Александр Больных - Штык-молодец. Суворов против Вашингтона Страница 8

Граф Петр откинулся на спинку кресла и отхлебнул горячего кофею. Кофей в Париже продают просто превосходный, дороговато, правда, да как себя не побаловать такой малостью? Приятно сидеть у жаркого камина с чашечкой в руке, да вспоминать дела былые. Не то чтобы он часто предавался воспоминаниям, как старик, просто уж очень славные дела были в Польше, где он вместе с генералом Суворовым воевал. Все-таки, что бы ни говорили, но дела военные и громкие не в пример больше удовольствия приносят, чем тайные разыскные, пусть даже от этих тихих дел эхо по всей Европе прокатывается.

Все началось с приватного разговора с графом Александром Ивановичем Шуваловым. Он по нездоровью уже готовился отходить от дел, но намеревался ознаменовать это событие еще одним славным деянием. Конечно, конференция Потсдамская и ликвидация хищного королевства Прусского останутся навсегда в истории Российской империи, но имена со временем тускнеют. К тому же оставалась некая незавершенность в результатах войны. Россия получила две новые провинции – Восточную Пруссию и Восточную Померанию, однако ж они были отделены от исконных русских земель польскими территориями. Да и с Восточной Пруссией не все ладно обстояло, уж очень неловко принадлежащая полякам Вармия располагалась, прямо в центре новой губернии. Терпеть такое долго было совершенно неможно, вот Александр Иванович и придумал план, достойный самого Макиавелли. Граф Петр даже зажмурился от удовольствия, вспоминая. Хотя дело для него самого было куда как рискованное.

Первый шаг сделали сразу после Потсдамской конференции. Как уже говорилось, сын короля Августа Карл-Христиан, который владел герцогством Курляндским, относился к русским крайне неприязненно и чинил многие обиды русским войскам: мешал переходам в Пруссию, отказывался поставлять провиант. Он едва ли не выступил на стороне Фридриха, но после побед русских вовремя одумался. Однако императрица Елизавета ничего не забыла и ничего не простила. Граф Александр Иванович отправил Петеньку (тогда еще Петеньку!) в Курляндию тайно. Пришлось ему немало потрудиться, чтобы сподвигнуть трусливых курляндских баронов подписать нужную петицию. Три месяца подполковник мотался как проклятый вместе с неизменными Иваном да Василием под хмурым прибалтийским небом по сырым дорогам. Где улещивал, где упрашивал, а где и подкупать пришлось – тьфу! Слякоть, а не дворянство, только трусость и жадность, такая же слякоть, как болота курляндские. Однако ж по истечении времени Петенька привез в Петербург слезную петицию, в коей дворяне просили государыню-императрицу оказать им милость и вернуть на престол Курляндский отправленного в ссылку герцога Бирона.

И все бы хорошо, но тут внезапно императрица Елизавета отошла в лучший мир, и началась некая замятня. Кому престол наследовать? Слухи поползли разные, кто-то даже Иоанна Антоновича помянул, но гвардия все это пресекла железной рукой, и на российский трон взошла государыня Екатерина Вторая. После небольшого промедления оная петиция была повергнута к монаршим стопам, и государыня милостиво согласилась удовлетворить всенижайшее прошение дворянства и вернуть в Курляндию герцога Бирона. Карл-Христиан попытался было протестовать, однако губернатор Восточной Пруссии Василий Иванович Суворов отправил в Курляндию приличный деташемент, дабы защитить от притеснений баронов, жаждущих российского покровительства, и герцог все понял. Он поспешно отъехал в Лейпциг к своему отцу.

Граф Александр Иванович отправил Петеньку тайно Бирона встретить и объяснить ему истинное положение дел. Герцог оказался понятливым, к тому же он прекрасно помнил уральские зимы и уральских медведей. А тут еще случай несчастный приключился, и старший сын герцога Петр Бирон был злодейски зарезан неведомыми татями прямо в Петербурге. Сыск был учинен самый тщательный, но открыть ничего не удалось.

И вот в году 1726 от Рождества Христова Эрнст Иоганн Бирон вернулся в Митаву. Он обязывался пропускать через Курляндию русские войска, не вступать ни в какие сношения с врагами России, оказывать веротерпимость православным и разрешить постройку православного храма в Митаве. Однако ж в самом скором времени за слабостью здоровья, подорванного ссылкой уральской, и дряхлостью по возрасту преклонному герцог понял, что управление Курляндией стало несоразмерно его силам, да и климат курляндский был опасен для здоровья его жены и детей. А потому он испросил милости передать управление герцогством российской короне. Императрица не смогла отказать ему в таковой мольбе и присоединила герцогство Курляндское к своим владениям, после чего мир воцарился на земле, истерзанной негодящим правлением.

