Сергей Че - На закат от Мангазеи Страница 8

Вскоре Макарин вышел на стрелку, там, где мелкая речушка, которую местные называли Мангазейкой, вливалась в широкую большую реку. Шумная работящая и праздная толпа осталась позади. Здесь было тихо, только скрипела оснастка пришвартованных кочей.

Борта большинства из них, почерневшие от времени и ледяной воды, были сильно ниже и выпуклее, чем корпус корабля, с которого сошел прошлым вечером Макарин. Их размеры были раза в два меньше, не было кормовой надстройки, была только одна мачта, и Макарин понял, что перед ним как раз тот вариант коча, который привыкли называть «малым». Некоторое время он рассматривал особенности этих судов, на подобных которым ушел год назад и не вернулся караван Степана Варзы. Отмечал круглый, почти яйцеобразный корпус, толстый накат многослойной обшивки, мощные для таких мелких кораблей системы крепления мачт и спущенных сейчас парусов. Он не заметил, как сзади к нему подошел какой-то старик и тихо сказал:

– Некрасивые корабли, правда?

– Почему? – не согласился Макарин. – Все что хорошо исполняет свое предначертание, всегда по-своему красиво.

– Это так, – одобрительно сказал старик. – Нет ничего лучше такого судна в холодных водах. Его не зажмет во льдах, потому что льдины его просто вытолкнут наружу. Его не опрокинет ветер, потому что с такими обводами он напоминает детскую неваляшку. Он не потеряет парус, потому что те, кто его строили, знают толк в креплении. Наконец, его можно просто вытащить на берег и волоком дотащить до нужного места. Ни один другой корабль на все это не способен. Однако ж, он неказист. Черен да прост. А вы, низовые люди, очень любите всякие украшательства. Поэтому плаваете на своих громоздких разукрашенных корытах.

– Ты поморец?

– Я поморец. Слышал, ты ищешь Плехана Шубина. Зря. Навряд ли он с тобой будет разговаривать.

– Со мной нельзя не разговаривать. Я дьяк Разбойного Приказа. Если со мной не разговаривать, то придется разговаривать с дыбой.

– Даже дыба иногда бессильна.

– Плехану Шубину есть что скрывать?

– Не знаю, навряд ли. Мы, поморцы, свободный народ, как, впрочем, и каждый, кто смог добраться так далеко на восход. Здесь обычно слабо работают угрозы. Каждый может быстро уйти в лес, где проще найти золото, чем человека. А у Плехана с московской властью связаны не очень хорошие воспоминания.

Макарин оглядел старика. Маленький, по плечо Макарину, сухой как ветка, седой как лунь. Его бледно-голубые глаза смотрели в одну точку, куда-то за спину Макарина, и тому показалось что старик слеп.

– И все-таки я хочу попробовать с ним поговорить. Где он?

– Где-то здесь. Но скоро снова уйдет к себе в леса. Говори мне, чего хочешь. Я ему передам.

Его зрачки вдруг дернулись, словно он что-то внезапно увидел. Макарин оглянулся и успел заметить, как кто-то перемахнул с борта дальнего коча на берег.

– Это он? Старик! Это Шубин?

Старик не ответил, и Макарин крикнул вдогон:

– Шубин! Стой!

Человек оглянулся, и Макарин увидел загорелое до черноты лицо и белые, выгоревшие волосы. Макарин машинально шагнул к нему, но тот вдруг согнулся, будто охотник, преследующий дичь, бросился в сторону и пропал в толпе на пристани.

– Пойдешь со мной, старик, – повернулся Макарин, но старика уже не было рядом.

Проклиная все на свете, поморцев, стариков, немцев, голландцев и собственное невезение, он двинулся обратно к пристани, выстраивая планы. Найти казаков и стрельцов, перекрыть все дороги, выставить дозоры, чтобы Шубин в леса не ушел, допросить старика.

И тут откуда-то издалека, со стороны восточного края города, донесся резкий грохот выстрела. Пристань замолкла, все повернулись в ту сторону, прислушиваясь. Некоторое время стояла мертвая тишина, только выл ветер и кричали взбудораженные чайки. Продолжения не последовало, и люди облегченно вернулись к своим делам, спорам, крикам, только кто-то на грани слышимости проговорил тихо:

– Споймал-таки Гришка свово одноглазого душегуба…

Макарин быстрым шагом свернул с пристани вглубь города и двинулся вдоль бесконечного ряда амбаров, складов и мастерских, туда, где стреляли.

Долго идти не пришлось. Бревенчатые стены по обеим сторонам вдруг кончились, и Макарин оказался на голом пригорке. Впереди, на соседнем холме, уже начинался густой лес, а внизу, там, куда вилась утоптанная дорога, виднелась старая приземистая изба. Изба была окружена низким забором, к которому лепились хозяйственные постройки. У снесенных ворот толпилось человек десять казаков с ручницами и саблями наизготовку. Некоторые из них прятались за забором, опасливо поглядывая на избу.

