Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели Страница 9

Как и было задумано, первые две дамы согласились на омоложение, и теперь Новикову слегка даже удивительно было смотреть на подругу, ничем не отличающуюся от «девушки на мосту». Лариса выиграла не слишком много. С его, да и Олеговой точки зрения. Невелика разница, двадцать восемь или двадцать два. Анна осталась при своих, а Наталья с Сильвией от процедуры категорически отказалась.

— Для нормальной женщины тридцать пять — чудесный возраст. Сохраните мне его на следующие сто лет — и никаких претензий, — ответила на предложение мадам Воронцова.

— Тогда ты не против, — ехидно спросила Лариса, — если мы будем называть тебя тетей?

— Да хоть мамой. Мать должна выглядеть старше дочери хотя бы на три года, так что в норматив мы укладываемся.

Всем остальным процедура смены возраста и внешности не предлагалась. Им предстояло участвовать в проекте в естественном облике. Тем, кто вообще захотел, разумеется.

Поиски золота и алмазов в Южной Африке — антисоветские, незрелые фантазии только трех персонажей. Они, по замыслу, были молодыми ребятами, авантюристами в духе XIX века, претворяющими в жизнь свои планы, заодно желающими подтвердить и фиксировать легенду, придуманную для Врангеля. Прочим товарищам это было не нужно. Как говорил Остап Шуре Балаганову: «Рио-де-Жанейро — это хрустальная мечта моего детства. Не касайтесь ее своими лапами».

Вдобавок перестройка эндокринной системы непременно влияла на эмоциональное состояние пациентов. Любой может вспомнить себя в двадцать, тридцать, сорок. Человек якобы один и тот же, а если вдуматься? Перечитать собственные дневники и письма, хоть к родителям, хоть к девушкам. Вот то-то! Для чего в Братстве люди, от которых в критический момент неизвестно чего ждать? Попробуй ты (кем бы ты ни был) напрячь двадцатилетнего парня (Басманова, скажем) заботами сорокалетнего. Анатомически они, возможно, очень близки (но не одинаковы), а психологически — земля и небо!

Но это посторонние, относящиеся только к практике личных отношений соображения. Главное же, к чему пришли во время одного из ночных бдений Новиков, Шульгин и Антон: от эфира, естественно, никуда не денешься, это еще профессор Челленджер разъяснил в «Ядовитом поясе». Зато, если его влияние простирается и в глубь прошлых веков, волновая настройка сама собой меняться не может. Вот и пролетит мимо направленный на того Новикова, что действовал на Валгалле, деморализующий заряд. Хоть сотня нейронов заработала в ином режиме — и хватит. Не тот объект! Так же и с прочими, занесенными в «картотеку» дуггуров.

Отойдя от берега на десять миль, отряд пересек границу миров. На этот раз без всяких эффектов. Ни громового удара, едва не разломившего пароход, как при перемещении «Валгаллы» прошлый раз в двадцатый год, ни приступов морской болезни у пассажиров и пассажирок. Совершенно спокойно перешли, только специальный датчик сообщил, что — свершилось. Одна тысяча восемьсот девяносто девятый год на дворе. Август месяц. Как и задумано.

Никаких грубых вторжений в чужую реальность, если она сама не станет препятствовать нормальной жизни «эмигрантов».

«Валгалла» возглавляла кильватерный строй, теперь единственная плавучая база в новом и, если что-то пойдет не так, — окончательном мире. Перед уходом из Замка пять лет назад Новиков с Воронцовым об этом говорили.

«Если мы попадем хоть в мезозой — обязательно выживем. Не нужно нам будет вылавливать в море ящик с полезными предметами,[10] в трюмах парохода достаточно припасов на любой предполагаемый случай. Не считая продовольствия — лет на пятьдесят хватит».

С продовольствием, естественно, здесь проблем не будет, время цивилизованное, так что главный упор сделали на оружие, боеприпасы, прочие предметы, необходимые для поддержания приемлемых жизненных стандартов. Те же репелленты, к примеру. Вроде бы и мелочь, а каково без них пробираться в африканских дебрях, кишащих всевозможными насекомыми и прочими членистоногими? Хоть бы и муху цеце вспомнить, едва не погубившую бура с его семейством в тех самых местах, куда направлялись наши герои.

