Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 2) Страница 8

До сего момента – тактика использования флота мало изменилась. Корабли противника сходились и активно маневрируя, пытались поразить друг друга огнем артиллерийских орудий. Корабли – двигались в линии – вот почему корабли первого ранга назывались линейными, то есть такими, какие можно поставить в линию. Отдельно сражались легкие силы флотов, они же – добивали выкатившиеся из линии и поврежденные линейные корабли. Линейные корабли представляли собой монстров, водоизмещением в тридцать – сорок тысяч тонн, с броней главного пояса и триста и четыреста миллиметров, главным калибром орудий до шестнадцати дюймов. Строительство кораблей такого типа – было чудовищным бременем для любой экономики, эти корабли строились годами и стоили столько, сколько стоило оснастить (по тем временам) небольшую армию. При этом – тактика использования кораблей подобного типа была чрезвычайно консервативной, за "ломку линии" то есть действия вне строя британского адмирала ждал трибунал. На эксперименты отваживались только гении типа Ушакова или Нельсона. К несчастью для британцев – третий такой гений родился в России. Это был адмирал Александр Колчак.

Адмирал Колчак рос и развивался как военный специалист во время, когда Россия потерпела тяжелое поражение в Желтом море, утратив почти весь свой линейный флот. На постройку нового требовались годы, если не десятилетия, а защищаться надо было прямо сейчас. Адмирал командовал минно-торпедными частями, рос в должностях и званиях и к началу Мировой стал едва ли не самым сильным специалистом по минному делу в мире.

В результате – у британцев сразу начались неприятности. На минной банке прямо у своих берегов – они потеряли линкор Родни, тот был тяжело поврежден и вернулся в строй только после девяти месяцев ремонта в сухом доке. Второй линкор этого же типа- подорвался при попытке пройти в Балтийское море и был добит поджидающей в засаде германской подводной лодкой. Действия подводных лодок стали для Объединенного флота союзников еще одним неприятным сюрпризом – маленькой, скрывающейся под водой жестянке, было под силу потопить тяжелый крейсер. Предпринимаемые против торпед меры – сильно снижали скорость кораблей, а личный состав флота – терял боевой дух в ожидании невидимого врага, атакующего из-под воды.

Настоящей катастрофой – стал прорыв в Черное море. Два линкора потоплено, один тяжело поврежден, но успел отойти, проливы перекрыты. Держа в тайне время прорыва (русский линкор Императрица Мария держал проливы под прицелом своих шестнадцатидюймовок) – британцы, тем не менее, послали опытных агентов для разведки места прорыва, в том числе и под видом рыбаков. Многие турки – сочувствовали британцам и тоже давали им информацию. Прорыв был делом решенным, береговая артиллерия могла продержаться от силы десять минут против огня главного калибра. Никто не знал, что мины были выставлены в последний момент подводным минным заградителем. Причем, это были мины новой конструкции, которые до этого не применялись – и минное траление ничего не дало. Прорыв провалился.

Первым решением – стали торпеды и торпедоносцы. Потеряв практически весь флот, Россия стала развивать куда более дешевые и легкие "гидрокрейсеры", превратившиеся впоследствии в полноценные авианосцы. До этого – торпеды применяли с крейсеров и эсминцев, били залповым огнем, в расчете не на то, чтобы потопить, а – повредить и замедлить ход. Для крейсеров и эсминцев – на линейных кораблях ставилась специальная артиллерия среднего калибра, те, кто служили на таких кораблях – в реальном бою были почти что смертниками. В отличие от них – самолет мог прорваться почти вплотную к кораблю и нанести удар с гораздо меньшего расстояния – а ПВО в те времена на кораблях практически отсутствовало. Единственными летательными аппаратами на флоте были гидропланы – их посылали для разведки.

Британцы предприняли меры – как впрочем, и все, кто был в курсе происходящего в авиации, прогресс в которой в те времена был просто поразительным. На кораблях – появились радары, наблюдатели, артиллерия ПВО. Первоначально не слишком-то опасная, но когда немцы изобрели Эрликон, а шведы – Бофорс – это стало опасно по-настоящему. К тому же – морские державы начали строить и спускать на воду авианосцы, включая их в состав линейных групп как корабли обороны. В отличие от первых типов авианосцев – на них базировались не торпедоносцы, не бомбардировщики – а истребители. Имеющие одну и главную цель – в бою не допустить прорыва торпедоносцев к своим кораблям. Авианосец постепенно превращался из атакующего корабля – то есть носителя бомбардировщиков и торпедоносцев – в универсальный. Заговорили о новом слове военно-морской науки – дуэли авианосцев. В отличие от дуэлей линкоров – здесь враги могли и не видеть друг друга. Гораздо большее значение стала приобретать разведка.

