Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский Страница 8

Оба сына Тиберия к нынешнему 30-му году уже умерли, из прочих своих наследников император выделял двоих. Во-первых, внука от усыновленного им Германика — Гая Цезаря — будущего знаменитого психопата Калигулу. Да, это тот самый император, что объявил своего любимого коня воплощением всех богов и добавил упоминание о нем в текст государственной присяги, тем самым фактически обязав римские легионы служить на благо скотины. Сейчас Калигула еще не развернулся во всю свою мощь — ему всего лишь восемнадцать. И он опасается Сеяна, который готовит против конкурента за престол целый судебный процесс.

Почему конкурента? Потому что Сеян сам мечтает стать «регентом» при втором кандидате — малолетнем внуке Тиберия — Гемелле. Ему пока только 11 лет, и гонку за престол в моей истории он проиграл. По одной простой причине — император Тиберий сильно сомневался в происхождении внука. Полагал, что невестка Ливилла нагуляла его с Сеяном. В 14 лет, в день его совершеннолетия, император даже откажется надеть на Гемелла тогу на форуме — такой у римлян был обряд инициации — и до самой своей смерти он будет продолжать сомневаться, кому же из двоих оставить власть?

В завещании будут указаны сразу оба наследника — и Гемелл, и Калигула. Так сказать в 50 % долях. Но к этому времени «психопат» уже обзаведется мощной поддержкой в Риме и сможет убедить Сенат признать завещание Тиберия недействительным. Уже тут Калигула проявит свой иезуитский нрав. Он усыновит Тиберия Гемелла, сделает его принцепсом молодёжи — «комсомольским вожаком» времен Древнего Рима. Гемелл наконец-то наденет мужскую тогу. Однако Калигула, увидев в «сыне» опасного соперника, прикажет его убить, как только окончательно утвердится у власти.

Мой зуб опасно трещит под сыром, и я убираю остатки еды в свою котомку. Тяжело вздыхаю — как же сложно с этими патрициями и их родством друг с другом. Все со всеми переженились, переусыновились… черт ногу сломит. Еще и эти оргии, да инцесты — кто от кого произошел не ясно, и на кого мне делать ставку — тоже не понятно. Сеян? А чего хочет премудрый префект?

Нет, программа минимум его понятна — стать регентом. Либо при Гемелле (что лучше — он все-таки его сын, родная кровь), либо при Калигуле (что гораздо хуже — у парня уже прорезались собственные «политические» зубки). Но программа максимум — стать самому законным соправителем пожилого Тиберия и потом самостоятельно унаследовать власть.

В своем давлении на императора Сеян опирается не только на преторианцев. Во-первых, за префекта стоят легаты 8-ми германских легионов. Это самые боеспособные части, размещенные вдоль Рейна. До Италии им идти не так долго, а в истории Рима уже были прецеденты, когда легионы сажали своего императора на престол. Легаты недовольны Тиберием — он заставляет их воевать с германскими племенами, жестко искоренил коррупцию и взяточничество. Легионеры — пойдут за тем, у кого деньги. А они у Сеяна.

Во-вторых, префект озаботился пиаром и рекламой. На него работают самые знаменитые римские ораторы: друг Овидия и Сенеки Старшего — Луций Юний Галлион, а также Секстий Пакониан. По всему Риму ставят уже статуи Сеяна. Кроме того, люди префекта проникли на все уровни государственного аппарата — за главу заговорщиков горой стоят наместники европейских провинций, сенаторы, члены магистратов, народные комиции Рима. И сейчас, когда мать Тиберия — всемогущая Ливия Друзилла умерла, заговор, наконец, вступил в завершающую стадию. Я с удивлением понимаю, что в моей реальности Тиберий прошел чуть ли не по краю. Заговор подготовлен очень грамотно, Сеян ДОЛЖЕН был стать императором. Но не стал. Почему?

Светоний считал, что у Тиберия все было под контролем. Но скорее всего, главную роль сыграло предательство. Сеяна предаст префект вигилов — глава своеобразной городской стражи Рима — Квинт Макрон. Именно его Тиберий внезапно назначит префектом преторианцев. И именно в тот момент, когда Сеян приедет в Сенат на заседание, где он по иронии судьбы должен был стать трибуном. В ходе сенатского слушания в храме Аполлона зачитают письмо императора с обвинениями. Сеяна тут же арестуют и вскоре обезглавят.

Все это время у виллы Тиберия будут дежурить несколько кораблей, чтобы в случае неудачи контр-заговора успеть вывезти императора и его семью. Нет, все-таки это просто чудо, что мятеж Сеяна не удастся! Фактически Тиберий вскочит на подножку уходящего поезда. Причем сделает это в режиме удаленного доступа — с острова Капри. Просто удивительное политическое мастерство! Или везение.

Я быстро проглядываю в памяти дальнейшую судьбу Макрона. Она печальна. Пример Иуды говорит нам о том, что предатели редко когда выживают. Не стал исключением и префект преторианцев. Он поможет Калигуле после смерти Тиберия занять престол. И даже подложит 4-му по счету принцепсу Рима свою жену. Но Калигула, видимо, на почве паранойи уже поедет головой — спустя несколько лет он прикажет арестовать Макрона с супругой. В заточении оба покончат с жизнью самоубийством.

— Город! — один из легионеров раздвинул ветки деревьев и я увидел Иерусалим.

При свете солнца, столица Иудеи выглядела совсем иначе. Массивные стены из тщательно пригнанных каменных блоков, высокие башни… Город поражал своим величием. Нет, зря Лонгин ругал евреев. Совсем они не дикари. Варвары не смогли бы построить такие мощные укрепления. Которые и римлянам-то не просто было взять. Достаточно вспомнить многолетнюю осаду Масады.

Еще на подходе к воротам мы столкнулись с толпами паломников, бредущими в город на праздник Пейсах. Стены и ров были окружены многочисленными шатрами и палатками — все богомольцы не помещались внутри Иерусалима. Толпа бурлила, и стоило евреям завидеть нас, как в щиты легионеров полетели камни.

— Черепаха! — проревел Лонгин, и контуберний живо построился в маленькую коробочку со мной в самом центре.

Народ голосил, наскакивал на римлян, те отвечали тычками пилумов из-за щитов, так что первой крови пришлось ждать недолго — сначала скорчился один еврей, зажав руками пробитый живот, потом упал другой. Но толпа все напирала и вопила.

— Убийцы! Богохульники! — кричали иудеи, выламывая булыжники из мостовой.

— За Анну, за Анну! — вторили паломникам иерусалимцы.

Навстречу из ворот вышла целая центурия легионеров, их «черепаха» легко, словно раскаленный нож, прошла через толпу — позади оставались лишь трупы.

— Давайте в центр! —