Гришка Кокарев, воевода, пьяница и спаситель, стоял в воротах, широко расставив ноги и выпятив небольшое, но крепкое пузо. Кафтан его сиял красной и золотой вышивкой, шапка была лихо заломлена на ухо, а сапоги блестели как зеркало. В руках у него была подзорная труба, из которой он зачем-то внимательно разглядывал находящуюся в десяти шагах избу.

Когда Макарин спустился вниз, Кокарев сложил трубу и заорал:

– Одноглазый! Выходи, кому говорю, мне ждать надоело! Пушку прикачу, всю избу на щепки изведем!

Со стороны избы что-то невнятно промычали.

– Выходи, говорю, хуже будет, – крикнул Кокарев, обернулся, увидел Макарина, – А, дьяк. Это хорошо. Это ты здесь вовремя… Одноглазый! К тебе вчерашний дьяк пришел, спрашивает, пошто убить его хотел? Отвечай, ирод!.. – он повернулся к Макарину. – Извиняй, дьяк, мой недогляд. Сам понимаешь, казаки, кровь горячая, но то что на целого дьяка замахнулись, это моя вина… Хочешь, отвечу.

– Сперва его оттуда выкурить надо, – сказал Макарин. – Допросить. Так что лучше без пушек.

– Как скажешь. Одноглазый! Дьяк тебя жалеет. Поэтому пушки не будет. Будет сено и смола! Скоро мы тебя выкуривать начнем!

– Нет. Сгорит. А допросить надо.

Кокарев внимательно глянул на Макарина. От воеводы ощутимо пахло брагой, но выглядел он трезвым.

– Не скажет он тебе ничего, дьяк. Совсем с ума сошел со своими самоедскими выдумками. Только проклятиями сыпет. Раньше нормальным был, а в последнее время словно болотных грибов нажрался.

– Все равно мне с ним поговорить надо. Как его зовут по-настоящему?

Воевода сперва моргал, не понимая. Потом цыкнул ближайшему казаку:

– Горелый! Как зовут Одноглазого?

Щуплый казак, такого темного, будто действительно обгорелого, цвета кожи, глянул на него ошалело, раскрыв рот.

– Вот ты дубина. Кто-нибудь знает? – Все молчали, пожимая плечами. Воевода раздраженно махнул рукой. – Дьяк, никто не знает. Будем считать, что Одноглазого зовут Одноглазый.

Макарин хмыкнул, шагнул внутрь двора.

– Дьяк, обожди, – остановил его воевода. – У него два самопала. Шмаляет как только кого видит. Но у меня идея. Бреди потихоньку справа, со стороны глухой стены. У него дверь в эту сторону открывается, так что он тебя не зацепит, разве что совсем высунется. И главное болтай побольше, отвлекай. А мы тут кое-что придумаем.

Он приглушенно свистнул, махнув руками в обе стороны, и два казака из числа, прячущихся за забором, двинулись пригибаясь в обход, направо и налево.

Воевода отошел вбок, и Макарин крикнул в сторону избы:

– Казак! Я дьяк Разбойного Приказа Семен Макарин. Хочу с тобой поговорить. Не стреляй.

И осторожно двинулся внутрь, придерживаясь правой стороны.

Из избы доносились странные звуки, какое-то бормотание, мычание, тонкий тихий вой. Только на середине пути до Макарина дошло, что это воет и мычит Одноглазый.

– Я хочу с тобой поговорить, спросить кое о чем. Тебе ничего не будет. Главное ответь. Зачем ты на меня напал?

Бормотание стало громче, и Макарин уже различал слова.

– Вы все умрете, все умрете, они придут за вами, и убьют вас, никто не спасется, не надо было тебе приезжать, дьяк, теперь станет хуже, намного хуже, вы все умрете…

– Кто придет, казак? Кто тебя послал напасть на меня? Кто еще замешан?

– Вы все прокляты, все умрете, проклята ваша земля, проклята ваша Мангазея, проклято все ваше государство, не будет его скоро, они придут за вами, хозяева придут, хозяева спустятся с небес, хозяева поднимутся из ям в земле, хозяева выйдут из холмов, это их земля, не будет вас скоро, вы все умрете…

Слова снова превратились в тонкий вой, от которого по спине дьяка поползли мурашки.

– Что ты видел год назад, когда сидел на холме и смотрел на караван Степана Варзы?

Вой вдруг прекратился. Макарин был у самой двери, он уже различал в темноте щелей черную сгорбленную тень.

– Они взяли то, что не должны были брать, – внятно сказал Одноглазый своим обычным голосом, тем, который запомнился Макарину по прошлой ночи. – Они взяли и поэтому сдохли. И вы сдохнете.

– Что они взяли, казак?

Но Одноглазый не успел ответить. Внутри раздался грохот, вопли, грянул выстрел, дверь вышибло, с облаком порохового дыма наружу вылетели три сцепившиеся фигуры и рухнули в дворовую пыль. От ворот с победными криками ринулся вперед воевода. Стоящие у забора казаки заорали, кто-то начал стрелять в воздух, и в этом гаме потонули все звуки и заложило уши.