Проклятье живой воды (СИ) - Романова Галина Львовна Страница 8

Напротив него в карете покачивался, думая о чем-то своем, племянник, сэр Джеймс Фицрой, сын сестры сэра Генри, урожденной Фрамберг. С некоторых пор сэр Генри взял опеку над юным Джеймсом, которому совсем скоро должен был исполниться двадцать один год. Избалованный нежно любящей матерью, Джеймс порядком отбился от рук, и сэр Генри, решивший сделать из племянника человека, уже знал, что борьба предстоит нешуточная.

— О чем задумался, Джеймс? — нарушил он молчание, поймав рассеянный взгляд молодого человека.

— О мутантах, дядюшка, — откликнулся тот. — Неужели их так много?

— Точное количество за Стеной не поддается учету. Не забудь, за Стену нелегко проникнуть, но еще труднее вернуться. Никто доподлинно не знает, что там происходит. Возможно, что некоторые мутанты пожирают… м-м… себе подобных.

— А как же программа реабилитации? — Джеймс неожиданно проявил недюжинный ум. — Этот сэр Макбет соловьем разливался, описывая ее.

— Она работает, но…

— Недостаточно эффективно?

— Увы, да. И в наших силах сделать все, чтобы она работала как можно лучше.

Джонса увезли. Грязь на полу подтерли, вытекшую из бочек воду кое-как собрали. Но работа в цеху не клеилась. Рабочие бродили, как в воду опущенные, и напрасно Уильямс орал, топал ногами и грозил лишить их зарплаты за этот день, высчитав не только стоимость недополученного за время простоя дистиллята, но и цену двух бочек разлитой воды и стоимость лечения пострадавших чистильщиков.

Неизвестно, что подействовало больше — угроза лишиться зарплаты или упоминание о чистильщиках, трех из которых просто увезли на тачке, свалив кучей, как бесполезный лом — но Виктор и Сэм взялись за работу в числе первых. Впрочем, Сэмми непрестанно вздыхал, постанывал и охал. И вряд ли дело было в тяжести бочек и в том, что теперь им приходилось работать вдвоем, тогда как раньше разгружали платформу трое.

Отволочив четыре бочки, Сэм прислонился к краю платформы, вздыхая и с тоской озираясь по сторонам.

— Ты чего? — подошедший за новой бочкой Виктор уставился на приятеля. — Работать надо. Смотри, новая платформа въезжает. Нам ее надо успеть разгрузить…

— Да я все про Майкла думаю, — признался тот. — Он ведь тоже… превратился.

— В такого же, как Джонс? — понимающе понизил голос Виктор.

— Не совсем в такого же, но… У него другое было. Совсем другое. Там… а, ты этого не видел и хорошо. Сначала он от нас скрывался, мы лишь чувствовали, что что-то не то. Он… изменился. Стал злее, на сестренок ворчал. Один раз Джоанну так поколотил, мы думали, убьет… говорил, что уму-разуму учил, дескать, он на работе устает, ему бы поспать, а мелкие расшумелись и спать ему не давали. Вот он старшую и вздул — зачем за сестрами не смотришь? С отцом ругаться начал… С работы придет — и сразу спать. Редко-редко когда поест или с нами посидит. Слова от него не добьешься. Мы думали, он устает, а он… мутировал. Потом у нас обыск был.

— Обыск? — не поверил своим ушам Виктор.

— Ага. Дома только матушка была и младшие, а мы все разошлись. Приходим, она и говорит — приходили трое, весь дом перерыли, а чего искали? Не понятно.

— Когда начинается заболевание, часто остаются следы, — новый голос заставил юношей вздрогнуть. За их спинами стояла мисс Смитсон, нахохлившаяся и сердитая. — Капли крови и слизи. Иногда клочья кожи и пряди волос. Когда больной бодрствует, это еще можно контролировать, а вот во сне… Они ведь в спальню к нему заходили?

— Ну… да, — выдавил Сэм. — А ты откуда знаешь?

— Знаю, — девушка напряглась, зыркнула исподлобья. — Я их изучаю… У нас на фабрике тут лаборатория и вообще… Мне нужны были образцы тканей, — внезапно пожаловалась она, — а они его уже увезли. Только и успела, что тут немного крови и сукровицы с пола наскрести. А надо было еще и…

— Мисс Смитсон. — к ним с другого конца цеха стремился управляющий. — Извольте не отвлекать рабочих от дела. Или у вас нет своей работы, что вы приходите и смущаете их тут?

