя за ней.

Вскоре поселок огласили ритмичные радостные вопли. Не мои, разумеется…

После окончания процесса выяснилось, что мы не одиноки – в жилище присутствует с полдюжины зрителей и еще кто-то заглядывает снаружи в дыру входа. Некоторое время я размышлял, какую научную пользу можно извлечь из содеянного. Ничего не придумал, и спросил:

– Как тебя зовут?

– Гаани мое имя. Я – любимая женщина Юка! – не без гордости ответила дама.

– Врешь! – клапан входа откинулся, и внутрь пролезла еще одна женщина – тоже голая. – Это я – любимая!

– Ты?! Да ты – страшная! Ты – противная дура! Уйди отсюда!

– Сама уйди, вонючка!!!

– А-а-а!!!

Миг – и дамы вцепились друг другу в волосы. При этом они активно подключили ноги, пытаясь угодить коленом сопернице в пах.

Некоторое время я любовался замечательным зрелищем. Этот поединок почему-то подействовал на меня, точнее на мой «авторитет», несколько возбуждающе. Я встал и с маху влепил по ягодице сначала одной красавице, а потом другой. Новенькую я ухватил за прическу и слегка приподнял над полом:

– Ты кто?

– Пусти! Больно! Я – Тогги!

– Угу! – ухмыльнулся я, отпуская захват. – Любимая женщина Юка?

– Да! Это я любимая, а не она!!

– Любимая, говоришь, – призадумался я. – Ну, раз любимая, тогда… ложись!

Надо сказать, что при соитии Тогги вопила еще громче – вероятно, хотела перещеголять соперницу.

Мир вокруг меня изменился. Я вдруг сделался как бы своим. Без малейшего страха дети бродили за мной по поселку или толклись рядом. Женщины перестали прятаться, выбрались наружу и делали вид, что занимаются своими делами, а сами беззастенчиво меня разглядывали. Ну, а я разглядывал их.