Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата Страница 8

— Сирота я! — понурился келарь.

— А раз сирота, то прочтешь сегодня... нет, сегодня Господь тебя не услышит, ты пьян... прочтешь завтра триста раз «Помилуй мя», а три воскресенья подряд тебе постные. Уразумел, дитятко?

— Уразумел, владыка! — тяжко вздохнул келарь. — Исполню, клянусь Господом!

— Не упоминай всуе имя Господа нашего, когда пьян! — строго сказал старик. — Где еще одна бутылка?

— Какая бутылка, отче? — искренне удивился брат Серафим. — Одна выпита и одну вам нес...

Иннокентий мог бы поклясться, что брат не лукавит. Однако Великий Сакелларий придерживался иного мнения. Легонько хлопнув келаря по широкому рукаву рясы, он хмыкнул:

— А то я келарем не был! Кого хочешь надуть, дитятко? Господа ты еще надуть сможешь, но старого Афанасия — никогда. Доставай бутыль, говорю!

Брат Серафим еще раз горько вздохнул и вынул из рукава полуштоф. Протянув его своему мучителю, он хмуро спросил:

— Епитимью увеличивать будете, отче?

Старик посмотрел на Иннокентия, нахмурил брови.

— А что, боярин, может, и вправду пожалеть запивашку? Келарь опустился на колени и приложился к руке Великого Сакеллария.

— Встань, дурак! — беззлобно отругал его старик. — Никогда не целуй руки пьяному священнику! И епитимья моя недействительная, поскольку я выпимши. А сказ мой будет таков: послезавтра мы проведем ревизию монастырских подвалов. И спаси тя бог, если случится какая недостача! Все уразумел? Ступай себе с богом!

Придя в свою келью, брат Серафим сел на жесткое ложе и обхватил голову руками. Ирод проклятый! Навуходоносор! Страшная слава про него идет — никому он не спускает. Лучше бы келарю два раза по триста молитв наложили в качестве епитимьи!

В ризнице они застали сладко храпящего отца Михаила.

— Спекся Миша, — с грустью сказал старик, — спи, дружок школярный, не будем тебе мешать!

— А поехали ко мне, владыка! — предложил Иннокентий.

— Поехали, — быстро согласился Афанасий, — а баба твоя не будет против? Бабы ваши не чета нашим — съедят и не поморщатся!

— Инге скажу, что важная политическая встреча, — нашелся Кеша, — так что, едем?

— А, давай! — рубанул ладонью воздух старик. — Сегодня у нас четверг будет? Говорят, что в ночь на пятницу сны вещие снятся!

— И часто исполнялись ваши сны, владыка? — поинтересовался парень.

Афанасий пожал плечами.

— А шут его знает, Я завсегда в четверг надираюсь, чтобы утром не помнить, чего снил. Хе-хе!

Картина первая. Отвратительным утром в пятницу 28 апреля (летосчисление здесь не совпадало с земным) Ростислав Алексеевич Каманин сидел в поместном приказе и ворошил груду бумаг, требовавших немедленного просмотра. Напротив сидел Алексей Михайлович, его отец, которого он забрал с Земли вместе с семьей, как и обещал. Близняшки тоже изъявили желание покинуть планету вместе с ее проблемами и, досрочно защитившись, присоединились к отцу и матери.

— Вот и славненько, что с замужеством не торопились! — радовались они. — Теперь тут какого графа отхватим, а то и князя!

Нынче девочки сидели дома вместе с Полиной и разучивали современные бальные танцы. Французский балет того времени представлял собою бесконечную череду шаганий и приседаний, длился уйму времени, и нужно было обладать воистину ангельским терпением, чтобы запомнить все выходы и фигуры. Маша от разучивания танцев отказалась, сказав, что по возрасту ей положено сидеть у стены и ворчать на молодежь.

Но вернемся к утру пятницы. Алексей Михайлович просматривал бюджет на второе полугодие и изредка фыркал. После очередного лошадиного звука премьер оторвался от своих бумаг:

— Что, академик Каманин, уже жалеете о своем согласии на участие в проекте?

— Да нет, — ответил отец, — поражаюсь бессмысленности некоторых податей. К чему, например, налог на орехи? Сбор с покупки кровати? Налог на лапти? Налог на арбузы? На похороны, рождение, печь с трубой и прочие бессмыслицы? У меня такое ощущение, что все эти налоги составлял душевнобольной! Оставить подоходный налог как самый разумный, отдельно НДС для купцов, единый годовой налог для крестьян, ремесленников...

