Олег Дивов - Родина слонов Страница 8

– Не ждал я так рано этого разговора, но… – сказал отец. – У меня условие одно. Получи сначала нормальную земную человеческую профессию, а дальше поступай как знаешь. Выучись на КТС, чтобы я был спокоен: тебе с этим дипломом все дороги открыты – хоть в тундру, хоть в тайгу!

Сказал и сам засмеялся.

И Умка засмеялся тоже, совсем не притворяясь. Он папу любил и верил ему безусловно. Тот не требовал невозможного. И слово его крепко: выполни свою часть договора, папа выполнит свою. Через силу, зубами скрипя, но выполнит. Папа в жизни никого не обманул. Он только жене ветеринара иногда врет по телефону, будто дядя Петя умотался на работе и прилег отдохнуть. Это потому что папа добрый и ему ради друга себя не жалко.

– Возвращаясь к нашим мамонтам… Слышь, ты, шаман, однако, чего сестре наплел про Арктику?

Умка пожал плечами.

– Все хорошо будет. Ее когда пригнали…

Он на миг замялся.

– Я знаю, ты к ней ходил.

– Пап, я ее послушал. Ну… Послушал. С ней все в порядке, и маленькие себя нормально чувствуют. Дядя Петя то же самое говорит, правда?..

Отец неопределенно хмыкнул. Петя Омрын, закончив последнее исследование, пожаловался, что у него бессонница на нервной почве, и перебить этот стресс можно только русским народным способом. Накатил огненной воды и теперь удовлетворенно храпел в ветслужбе. А директору пришлось звонить ему домой и заливать жене Заслуженного ветеринарного врача Чукотского автономного округа про тяготы и лишения работы в предродовой период. От каковых тягот и лишений Петя валится с ног, и к ужину его не ждите. Это было гуманно – пьяного Заслуженного ветврача супруга зверски пилила и даже иногда поколачивала, – но все равно неприятно, уж больно директор не любил врать.

А с сыном отец сделал то же, что и с дочерью: схватил в охапку, поднял и встал у окна. Правда, самостоятельный Умка тут же утвердился ногами на подоконнике.

– Гляди, какая проблема с ней, – сказал отец, указывая подбородком на бурую волосатую махину в вольере. – Ты услышал ее верно, Арктика справилась с вынашиванием, оба плода в порядке. Все может идти прекрасно до момента родов. Но сами роды – сильный удар по организму. Арктика получит двойной удар. Как она его перенесет, никто понятия не имеет. У слоних вероятность зачатия двойни в районе одного процента, обычно все остаются живы, и мама, и потомство. Только это данные по наблюдаемым слонам, здоровым и сытым, а как они рожают в дикой природе – кто знает? Что касается мамонтов, это первый известный случай на Чукотке, опыта никакого нет. Есть информация по двойням из Якутии, и она тревожная…

Умка на подоконнике заерзал и засопел, намереваясь высказаться.

– Да-да, там другие мамонты, ну прямо совсем другие, а ты отца не перебивай, однако! Мамонт – он и в Африке мамонт!

Умка прыснул, отец тоже.

– Сам-то понял, чего сказал?

– Я-то понял, однако, а вот кто тебя научил так со взрослыми разговаривать?

– Папа! – бодро доложил ребенок.

Отец протяжно вздохнул. Действительно, сам и научил. Однако разбаловали детей до крайности, позволяем им ужас сколько. В этом есть своя правда: мы ведь хотели, чтобы новое поколение выросло лучше нас, стало независимым и смелым, много знало и умело. Мы дали нашим любимым маленьким человечкам то, чего у нас не было, о чем сами и мечтать не могли. Только умнее и взрослее маленькие человечки не становятся. Наоборот, они теперь заметно дольше остаются детьми. Образованными и раскованными, но – детьми.

Надо все время помнить: вот это существо, которое иногда говорит совсем как взрослый, оно – ребенок. У тебя не должно быть иллюзий на его счет. Не позволяй ему запудрить тебе мозги. Иначе оно подставится. Со всей своей милой детской непосредственностью оно ляпнет что-нибудь очень серьезное, а ты чисто машинально, не думая ничего плохого, ответишь тоже не по-детски. Командовать, наезжать и показывать всякой мелюзге, где ее место, ты умеешь очень резко и убедительно. Дело не в словах, дело в интонации. Ты огрызнешься через плечо, не глядя – и ребенок просто сломается.

Он не поймет, что с ним всего-навсего пообщались без скидок на возраст и жизненный опыт; он решит, что папа его почему-то возненавидел.

Отец представил, как это может получиться, и его пробил нервный озноб.

Захотелось хлопнуть огненной воды – и упасть без чувств в ветслужбе рядом со старым хитрецом Петей.