Теперь от российской границы до Восточной Пруссии было рукой подать, но воеводство Жмудское таки разделяло их. Это было очень неправильно. Тут началось исполнение второй части плана, задуманного графом Шуваловым. И снова Петеньке пришлось отправиться в рискованное путешествие, теперь уже в Польшу. Никак ему не удалось побыть с маленьким сыном, ну никак. Но дела государственные превыше всего.

Правда, перед этим граф Александр Иванович заставил Петеньку выучить язык немецкий, так как беспомощное лепетание «Ich bin больной» его никак не устраивало. Попутно пришлось освоить азы языка французского. Как объяснил граф с усмешкой ехидной, сей язык зело приятен женскому полу и амуры строить по-французски гораздо способнее. Вот и пришлось учить всякие «Je vous aime», что оказалось после немецкого заметно проще. Ну, по ходу дела пришлось и какие-то английские фразы зазубрить, потому что, как сказал Александр Иванович, никогда заранее не знаешь, что может пригодиться.

Новая поездка была еще более странной и опасной, чем предыдущая. Теперь ему приходилось стеречься королевских стражников пуще прежнего, ведь господин подполковник развозил по шляхетским замкам и фольваркам прелестные листы с прямым призывом восстать против короля. Сразу после окончания победоносной Прусской войны неверный союзник и хитрый лис Август Саксонский умер, и польская шляхта после долгих колебаний и споров провозгласила королем сердечного друга императрицы Екатерины Стася Понятовского. Однако ж Стась слишком рьяно принялся исполнять пожелания королевы сердца своего, и шляхта зароптала. Впрочем, как то свойственно полякам, все недовольство шляхты выражалось в застольном бурчании вперемешку с громкими тостами за Польску, которая, разумеется, еще не сгинела, огромном количестве сожранных колбас и выпитого вина.

Графа Шувалова такое совершенно не устраивало. Поэтому по его приказу Петенька доставил некий письменный циркуляр послу императрицы при короле графу Репнину. Николай Васильевич фыркал и морщился, когда читал ту бумагу, но против бумаги из Петербурга не пойдешь. Заметим мимоходом, что встреча сия самому Валову удовольствия также не доставила – при Кунерсдорфе он был секунд-майором, а Репнин всего лишь капитаном, а вот сейчас Петенька все подполковник, зато граф Репнин уже в генералах ходит. Поэтому он испытал немалое удовольствие, глядя на кислую физиономию посла. Повздыхав изрядно, Репнин настоятельно посоветовал королю Стасю собрать сейм для принятия неотложных и наиважнейших решений. Стась, конечно же, сейм собрал, нимало не помешкав. Сейм незамедлительно подтвердил «кардинальные права», гарантирующие шляхетские свободы и привилегии, и провозгласил уравнение в правах православных и протестантов с католиками. Вот этого шляхта потерпеть никак не могла, поэтому снова принялась за усиленное истребление колбас под венгерское и ренское.

Граф Александр Иванович, видя, что все его планы рушатся с треском, озлился не на шутку, но поделать ничего не мог. Однако ж недаром о нем шла слава, как о хитром змие, способном обмануть кого угодно: начальником Тайной экспедиции кого попало не назначат. И вот снова по шляхетским замкам отправился путешествовать барон Петер фон Вальдау, посланник бывшего короля Фридриха, ныне жалкого курфюрста. Вот где немецкий язык пригодился! Ненависть пруссаков к державе российской была вполне понятна, поэтому и знатные магнаты, и простые шляхтишки охотно барона слушали, а еще охотнее брали золото, которое он рассыпал немерено, чтобы только поляки выступили против русских. Правда, приходилось ему видеть, как только что полученное золото и серебро всякие там Потоцкие, Радзивиллы, Красинские, Огинские тут же кидали на зеленое сукно игорного стола: магнаты предпочитали сражаться исключительно в фараон.

Подполковник даже в отчаяние пришел, ведь это никак не отвечало планам Шувалова, которому отчаянно требовался мятеж против короля. Но на его счастье тут подоспела помощь французская. Из Парижа примчался генерал Дюмурье, имевший поручение министра иностранных дел графа Шуазеля возмутить поляков против короля Стася, которого все и не без оснований считали марионеткой в руках императрицы Екатерины. Под двойным нажимом и двойными субсидиями поляки не устояли – и началось!