Андрей Архипов - Поветлужье Страница 8

— Спаси вас Христос, добрые люди... Мыслил, смертушка пришла от лютого зверя... Батюшка мой... век благодарить буду. Дай вам Бог доброе здравие на многая лета!

— Так, стоп, богомольный, — прервал его командирским рыком егерь. — Отвечай по существу: где ближайшее село? Только нормальным русским языком, а не тем, чем ты пытаешься объясниться...

После десяти минут мытарств информацию все-таки выудили, но пришли к мнению, что предки парня явно заблудились здесь несколько сотен лет назад, потому что тот отвечал c дикой примесью какого-то славянского наречия. Понятные выражения выглядели примерно таким образом:

— А? Э-э-э... Радиславом кличут... А весь у нас поставлена на Ветлуге... Сами мы с батюшкой по зиме белку промышляем на заимке... Ныне же сруб решили поставить, а сами мы с Переяславля, вольные людины... Я там и родися... Убегли со своей отчины, согнали нас вороги с родной землицы... налетели... и поча нарубати мужей лучших... Ну, мы и сбегли, ужо не поубивали нас... Живем тут среди язычников...

— Чудно ты говоришь, добрый молодец, — подстраиваясь под Радислава, продолжил расспросы Иван. — Понимать-то мы тебя, конечно, понимаем, иногда, правда, через слово а то и два, но... Врач у вас где? Доктор? Батюшку твоего лечить надо, а для этого лекарь нужен... Чтобы отец твой потом живой-здоровый бегал.

— Не совсем разумею... Но нет у нас ни лекаря вашего, ни волхва, одни мы с батюшкой на полсотню поприщ. А до веси нашей идти целую седмицу. Сруб мы тут порешили заложить, да хозяин лесной не позволил.

— Так, Вячеслав, что у тебя?

— Вроде больше никаких повреждений не вижу. По голове лапой мишка заехал, кожу сорвал со лба. Иголка есть, с собой носишь?

— В рюкзаке, во внешнем кармане есть. Там в катушке с шелковыми нитками пара штук торчит. Тимка, пулей неси, — отдал приказание Иван. — А ты что, Вячеслав, хочешь ему лицо шить?

— Угу, сейчас в водке вымочу твою галантерею да обработаю лицо... Красавцем, конечно, не будет, но в темноте никто не должен испугаться. Черт, водку взяли, а лекарства забыли...

— У меня остатки бинта и йод чуть-чуть есть в том же рюкзаке. Рожу себе расцарапал, перевязал да сунул туда... — Егерь повернулся к ребятам: — Тимка, слышал? Тащи до кучи! Больше, правда, нет ничего, аптечку впопыхах выложил и забыл. Едрит твою медь! И карту и аптечку, а как раз понадобились позарез... Так, хлопцы, план такой — Вячеслав шьет и перевязывает охотника... Как твоего батюшку зовут-то? — повернулся Иван к подростку.

— Антипом наречен.

— Так вот, Вячеслав лечит Антипа, а мы стоянку разбиваем. Таскать охотника никуда не будем, пока он в себя не придет. Давайте, ребята, на поиски воды. Николай, ты ружьецо Славино возьми, проводи ребят... Вы тоже, хлопцы, в пределах его видимости топчитесь... Шумите погромче, трещите сучьями, переговаривайтесь. Все по-серьезному, без шуточек, уяснили? А я пока лапника нарублю да с местным населением пообщаюсь... Уж больно у них с отцом наряд интересный — лапти, онучи да копья со стрелами... Старообрядцы-фанатики, затерявшиеся в ветлужских лесах, — пробурчал себе под нос Иван. — Ха... дела наши грешные идут все страньше и страньше. Ну... да про это я уже упоминал вроде.

Ручей мальчишки нашли довольно быстро и, утопив канистры в ямине, быстро их наполнили. Потом Тимка с отцом начали рубить лапник, поскольку Михалыч все еще активно общался с юным охотником, собирали дрова, разводили костер... Другими словами, активно обустраивались, отправив Вовку помогать неожиданно ставшему лекарем Вячеславу. Как-то плавно, без каких-либо неуместных обид или терзаний (почему, мол, не я?) все безоговорочно приняли, что старшим в их команде будет егерь. Отчасти потому, что тот был немного постарше Николая и Вячеслава, а отчасти оттого, что хорошо знал лес. Кроме того, Иван пользовался уважением на селе, несмотря на занимаемое им начальственное положение по отношению к лесным запасам, а это тоже всегда принималось во внимание в такой тонкой штуке, как отношения между людьми. Но самым главным доводом был тот, что в егере чувствовалась военная косточка. Человек не боялся принимать решения и брать на себя ответственность. А такое особо ценится в наш век, когда частенько мужики бегают от этой самой ответственности из-за своей лени, прячась за женским подолом и прикрываясь словами о равноправии и женском феминизме. Да и выглядел капитан в отставке достаточно солидно — сухой, жилистый, среднего роста, с пробивающейся клочьями сединой на голове и шрамом в продолжении левой брови. В общем, герой своего времени, как по заказу. Вот морда лица только немного подкачала. Нет, не урод, но девки толпами не бросались, оттого и проходил всю жизнь холостым: где же в лесу суженую найдешь? Поэтому, когда Иван позвал всех к костру почаевничать, оставив Радислава сидеть со своим отцом около наспех сооруженного ложа из лапника и одеял, все беспрекословно бросили свои дела и подсели послушать, что же командир узнал нового. В конце концов, любопытство тоже сыграло свою роль — недаром Вовка получил втык от отца за то, что постоянно отвлекался от операции, прислушиваясь к негромкому разговору егеря с юным лесным отшельником. А вот вести, которые принес к костру командир, пришлись по нраву не всем.