В начале тридцатых годов – профессор Гуго Юнкерс изобрел тихоходный, но как оказалось чрезвычайно полезный самолет. Это был первый в мире пикирующий бомбардировщик, конструкция которого позволяла пикировать с углом свыше семидесяти градусов. Поскольку ни один пилот, кроме самых опытных, не мог выдержать нагрузки, возникающие при пикировании и правильно вывести самолет из смертельного пике – в бомбардировщике Юнкерс-87[15] профессор Юнкерс предусмотрел специальную большую кнопку, при нажатии на которую самолет сам делал все остальное для того, чтобы выйти из пике, ставя закрылки на нужный угол. Таким образом, пикировщиком мог управлять обычный летчик, а наиболее опытные – могли попасть пятисоткилограммовой бомбой в круг с ребром в десять метров. Перехватить же отвесно падающий в пике самолет – практически невозможно, он беззащитен в момент выхода из пике – но бомба тогда уже сброшена.

Способность к пикированию с автоматическим выводом – очаровала русское военное и военно-морское министерство настолько, что они купили за огромные деньги лицензию Юнкерса и начали строить четырехмоторный пикировщик, способный послать точно в цель пятитонную бомбу: именно такая нужна была, по мнению русских военных инженеров и судостроителей, чтобы гарантированно утопить линкор. Юнкерс же – нес максимум пятисоткилограммовую бомбу, потом семисот пятидесяти килограммовую, потом – бомбу весом в одну тонну. Линкор такой можно потопить только при ювелирно точном попадании.

Эта программа – пикировщика – пятитонника – обернулась грандиозным крахом, привела к тому, что Сикорский потерял на ней пять лет, и привела к утрате русскими лидирующих позиций в тяжелой авиации – сразу несколько германских, североамериканских и британских фирм предложили тяжелые бомбардировщики с характеристиками такими же, или лучшими, чем русские. Но затем – русские снова начали вырываться вперед.

К началу сороковых – в противостоянии флота и нового, грозного оружия – самолета – снова начала вырисовываться патовая ситуация. В страхе перед атакующими самолетами – флоты срочно усиливали составляющую ПВО флотских группировок. Пулеметы Фоккера-Лембергера, первоначально разработанные для ВВС – находили все большее применение и на флоте, они давали шквальный огонь с темпом несколько тысяч выстрелов в минуту.[16] Североамериканцы – устанавливали счетверенные и даже сшестеренные пулеметы М2и М3 Браунинг, дающие до девятисот выстрелов в минуту каждый. Почти совершенства достигли Эрликоны, Мадсены, Бофорсы, собственные работы вела Российская Империя и Германия. Крупнокалиберных пулеметов – на флоте было едва ли не больше, чем в наземных частях. В группировках – появились специальные эсминцы ПВО, которые должны были не вести бой с легкими силами противника – а прикрывать корабли первого ранга от воздушных атак. Появились немыслимые еще десять лет раньше 88 миллиметровые, а потом и 107 мм зенитки с барабанным или кассетным питанием и снарядами с управляемым подрывом, разрывающиеся на высоте несколько километров. Появились первые корабельные радары, тогда еще метрового диапазона и централизованное управление огнем, позволяющие отражать атаки даже при плохой видимости, ставить заградительный огонь вне пределов видимости и тому подобные вещи. Теперь – любая группировка кораблей первого ранга – представляла собой настоящего ежа, ощетинившегося огнем всех калибров. Испытания на Балтике и у берегов Шотландии на радиоуправляемых мишенях и на списанных, переведенных на радиоуправление самолетах – показали, что при слаженной работе ПВО даже у эскадрильи торпедоносцев практически нет шансов выйти на рубеж атаки. Никаких шансов не было и у топмачтовиков – это бомбардировщики, которые летали "на уровне топ-мачт", пытаясь попасть бомбой в сам корабль – безумное и самоубийственное занятие. Совмещая пулеметы Лембергера с современными радарами – получали такой шквал огня, что начали говорить о возможности обнаруживать и подрывать в воздухе сброшенные бомбы.