— Ухожу-ухожу, мистер Уильямс, — в тоне девушки не было ни намека на подобострастие или почтительность. — Я за образцами приходила. Счастливо оставаться, парни.

Ловко наклонилась, подхватила валявшийся у мостков узелок Джонса и устремилась к выходу. Управляющий долго смотрел ей вслед.

— Стервятница, — сплюнул зло и презрительно. — Феминистка чертова. Нацепила мужские штаны и думает, что ей все позволено… А вы чего встали? За работу. Две платформы придется до конца смены разгрузить, иначе вовсе за этот день ничего не получите.

Глава 3

Свою дочь Розу сэр Генри любил той полуслепой отцовской любовью, какой только и можно любить единственную наследницу состояния, имени и титула. Правда, к этой любви примешивалась немалая толика горечи — из шести детей, которые подарила ему леди Элинор, его драгоценная супруга, выжила только одна девочка. Все остальные, как назло, мальчики, отошли в мир иной, не прожив и полугода. Последним случился выкидыш, после которого врачи заявили, что леди Элинор больше никогда не сможет иметь детей. И пятнадцать лет, миновавшие с того рокового падения с лестницы, убедили супругов в том, что чудес не бывает.

До определенного момента сэр Генри относился к единственному ребенку с известной долей грусти и даже горечи — ему нужен был сын во что бы то ни стало. — мать, старая леди Патриция Фрамберг, даже поговаривала о разводе. Но в четырнадцать лет Роза Фрамберг неожиданно похорошела, расцвела, обнаружила живой ум и некие таланты в музицировании, живописи и составлении букетов. А в шестнадцать лет, дебютировав в своем первом сезоне, произвела настоящий фурор. Не прошло и двух месяцев, как лорд и леди Фрамберг получили шесть заявок от претендентов на руку и сердце их дочери. К концу сезона таких соискателей было уже четырнадцать, и сэр Генри взглянул на дочь другими глазами. Кроме того, Роза в беседах обнаружила живой ум, готовность учиться, и хотя порой задавала вопросы, какие юным леди задавать не положено, все же отец полюбил разговоры с дочерью. И порой укорял себя за то, что пренебрегал ее образованием прежде. Отчасти этим и объяснялась причина того, что, вопреки ожиданиям, Роза Фрамберг в неполные девятнадцать лет не вышла замуж и даже не была помолвлена в конце своего первого сезона. Сэр Генри не мог допустить мысли, что ему так скоро предстоит разлука с дочерью. Если бы не правила приличия, он бы всюду ездил только в сопровождении Розы — так ему хотелось быть рядом с ней.

Но, прекрасно отдавая себе в этом отчет, сэр Генри считал правильным скрывать свои чувства и часто бывал с дочерью строг, немного стесняясь этой привязанности. Ах, если бы у нее был родной брат. Тогда привязанность к Розе не так бросалась бы в глаза в обществе, и ее не было бы нужды скрывать. Отчасти, чтобы компенсировать это, он и согласился взять на себя заботу о воспитании беспутного племянника.

И сейчас отцовское сердце невольно дрогнуло, когда он заметил идущую навстречу девушку. Услышав, что вернулись отец и кузен, Роза проворно сбежала по ступеням парадной лестницы.

— Папенька, вы уже вернулись?

— Да, моя дорогая, — скинув пальто на руки лакею и, не глядя, сунув еще в чьи-то услужливые руки цилиндр, трость и перчатки, сэр Генри подставил дочери щеку для поцелуя.

— Я вас ждала. Здравствуйте, Джеймс.

— Кузина, — шутливо расшаркался молодой человек, — рад вас видеть.

Девушка ответила ему улыбкой.

— Ты одна дома? Где леди Элинор? — сэр Генри прошел в малую гостиную.

— Мама уехала с визитами, а я сказала, что у меня мигрень и осталась ждать вас, — дочь, как примерная девочка, встала перед креслом, в которое уселся ее отец.

— Это не слишком хороший поступок с твоей стороны, милая, — сдвинул брови тот. — Эти визиты нужны для поддержания доброго имени и нужных связей. Связи — все в нашем мире. Без рекомендаций, без связей ты ничто. Не помогут даже богатство и имя… хотя то и другое могут помочь в их установлении. Тем более, для тебя. В скором времени ты займешь достойное место в свете. И тут все эти визиты, которыми ты столь легкомысленно пренебрегаешь, могут усложнить или, наоборот, облегчить тебе жизнь.