— Повторил он то, что весь, то бишь деревеньку, поставили переяславцы, которые снялись со своих мест из-за набегов половцев... — В этот момент Иван мотнул головой, сам не веря в то, что он говорит. — Затем они водными путями прошли практически через все земли Киевские и Черниговские, Рязанское, Муромское и Ростовское княжество. Шли Днепром, волоком через Болву к Жиздре, а далее уже в Оку и Волгу. Названия притоков могу соврать — названия слышу в первый раз, однако последний идет, как я понял, по землям вятичей. Прошли их малой кровью и хорошо, что только своей... иначе не выпустили бы их оттуда. В общем, настолько настрадались, что забились в самое глухолесье, как говорит подросток, — к язычникам, то бишь к черемисам.

— Да что ты бред-то несешь, Михалыч! — сразу отрубил Николай. — Какое рядом Ростовское княжество, какое Рязанское? Половцы, черемисы какие-то? Этот парнишка просто сбрендил в своих лесах. У этих лесных охотников история застыла на месте татаро-монгольского ига, и они до сих пор ее рассказывают своим внукам и правнукам! Да они из леса тысячу лет, наверное, носа не показывали! Хрень собачья!

— За что взял, за то и вам продаю! — повысил голос Иван. — А придумать такое в своем состоянии и при таком раскладе он не мог. Что скажешь ты, Вячеслав?

— Что тут скажешь! — пожал Вовкин отец плечами. — Это ребятня забегает сейчас с горящими глазами. Как же, такое приключение! Потом будет что рассказать одноклассникам. Сначала в тайге заблудились, а потом такое! — Вячеслав посмотрел на радостно заулыбавшихся мальчишек. — Только вот боюсь, что заблудились мы конкретно. А с учетом чудес, которые нас преследовали с самого начала, думаю, что обратно домой нам скоро не попасть.

— Люди у нас в лесу, случалось, пропадали... — добавил Иван. — Что уж с ними происходило, один бог ведает. Вот и мы, судя по всему, тоже... попали в историю. Не дай бог, конечно, но готовьтесь к самому неожиданному... И ты не шуми, Степаныч. Никто выводов пока не делает, может, все и образуется, а пока... программа минимум — донести в целости и сохранности охотника к их стоянке, предварительно подождав, пока он оклемается... если, конечно, оклемается. А потом организовать поход на Ветлугу. Посмотрим, что за весь такую они там поставили...

Глава 4

Старый новый мир

 На второй день пострадавший охотник начал, не приходя в сознание, стонать, а под вечер очнулся и с трудом разлепил глаза. Обведя осоловелым взглядом открывшуюся ему поляну со множеством незнакомцев, он приподнял голову и попросил пить. Пока его сынишка носился среди деревьев в поисках затерявшегося берестяного туеска, исполняющего роль стакана, с лица раненого сползла примочка с настоем цветков ромашки, собранных тут же на поляне и наложенная Вячеславом на активно подсыхающие раны на лице. Однако поправить охотник ее не дал, пока его мутный взор не остановился на лице отпрыска. Только в этот момент он успокоенно откинулся обратно и дал поправить сбившийся компресс.

— Ну вот, очнулся, а ты боялся, что не оклемается, — засуетился вокруг больного отрядный ветеринар, обращаясь к Радиславу. — Ничего, будет жить, если не помрет... Да шучу, шучу я, — поправился сразу Вячеслав, углядев встревоженное лицо отрока, понявшего смысл его слов. — Не боись, если очнулся твой батя, то в голове уже все по местам встало. Поправится.

Радислав после этих слов немного успокоился и начал откликаться на задаваемые ему вопросы. А отзываться было на что, потому что народу вокруг делать было особо нечего, и он начал вовсю выспрашивать парня про его житье-бытье. Понимали хлопца с середины на половину, но от этого не стали менее активно задавать вопросы. Сам он тоже спрашивал, в основном его интересовала одежда незнакомцев, ружья, назначения которых он так и не смог понять, и почему-то вопросы религии. Его просьбе перекреститься сразу последовали Николай с Тимкой и, немного погодя, Иван. Причем последний сделал это двуперстием, оценив недоуменный взгляд Радислава, брошенный на первых двух христиан, а достав вслед за этим крестик на шнурке, еще и заслужил одобрительный кивок со стороны паренька. Вовка в это время отсутствовал, а Вячеслав его просьбу проигнорировал, занимаясь больным. Также удивлялся Радислав отсутствию бород у мужиков. Подбородки, конечно, заросли щетиной — кто же в тайге будет бриться? Но по сравнению с окладистой бородой его отца это выглядело как-то несолидно, что и вызывало некоторое недоумение и новые вопросы.