Влад Поляков - Надломленный крест Страница 8

Я знал, что именно предлагать империи. Особенно в свете того, что мир был заключен всего три года назад. И пункты мирного договора не устраивали обе стороны. Просто обеим сторонам нужна была передышка для того, чтобы навести порядок на собственных землях, только и всего.

Зато координация действий войск империи и варяжских набегов на Францию… О, это был очень, ну просто чрезвычайно заманчивый кусок. Не озвучить подобное предложение своим повелительницам Генрих Клернийский просто не мог. Он это знал. Я это знал. И он знал, что я знаю.

– Я обязательно отправлю своему сюзерену послание с верными людьми. Они поедут быстро.

– Не сомневаюсь в этом, – позволил я себе саркастическую усмешку. – Отдайте нам кусок Дании и получите гораздо больше. Империя от такого размена только выиграет. Да и Свен Вилобородый будет обязан императору Оттону сохранением трона.

Посол глубоко поклонился, всем своим видом показывая, что меня услышал, понял суть и готов исполнить свой долг перед империей. Задерживать его не имело ни малейшего смысла, поэтому, вежливо попрощавшись, я отпустил Генриха Клернийского. Теперь все зависело не от него и даже не от нас. Исключительно от двух облеченных властью женщин и их мышления.

Интерлюдия

Июнь (кресень), 990 год, Рим

Джованни ди Галлина Альба, он же Папа Иоанн XV, был скорее доволен, чем разочарован. После грамотно разыгранной партии ему действительно удалось устранить своего главного противника в Риме, проконсула Иоанна Кресцентия. Тот, будучи обвиненным в покушении на императрицу-мать Феофано, бежал из Вечного города с немногими приближенными и малой частью имевшихся у него богатств. Бежал в Неаполь, под крылышко герцога Марина II, верного вассала Византии.

Теперь Рим принадлежал ему, соперников из числа знатных италийских родов у него не оставалось. Поддерживающие род Кресцентиев впали в немилость, лишены немалой части богатств и земель. А другие либо изначально поддерживали его, Папу, либо переметнулись сразу, когда поняли, откуда ветер подул.

Конечно же, выпавшую из рук Кресцентиев долю власти следовало закрепить, приблизив к себе одну часть знати, обнадежив другую, запугав третью… Но это уже делалось, просто без излишней спешки и суеты. Спешка, она показала бы его неуверенность в собственных силах. А этого он избегал всеми средствами.

И все было бы хорошо, если бы не странное желание Феофано перенести резиденцию как свою, так и императора, своего сына, именно сюда, в Рим. Подобное было… несколько неудобно для его планов. Не опасно, а именно неудобно. Хотя мотивы регентши он понимал. Сакральный центр Священной Римской империи именно Вечный город, это знали все. Недаром и коронации императоров проходили исключительно здесь, в его стенах. Власть земная и власть духовная. О, императоры знали в этом толк! И императрица-мать, да к тому же византийка по крови, отнюдь не была исключением.

Сам юный император должен был прибыть в течение месяца-двух, ну а его мать-регентша и вовсе не собиралась покидать Рим. Это… раздражало, но вместе с тем позволяло через своих шпионов быть осведомленным о происходящем при дворе императрицы без запоздания. Потому и появление людей из посольства в Киеве не могло пройти мимо Папы. А содержание послания секретом не стало, да и сама императрица-мать не особо стремилась делать из него тайну для своих приближенных.

Предложение великого князя Хальфдана было… достойным даже интригана из числа италийской знати. В обмен на кусок от Дании русский князь предлагал помощь во французских делах, равно как и обещание более не беспокоить то, что останется от обрезанной до материковых земель Дании. Выгодное предложение… для империи. Но вредное для Рима. И совсем неприемлемое для него самого, Джованни ди Галлина Альба.

Разумеется, про последнее никто, за исключением совсем уж верных людей, знать не должен. Зато насчет вреда предложения русского князя для Рима и всей христианской церкви – здесь огласки чем больше, тем лучше. Ведь еще не было такого, чтобы идолопоклонники шли не на простую войну за земли и золото, а с целью вернуть на «законное» место своих богов и посвященные им храмы. Уже само объявление подобной цели было унизительной пощечиной всему христианству. Достижение ими своих целей будет еще более серьезным ударом. Ну а ничегонеделанье тех, кто может этому помешать… О, он, Папа Иоанн XV, отлично знает, какой именно ложкой надо помешивать мутное и ядовитое варево интриг внутри Священной Римской империи. Потому и попросил императрицу-мать почтить его своим визитом в Ватикане.

