Александр Башибузук - С черного хода Страница 8

– Стоять! – скомандовал Вилли и нажал на кнопку звонка, на двери которой заканчивался коридор.

Щелчки замка и засовов, дверь открылась…

Глава 4

– Что мы выносили?

– Мусор.

– Не похоже. И вонь такая стояла…

– Это мусор! – твердо, убеждая больше сам себя, ответил я Рудику.

Да, мне больше самого себя надо убеждать, потому что я, в отличие от него, понимаю – в резиновых, больших мешках, которые мы вынесли из бункера, был не мусор. Конечно, можно их содержимое назвать и мусором, вот только я убежден – в этот мусор превратились ребята, которых вчера вечером вывели из соседней камеры. Да что там говорить!.. Я это знаю так же точно, как то, что надо быстрее валить с этого долбаного острова. И если я не сбегу в ближайший месяц, в таком же мешке вынесут меня.

И еще… Совершенно случайно, пока мы торчали в коридоре, ожидая охранника, я слышал очень странный разговор, доносившийся из-за приоткрытой двери соседнего помещения.

Говорила фрау гауптштурмфюрерин, именно та русалка с зелеными глазами, которую я спас из горящего домика. Она даже не говорила, а шипела, как гремучая змея…

– …доктор Краузе, кто вам разрешил проводить в мое отсутствие эксперимент, я спрашиваю! Кто? Молчать! Кто вас вытащил из концентрационного лагеря? Кто содрал с тебя розовый треугольник, розовый ты ублюдок! Отвечать!

– Фрау Гедин!..

– Молчать, розовая свинья! Обращаться по званию, ублюдок!

– Фрау гауптштурмфюрерин, мне наконец-то удалось синхронизировать…

– Мне плевать на то, что тебе удалось синхронизировать, ты, паршивый ублюдок! Кто руководит программой?! Кто, я спрашиваю?! Сегодня же… Сейчас же ты отправишься обратно разнашивать ботинки в ту же клоаку, откуда я тебя вытащила!

– Но положение полей совпало на семьдесят семь процентов, такого результата еще не было…

– Этот результат вполне можно было получить теоретическим путем! Вы даром потратили ресурсы! Вы тупой осел, доктор Краузе… Вы… Ты… Ты тупой мясник! Арестовать! Убрать его с моих глаз!..

Эсэсовка выскочила из комнаты, скосила на меня глаза и, фыркнув как кошка, умчалась по коридору, сопровождаемая свитой едва успевавших за ней сотрудников. А потом охранники вытащили того самого доктора Краузе, напоминавшего мертвенно-бледный, живой труп.

Вот так… И что это все означает, я совершенно не понимаю. А чего я не понимаю, того я опасаюсь, тем более вот такой неудачный и непонятный эксперимент грозит превратить мою тушку в фарш из костей и мяса. Оно мне надо?

Тут воистину забудешь про Карла Маркса с родной партией и вспомнишь старого доброго Боженьку…

Хотя отдельные моменты разговора мне понятны. К примеру, что такое розовый треугольник и чем грозит его обладателю возвращение в лагерь. Все очень просто – педерастам обеспечен самый низкий статус в лагерной иерархии, побои и отношение как к дерьму, это даже по сравнению с остальными заключенными, низведенными к роли бессловесного скота. Помимо этого, им обеспечено сорок километров день в ботинках на размер меньше и сорок килограммов в рюкзаке на горбу, и это ежедневно и пожизненно. Хотя жизнь обладателей розового треугольника обычно надолго не затягивается.

М-да… Не повезло доктору Краузе, хотя он свое заслужил. Меня в свое время приговорили всего к одному дню такого веселого развлечения. За кривую ухмылку в строю… Больше я никогда не ухмылялся и молился, чтобы сбитые до костей ноги пришли в норму, прежде чем руководство лагеря решит, что затраты на содержание не оправдывают моего существования, и не отправят меня в газовую камеру…

Дверь камеры открылась, возникший на пороге надзиратель молча ткнул в меня пальцем.

Одного?..

Ну что же…

Повели куда-то далеко за территорию базы. Я осторожно вертел башкой, рассматривая окрестности, но толком так ничего полезного и не увидел. Разве что заходивший на посадку транспортник. Что свидетельствовало о наличии большого аэродрома.

Прошли несколько батарей зенитных «Эрликонов» и чего-то тоже зенитного, но калибром покрупнее. Прожекторные установки тоже присутствуют.

Дорога свернула к морю, мы проследовали несколько хорошо оборудованных блокпостов, на которых стояли загнанные в капониры броневики.

С каждым шагом становилось ясно, что побег практически невозможен, даже толком помечтать не получится. Войск на острове очень много, а сам он поделен на зоны, границы между которыми хорошо охраняются. И побережье тоже. Я приметил несколько батарей крупнокалиберных орудий и даже пару сторожевиков, болтающихся на рейде.