А Умка с подоконника разглядывал Арктику – и ждал, не торопил папу, больше не перебивал его, хороший мальчик…

– Два случая было у якутов, – произнес отец хрипло. Откашлялся. – Один раз мать не доносила и, говорят, только поэтому осталась жива. Другой раз у матери была остановка сердца, ее чудом откачали, а детеныши родились очень слабые и не дотянули даже до года. Вот я чего опасаюсь, вот почему дядя Петя на нервах. Понял?

– Она знает, – сказал Умка. – Я видел, как она дядю Петю пыталась утешить. Вы за нее волнуетесь, а она переживает за вас. И не может понять, в чем дело. Получается, вы оба – стрессоры. Ты учил меня, что стрессор надо по возможности устранять. А вас нельзя устранить из питомника. Может, вы как-то… Сами перестанете?

– Ишь ты, – только и сказал отец.

Ему хватило секунды, чтобы понять: малыш-то прав. Но…

Еще раз: это – ребенок. Ну да, одаренный ребенок, с которым общается все живое, что-то шепчет ему на ухо. Но в первую очередь Умка – потомственный животновод, натасканный на тему, как любой сотрудник питомника. Он теоретически подкован не хуже иного каюра, а практически вытянет на крепкую тройку взрослый норматив по выживанию с мамонтом в ледяной пустыне. Сначала поплачет немного, а потом соберется с духом и справится. Короче, парень тренированный и дрессированный. Значит, есть вероятность, что мальчиком сейчас руководит вовсе не его уникальное чутье, а заученный с пеленок чужой опыт. Набор знаний и решений здесь примерно одинаковый у всех. Поэтому взрослые слегка паникуют, а у маленького Умки включился механизм торможения, детское нежелание встречать беду лицом к лицу. Ничего ему Арктика не нашептала, это простое самовнушение, так психика ребенка защищается от возможной травмы. Малыш просто не хочет бояться – и не будет.

Наш ветеринар тоже расхотел бояться, пьяная скотина…

До чего же проще с собаками! Их не надо растить по двадцать лет. С ними можно жестко, сурово, по-деловому, к ним не прикипаешь душой до такой степени. Ну, это уже я себя обманываю. Собаководы тоже плачут… До чего же легче с песцом! Вот где конвейер, самое обычное производство… Однако я так до курятника додумаюсь! А там наверняка свои проблемы.

– Если все пройдет нормально… – Он крепче обнял сына. – У меня персональный мамонт появился в восемь лет. И тебе уже восемь – самое время.

– Папа, твой мамонт погиб, – очень спокойно произнес Умка.

Отец закрыл глаза.

Так вот ты какая, детская непосредственность, однако.

Вдох-выдох, еще раз вдох-выдох. Это ребенок. Честно ляпнул, что думает. Ты его сам и научил быть откровенным.

Мамонты гибнут очень редко. И что бы ни случилось, виноват оператор, это его промах. Мамонт от рождения привыкает к мысли, что в связке с человеком совершенно неуязвим и чертовски умен; человек подправит на курсе, подскажет верное решение, объяснит все непонятное; вдвоем они выйдут из любой передряги и свернут любую гору. Даже без наездника на загривке мамонт воображает, будто у него четыре глаза, две головы и среднее специальное образование. Раньше он был просто царем зверей, а теперь властелин мира. Естественно, животное начинает переоценивать свои силы. Эта проблема хорошо известна каюрам; их специально учат, как деликатно одернуть зверя, если возьмет на себя лишнее. Молодых часто приходится тормозить, пока не надорвали спину. Но каюр не может страховать подопечного каждую секунду. И не должен, строго говоря.

Потому что мамонт и без человека властелин мира. Просто в одиночку ему это неинтересно и незачем. Все равно пусть учится и привыкает. Мало ли, вдруг люди вымрут. Кто-то должен остаться присматривать за собаками.

– Мамонты гибнут очень редко… – сказал отец, когда отдышался. – И всегда по вине оператора. Я недоглядел, а Пушок… Ему вообще не стоило дергаться, ничего страшного не случилось бы. Но Пушок был уже тогда младший лидер на питомнике и вообще по жизни лидер, настоящий вожак, очень ответственный. Он хотел как лучше. Я просто не успел его остановить. В общем, нелепая случайность.

– Я знаю. Но тебе было плохо, ты сам говорил. И мама рассказывала. Мне будет еще хуже, чем тебе. Намного больнее. Я не хочу.

«Ну, конечно, не хочешь, – подумал отец, – ты ведь знаешь, как надо поступить со смертельно раненным мамонтом, которого не спасти.

А еще есть запись в журнале по технике безопасности: В. И. Умкы и В. И. Умкы проинструктированы о действиях персонала при впадении животного в стойкое аффективное состояние. Я, как ответственное лицо, а не как отец, просто обязан был рассказать вам, что мы должны сделать, если мамонт потерял контроль над собой и пошел вразнос. Помню, какими глазами вы на меня глядели. Серьезными, внимательными, все понимающими, взрослыми глазами. Но что именно вы для себя поняли?