Арсений Миронов - Украшения строптивых Страница 8

Начнем.

Я улыбнулся и вышел на середину средневековой горницы. Замусоренный кот хрипло мявкнул и сиганул со стола прямо под ноги — мурлыкать ему не удавалось по причине тяжкого похмелья, посему он сдавленно захрипел, вытирая грязную спинку о мои ноги. Что за глюки! Кажется, он узнал меня…

Что там дальше по сюжету? Ах да: загрузка так называемой «запутки», т. е. игровой легенды. Пошел видеоролик: звучит таинственная музыка, игрок в недоумении осматривается, не забывая целомудренно прикрываться ладошкой. Итак… разумеется, я поразился странному ощущению… Мне показалось, что… я тоже узнал этого кота! И не только. Вся эта горница, эти скамейки и стол, тесаки и копья на стене — все это… моё. Кажется, чем-то родным веяло от леопардовой шкуры — наверное, я играл с нею в детстве, бегая по комнатам и пугая нянек… А чучело небывалого монстра в углу комнаты — разве не мой отец всадил ему в глаз горячую арбалетную стрелу? Потом он долго рассказывал об этом богатырям-собутыльникам, а я, пятилетний княжич, должно быть, сидел притаившись под столом и слушал его повесть про ночевку в горах, про атаку жутких упырей… Это мой дом. Иначе как я попал в княжескую спальню? И почему кот принял меня за хозяина?

Нет, я ничуть не удивился. Все очень просто: сработал серебряный колокол, и в мире все перевернулось. Удар колокола сорвал с людей драпировки скучного XX века. Древняя сущность вещей проступила сквозь обветшавший камуфляж. Кощеям и Горынычам больше не скрыться под бровастыми полумасками министров и инвесторов. Вчерашние инженеры, слесари и студенты, загнивавшие в декорациях хрущоб и спальных районов, почувствуют, как внутри каждого из них просыпается старорусский богатырь! Что же касается лично меня… признаться, в глубине души я всегда ощущал себя кем-то зело знатным, состоятельным и благородным. Вроде князя.

Определенно, я князь. Хей-хо! Такая роль нам по душе. Тихо-тихо, не надо прыгать по горнице и орать «й-й-йес!!!». Это свершилось, это факт. Я проведу остаток жизни в государственных заботах. Это тяжелое бремя, любезные читатели. Поэтому не надо так завидовать. Вам тоже когда-нибудь повезет! Будет и на вашей улице танковый парад. Поверьте: я сразу ощутил, как нелегко быть князем. Страшно утомляют эти банкеты, званые приемы, государственные ужины и деловые завтраки… Разумеется, я буду иногда позволять себе кратковременный отдых где-нибудь на Валдае в обществе самых красивых девушек княжества… Только изредка, обещаю вам. В остальное время клянусь честно трудиться на благо подданных, защищая их интересы путем захватнических войн.

Радостно забилось сердце. Отпихнув кота пяткой, я подскочил к окну и распахнул изящные ставни, украшенные тонкой сквозной резьбой. Ха-ха! Нас ждут превеликие дела! Отсюда, с верхнего этажа огромного терема, можно наблюдать, как внизу, в клочьях мутно-голубого утреннего тумана, залегает просторный двор — десятки резных башенок и мелких хозяйственных построек, соединенные висячими галереями, еще ниже какие-то заборы и частоколы, спящие в пыли сторожевые псы (чуть не написал «ротвейлеры»), телеги, мешки и бочки (надеюсь, не пустые). Как приятно! Вот он, скромный быт будущего властителя половины Вселенной. Отсюда мы начнем свои завоевания. Отсель будет грозить шведам великий князь Степан Тешилов! Все развивается как в добром квесте про персонажа, попавшего в параллельный мир. Персонаж начинает без штанов, а заканчивает на белом коне. Оказывается, умному человеку сов7 не сложно стать хозяином жизни. Важно лишь вовремя ударить в серебряный колокол. И будет вам счастье.

От счастья покалывало в пальцах ног и очень хотелось прыгать. У-у-у-х-ха-а! Я все-таки издал краткий победный клич и с разбега сиганул в ванну с теплой водой. Даже не промахнулся. Плюхнулся, взметнув к потолку облако водяных брызг и густого пара — огромная деревянная бадья покосилась, со стены попадали какие-то кинжалы, а кот пискнул и шарахнулся под лавку. Ура, ура, ура. Я князь! Ля-ля-ля. Я схватил мыло и принялся намыливать себе голову. Сюда, прямо на темечко, мы скоро водрузим красивую золотую корону… (Мыло пахло тухлятиной, но мне наплевать.) Водрузим корону, а на плечи золотые эполеты (я намылил плечи).