— Эй, батя, стоп! Стоп? — вскинулся Ростислав. — Где ты тут ремесленников видел? Это у нас вымирающий вид! Единичные случаи. Вообще слабость третьего сословия — это самая большая беда России. А то, что есть сейчас, и то, что было сотню лет назад, — не сравнить. Но процесс развития ремесленных гильдий необходимо искусственно ускорить. И не дай бог, будет как в Советской России: куча профсоюзов-жополизов, занимающихся распределением путевок для руководителей и среднего звена. Конечно, попадали иногда на курорты и простые работяги, но тоже с шершавым языком. Я никогда не понимал, зачем вообще в Советском Союзе профсоюзы? Как может председатель профкома защищать интересы работника, если получает зарплату из рук работодателя?

— Согласен, хо-хо, — ответил отец, — идея профсоюзного движения была у нас... э-э... слегка утрирована, но у нас было много где так. И оппозицию (хотя какая там оппозиция, баловство одно) власть прикармливала, и другие аспекты... но так можно до утра трепаться! Нужно законы готовить соответствующие и потихоньку их внедрять в производство. Нельзя просто так отнять вотчину у боярина и раздать ее крестьянам — один с голодухи сомлеет, а другой работать не будет. Василий Голицын предлагал перевести всех бояр на государственную службу, но уровень образования среднего боярина не предусматривает таковой возможности. Хе-хе! А кормить их ради древности рода — глупость. Вчера полковник Волков проводил смотр дворянской иррегулярной конницы — этих мужики верхом на свиньях затопчут.

Ростислав поднялся со стула и заходил по жарко натопленной палате приказной избы. Промокнул батистовым платочком выступивший на лбу пот и налил из кувшина квасу. Напившись, снова заходил, едва не цепляясь головой за балки низкого потолка.

— В Англии, коль для примера взять, дворяне служат в армии и заняты государственной службой. Ты полагаешь, что наши бояре настолько тупы, что не смогут служить в армии?

Алексей Михаилович с грустью посмотрел на него. Несмотря на гораздо больший жизненный опыт, его сын порой бывал несколько наивен.

— Не глупы, сынок, не глупы! Ленивы! Почему русских медведями называют? За леность! Один из знаменитых историков писал: «Пройди летним днем мимо любого дома — окно на улицу раскрыто, в окне боярин — плюется семечками либо черешней. По лицу ползают мухи, так он даже ленится согнать этих противных тварей».

— Ну, это хватил историк! Как наступит лето, обязательно пройдусь по посадам. А ситуацию с налогами нужно исправлять немедля. В понедельник вынесу вопрос на обсуждение в Думе, предложу обмозговать, решить, какие из налогов оставить, а все эти глупости насчет печных труб и огурцов отменить.

Вмешался отец:

— Ростислав, необходимо создавать институты налоговой службы; то, что существует ныне, — никуда не годится. Тщательно продумать механизм получения налогов с крестьянства, ремесленников, купцов и государственных предприятий, хотя пока таких единицы.

Премьер кивнул. Его давно не отпускала одна мысль, но окончательно она созрела только теперь.

— Пап, я думаю, два десятка человек (ревенантов он в счет не брал по понятным причинам) ничего здесь не решат, а только расшевелят муравейник. Нужны специалисты. Придется обращаться к Хранителю за разрешением на переброску дополнительных волонтеров... как ты считаешь?

Академик Каманин кивнул. Россия нуждается в услугах специалистов, которые либо никогда сюда не приедут, либо которых в мире пока не существует. Самое главное — медицина. Лекари сплошь иноземные либо доморощенные целители. Опытом знахарей тоже пренебрегать не стоит, но развитую систему здравоохранения на них не создашь. Нужно хотя бы несколько преподавателей с уровнем пусть даже конца девятнадцатого века да материальная база. За пару десятков лет можно наладить выпуск лекарей местного розлива и рангом повыше общеевропейского.

Второе. Квалифицированные инженеры и специалисты среднего звена. Ну, тут и вовсе два-три доцента из технических вузов хватит с головой. В крайнем случае физику и математику преподавать сможет и он сам. Нужен опытный преподаватель химии и биологии, человек компетентный в географии и геологии, да еще необходим опытный историк.

Третье. С экономистами здесь вообще никак. Понятие об экономике находится в зачаточном состоянии. Экономика в восприятии аборигенов — это где, чего и сколько можно украсть, чтобы никто не заметил. Специалистов по правоведению пока не нужно — область эта не развита вообще. Система судейства проста до безобразия: кто богаче, тот и прав; кто сильнее — тот и прав; тот прав, у кого больше прав.

Эти мысли и еще некоторые Алексей Михайлович донес до сына, предварительно также испив квасу. Тот высказался в том смысле, что главное — не переборщить с новшествами, иначе получится сплошная чертовщина. Отец возразил, что уже кое-какие наметки он сделал в своем органайзере и только ждет, когда его об этом спросят.