Отправленное Феофано письмо было написано в настолько уважительном и почтительном ключе, что на него просто нельзя было не ответить согласием. Иоанн XV специально постарался, понимая, что это всего лишь слова, которые увидят немногие. Зато то, что не он отправился к регентше империи, а она прибыла к нему, на его территорию, увидят все вокруг. Увидит римская чернь, а ее мнение для него в настоящее время важно. И будет оставаться таковым еще… некоторое время. Недолгое, но все же значимое.

Феофано… приняла приглашение, появившись в Ватикане с небольшой, по ее меркам, свитой и большой, что было вполне обосновано после недавнего покушения, охраной. Когда закончился обязательный для обоих церемониал, начался собственно разговор, ради которого Иоанн XV и пригласил регентшу империи.

Один на один разговора не получилось, хотя сам Папа от такового не отказался бы. Хитрая византийка всегда предпочитала иметь рядом одного-двух советников из числа тех, на которых можно опереться в тех вопросах, в которых она слабо разбиралась. На сей раз советник был один. Архиепископ Майнцский Виллигиз, эрцканцлер империи.

Несмотря на духовный сан, он никоим образом не относился к тем, кого Джованни ди Галлина Альба осмелился бы назвать своим союзником при дворе. Союзником института папства как такового? Несомненно. Усиления влияния церкви? Тоже да. Но был один нюанс, из-за которого эрцканцлер был для него вреден. Архиепископ Виллигиз являлся категорическим противником того, чтобы власть Папы была отделена от власти германских императоров. Да и к тому же Иоанну XII отношение у архиепископа было сугубо отрицательное. Он считал, что покойный Папа был опасен прежде всего для самой церкви.

Поэтому никакого доверия от Папы нынешнему эрцканцлеру ждать не приходилось. Хотя он этого себе и представить не мог. Почтительно поцеловал Иоанну XV руку, после чего, улыбнувшись, отступил назад, заняв место за причудливо украшенным креслом венецианской работы, в котором сидела императрица-мать Феофано. И приготовился, случись надобность, ответить на ее вопросы по той или иной теме. Хотя и догадывался, о чем пойдет разговор.

Впрочем, секретом это не являлось ни для кого их тех четверых, кто собирался участвовать или просто присутствовать. Да, именно четверых, ведь если регентша империи привела с собой сопровождающего, то и Папе грешно было хоть в чем-то ей уступать. Правда его, скажем так, советник был компетентен в несколько иной сфере, чем церковные дела или творящееся при императорском дворе. Ведь невдалеке от Папы, скрывая обезображенное шрамом лицо, стоял не кто иной, как Джованни ди Торрино, с недавних пор назначенный главой личной охраны понтифика.

Назначение это состоялось потому, что Папа решил приоткрыть часть имеющейся у него силы. Не полностью, лишь малую часть. Это было необходимо хотя бы для того, чтобы держать в повиновении италийские рода. Не давать им усомниться в том, что его власть зиждется не только на духовном, но и на материальном… На поддерживающих его клинках, верных исключительно ему и никому больше. И тут известная в определенных кругах и откровенно пугающая фигура ди Торрино была как нельзя более кстати.

Глупо было думать, что Феофано и архиепископу-эрцканцлеру не доложат о том, кто именно стал главой охраны Иоанна XV. Но сейчас и им полезно было узнать о том, что понтифик держит город крепко, не давая всяким недобитым бунтовщикам вновь учинить что-то этакое.

– Вы знаете, императрица, почему я осмелился отвлечь вас от государственных дел, – прервал ненадолго установившееся молчание Папа. – Вера в господа нашего, Иисуса Христа, подверглась гонениям там, где, как мы думали, ее ничто не сможет поколебать. В королевстве Дания, где правит король Свен, верный Риму христианин, продолжающий благое дело отца своего.

– Мы знаем об этом. Наш посол в Киеве прислал письмо. О чем вы, ваше святейшество, также осведомлены.

Мимолетная даже не улыбка, а легкий намек на нее у Феофано. И едва заметный кивок от собственно Папы. Обе стороны знали и понимали, что шпионы – дело естественное.

– Великий князь Киевский… опасен для нас. Для церкви, Рима и даже для империи.

– Неужели и для империи?

– Да. Он умеет доставлять большие проблемы тем, кого посчитает своим врагом. Бывший князь Киевский, Владимир Святославович, лишился трона и был вынужден бежать в единственную оставшуюся верной провинцию. Устроенное Хальфданом Мрачным избиение диких степных племен, чьи набеги досаждали Руси, вселило страх не только в оставшиеся целыми племена, но даже в сердце кагана Хазарии, этого далекого, но все еще сильного государства. Огромный выкуп золотом и торговыми льготами подтверждает очевидное. Затем смерть византийского императора. Очень странная смерть, выгодная Болгарии и Руси.