Итак, серебряный колокол, кажись, и впрямь жахнул. Жахнул по-черному, как и обещал ветхий заполярный старожил Николай Евсеич. Мир вздрогнул и попятился задом. Кипиративы и супермаркеты ушли под землю — в Москве, должно быть, по деревянным мостовым вновь, как полтыщи лет назад, ползет нескончаемый поток телег… Вчерашние мафиози тупо оглядывают рыжих и вороных жеребцов, в которых внезапно превратились их оранжевые «ягуары» и траурно-черные «саабы». Стриженые пятнадцатилетние птючки примеряют новые вышитые сарафаны, а их мамаши с выпученными глазами перелистывают обнаруженные на журнальном столике «Домострой», «Житие протопопа Феофилакта» и придворный рукописный журнал «Про то и сьо въ стихахъ и прозе». Мои друзья, Бисеров со Старцевым, думается, в эти минуты уже привыкают к лаптям и онучам… Интересно, в кого они превратились? Бисер небось так и остался трактирным озорником и повесой. А Старцев метаморфировал, пожалуй, в умного чернокнижника или княжеского дьячка по особым поручениям…

Ха! Я радостно фыркнул и бултыхнулся в ванне, заливая водой медвежью шкуру на полу. Я очень рад. Пропади пропадом прежняя Россия с ее пирамидами, мавзолеями, зиккуратами, парламентаризмами и траншами МВФ. Вот вам новые исторические декорации! Дремучий лес и тысяча кикимор! Весьма недурная получилась шутка с колоколом. БеллеЗстам и не грезилось. Вместо сталинских высоток, казино и автобанов — заимки в непроходимых лесах, постоялые дворы и грунтовые дороги… Вместо ментов — дружинники, заместо правозащитников — юродивые. Журналисты превратились в скоморохов, банкиры — в толстомордых купцов, а курящие фригидные феминистки-автомобилистки — в ласковых многодетных молодух. У девушки Ники, должно быть, исчез пирсинг в пупке, и даже дырочка заросла…

Стоп-стоп, братец. Не надо думать о Нике. Для нас ее больше не существует. Впрочем… интересно, что теперь с Цюрихом?

Я злобно ухмыльнулся и снова фыркнул. Полетели мыльные пузыри. Кот вылез из-под лавки и ошалело уставился на меня. В оловянных гляделках застыло удивление.

— Что наблюдаешь, Пафнутьич? — весело спросил я, вальяжно поигрывая мочалом (я почувствовал, что кота зовут Пафнутьич; мой кот — как хочу, так и называю). — Не бойсь, мы с тобой отныне заживем по-княжески. Всех крестьянок — на барщину, всех парней — в рекруты. И походным маршем на Швецию. Построим боевых дрессированных медведей в клин, сверху прикроем штурмовыми горынычами, как в игре «Whorecraft». Возьмем для начала Стокгольму с Копенгагеном. А потом и до Цюриха доберемся. В Цюрихе много аппетитных жирненьких эльфов. Их можно мочить из счетверенного пулемета и терзать когтями. Тебе понравится в Цюрихе, Пафнутьич.

Горделиво осмотревшись, я заметил неподалеку дубовую доску с углублениями для чаши, подсвечника и блюда с фруктами. Ух ты! Подобная доска имелась у Наполеона (видел в кино) — Бонапартий любил полежать в ванне после напряженного рабочего дня, а на доске он писал гусиным пером длинные письма возлюбленной Жозефине. И я желаю как у Бонапартия! Ухватив край доски, положил поперек бадьи. Получилось удобно — вроде столика. Фруктов, правда, в блюде осталось немного: половинка яблока и холодная куриная ножка, изрядно попорченная Пафнутьичем. Зато рядом (опять-таки в специальном углублении) — невесть откуда взявшийся костяной кубик с зернью на истертых гранях. А также — крохотный золоченый колокольчик. «Чтобы слуг вызывать», обрадовался я.

Позвонить не успел. Через распахнутое окно со двора донесся отдаленный гул, что-то вроде конского топота. Шум приближался: прозвенел рожок, радостно залилась собака… «Ха-ха, добрая нынче зоря — само лыбедей две дюж изловили!» — загремело от коновязи, и тяжелые сапоги застучали по ступеням и мостам. «Чумырля, комони напой да хвосты расчеши, — грохотали, приближаясь, пьяные веселые голоса. — Живо-живче! Наверх, Дзеничку разрадуем!» Людей было много — должно быть, мои ловчие вернулись с охоты. Оч-чень хорошо. Две дюжины лебедей прямо к завтраку. Давненько, признаюсь, не вкушал свежей лебедятинки.

Когда первый охотник вошел в горницу, я намыливал колено. И, разумеется, сделал вид, что не заметил этого грязно-рыжего гиганта в мокром дорожном плаще поверх кожаных доспехов и с набитым ягдташем на поясе. Охотник как охотник, подумаешь! Что ж нам, князьям, вылезать из ванны навстречу всякому встречному егерю? Вот еще. Князь занят, он в душе. Скажу по секрету: я немного волновался. Это был мой первый опыт общения со слугами. Сохраняя независимый вид и продолжая тщательно намыливать слегка подрагивавшее колено, я напевал любимую песню. Кажется, это была ария Саурона из виртуального мюзикла «В Бараддуре все спокойно».