Необходимость огромного ассортимента и количества принятого на борт имущества объяснялась еще и тем, что без крайней необходимости решено было не пользоваться никакими устройствами, способными навести врага на след. Дубликаторы, установки СПВ, блок-универсалы считались как бы «опломбированными», вроде радиостанций на корабле, выполняющем задание в режиме абсолютного радиомолчания. Исключение было сделано только для гомеостатов, теоретически ничего вовне не излучающих, коротковолновых средств связи и радиолокаторов. Их в девятнадцатом веке засечь просто нечем, и колебаний мирового эфира, которые могли бы зафиксироваться техникой дуггуров, вызвать они не могли, на фоне гроз, магнитных бурь и иных атмосферных явлений.

«Изумруд» вскоре покинул отряд, направившись к собственной цели, и «Призрак» стал в кильватер пароходу, уверенно держа под парусами восемнадцать узлов. Пока этого было достаточно. Спешить особенно некуда, до Лондона не более четырех сотен миль, а горючее стоит поберечь. В цистернах «Валгаллы» его пока достаточно, и все же… Неизвестно, как обстановка сложится. Если уж совсем туго придется, дубликатор для пополнения запасов можно и включить на полчаса, но это в самом крайнем случае, когда станет ясно, удалось ли сбить противника со следа.

Океан вокруг был пуст, как в Средневековье. Регулярные трансатлантические линии проходили значительно южнее, да и локаторы позволяли без труда уклониться от нежелательных встреч, изменив курс задолго до того, как отряд станет доступен постороннему глазу, вооруженному примитивной оптикой.

Совершенно не нужно, чтобы в чьей-то памяти отложилась эта странная пара из огромного пассажирского лайнера и парусной яхты. Поодиночке они не раз будут появляться в разных портах и на морских путях, но вместе их видеть не должны. Здесь тоже не дураки живут, в случае возможных в будущем осложнений найдется кому сопоставить разрозненные факты и сделать нежелательные выводы.

Готовясь к походу, «мозговой центр» Братства тщательно промоделировал все варианты своего внедрения. До этого все участники проекта, за исключением Сильвии, естественно, имели об эпохе самые общие представления. Даже Новиков, знавший этот период лучше всех друзей, но тоже в пределах курса всеобщей истории, слегка оживленного несколькими беллетристическими книжками.

Вообще рубежу веков странным образом не повезло. Как-то он выпал из внимания культурного человечества, заслоненный куда более яркими событиями «до» и «после». Более-менее отложились в памяти грамотных людей краткосрочная и периферийная испано-американская война («первая война эпохи империализма», по словам Ленина), ну и пресловутая Англо-бурская, конечно. Причем для большинства тех, кто о ней вообще слышал, — исключительно благодаря книге Буссенара.

Оттого перед походом пришлось изучить все, что имелось в необъятной библиотеке «Валгаллы», и прежде всего — наиболее популярные и авторитетные газеты и журналы тех дней на четырех языках. В обычных условиях задача непосильная, тренированному кадровому разведчику потребовался бы не один месяц, чтобы овладеть «обстановкой», как это у них называется, в объеме, гарантирующем от провала. Так разведчикам приходится запоминать только детали, относящиеся к специфике «страны пребывания», а здесь — время чужое, и жизнь, только внешне похожая на привычную. К счастью, от Новикова, Шульгина, Ирины требовалось только грамотно составить выборки нужных материалов, а там Антон перевел их в особый формат, предназначенный для мгновенного усвоения. Вместе с курсами нужных языков для тех, кто ими еще не владел. Один из последних его подарков на этом жизненном витке.

Но все равно для Сильвии оставалось много работы, чему она, по всему видно, была искренне рада. Книжные знания мировых событий последних пяти лет, имен политиков, царствующих в Европе особ, популярных писателей, актеров, драматургов, в большинстве прочно забытых к концу ХХ века, великосветских скандалов, нашумевших преступлений и так далее и тому подобное — необходимый базис. Но, как гласит исторический материализм, надстройка зачастую важнее. Люди, пишущие для современников (за исключением редких умельцев вроде Гиляровского), не имеют привычки упоминать, а тем более растолковывать вещи общеизвестные.

Где узнаешь, помимо очевидца, — как принято вести себя в магазинах, ресторанах, нанимать фиакр или кеб, давать ли «на чай», как, кому и сколько, в какой тональности разговаривать с равными себе и нижестоящими, что считать оскорблением или проявлением неуважения, как их различить и как реагировать…