М-да… получается, и морем не уйдешь… Остается… Только воздухом, но это вообще из области фантастики. Вот ни разу я не Чкалов и Коккинаки… Возможно, среди остальных кацетников летчики и есть, но организоваться никак не получится. Нас до кучи никогда не сводят, даже работаем отдельными группами, покамерно.

Мля… Веселуха, однако. И совсем же ни хрена неизвестно, что там на родине. Рудик говорил, что немцы напирают по всем фронтам и к Москве вплотную подошли…

В общем, нахлынула на меня такая тоска беспросветная, что я решил подождать недельку и устроить фестиваль в одиночку. При общей расслабухе, царившей на нашей базе, сделать это будет совсем нетрудно. Заберу с собой сколько смогу фрицев, а потом как раз проверю, куда гэбэшников после смерти определяют. В рай или ад?.. Только вот думается мне, на рай я еще точно не заработал, скорее даже наоборот, а ад будет выглядеть вряд ли хуже концлагеря. Так что мы привыкшие уже…

Неожиданно показался за высокими соснами небольшой гражданский поселок. Такие веселенькие, аккуратные домишки, крытые красной черепицей и утопающие в зеленых деревьях.

Прошли по улочке, провожаемые презрительными взглядами добропорядочных фрау с детишками разного возраста, и остановились перед домом, стоявшем немного подальше от остальных. И выглядевшим побольше, да и роскошней, чем остальные, честно говоря. За забором, сложенным из дикого камня, стоял роскошный белый кабриолет «хорьх», который как раз протирал приземистый и широкий, как шкаф, азиат, сразу недобро зыркнувший на меня своими косыми гляделками.

Вот же сука узкоглазая. И какого рожна меня сюда приперли?

– Заключенный номер 23425, доставлен по приказанию фрау гауптштурмфюрерин Гедин, – отбарабанил один из охранников, неприязненно посматривая на азиата.

Азиат глянул на эсэсовца как на пустое место, молча развернулся и скрылся где-то в доме.

Я приметил у него на поясе здоровенный кривой кинжал, выглядевший очень внушительно. Во, мля… А я грешным делом уже подумал, что это один из наших пленных среднеазиатов. Казах или туркмен какой… Но нет, не похож, рожа явно не советская. Да и кинжал не из той оперы, я довольно хорошо разбираюсь в холодном оружии, но вот с таким типом еще не встречался… хотя… твою же душу… – это же кукри! Точно!.. Непальский мессер. Значит, получается, косоглазый – непалец или как его там… гуркх?

– Адди, я когда-нибудь прострелю этому азиату башку… – зло буркнул один из охранников.

– Ага… давай. Завтра же окажешься в штрафбате на Восточном фронте, а то и просто расстреляют, – тихо ответил ему второй. – Ты что, не в курсе, кто такая эта девица? Да она с самим рейхсканцлером…

Эсэсовец наклонился к уху товарища и что-то шепнул, потом продолжил уже погромче:

– Она какая-то шишка среди ученых. Видел, как перед ней на задних лапках все ходят. Поговаривают, что руководит очень важными исследованиями и вот-вот, благодаря ее открытию, будет создано… – охранник запнулся. – Короче, что-то будет создано, но советую на эту тему не распространяться, живо загремишь в СД…

– Вы стоять здесь. Ждать. – Из дома появился азиат и ткнул рукой в охранников. – Он со мной.

Вместе с последним словом он ловко выудил кинжал из ножен и показал мне кончиком клинка направление движения.

Говорил непалец, или кто он там, правильно выговаривая слова, но с таким чудовищным акцентом, что я понял его с трудом. Но понял. И еще понял, что не смогу его обезоружить, даже при всем своем желании. Клятый азиат двигался ловко и пружинисто, аккуратно держал безопасную дистанцию, а кинжал свой прижимал к боку. Хрен выбьешь…

М-да. Да и не нужно мне это. Так, ради интереса прикинул…

– Госпожа!.. – Азиат почтительно склонил голову, затем скользнул мне за спину, и сразу я почувствовал прикосновение к шее холодной стали, лишавшей возможности даже повернуть голову.

Находились мы в небольшом зале, очень похожем на охотничий кабинет. Во всяком случае, о подобном назначении комнаты красноречиво свидетельствовали головы зверей на стенах, шкуры на полу и шкафы, сквозь прозрачные дверки которых хорошо просматривались десятки ружей и винтовок.

Гауптштурмфюрерин сидела в резном кресле готического стиля и ловко чистила разобранный на части пистолет. Отточенными, скупыми и четкими движениями. На меня не обращала внимания до тех пор, пока кучка деталей с лязганьем не превратилась в никелированный и инкрустированный золотом «Вальтер РРК». Потом отложила его на льняную салфетку и посмотрела на меня своими пронзительными зелеными глазами.