Алексей Шепелёв - Грани судьбы Страница 9

— Точно ли в воле богов, чтобы отдал я тебе дракона на казнь, а мальчишку — на пытки? — Луций постарался придать голосу как можно больше сомнения. Умён и хитёр инквизитор. На языке медок, да внутри — ледок. Мягко стелет, да жестко потом спать. Начал с лести, а потом повернул снова в свою сторону. Ну да ничего, Луция голыми руками тоже не возьмёшь. Права свои ланиста отлично знал и уступать инквизитору не собирался.

— Вот! Сомнение! — пафоса в словах отца Сучапарека хватило бы, наверное, на часовую проповедь адепта Ренса, если бы адепты Ренса такие проповеди читали. На самом деле воинственные отцы отдавали предпочтение кратким призывам, часто заканчивающимися не очень благозвучным словом, после чего вместо них говорили их мечи и палицы. — Горько мне видеть сомнение в душе твоей благородный Луций, ибо кто, как не морриты должны ясно видеть волю богов и помогать постичь её остальным людям. Но я понимаю тебя и снисхожу к твоему недоверию. И потому, я не требовал от наместника, дабы он склонил тебя к передаче дракона Ордену. Потому я и отпускаю твоего мальчишку, вина его и вправду, не может быть велика. Но, раз опасность заговора существует, ты обязан нам помочь раз и навсегда её устранить!

— Всё, что есть у меня принадлежит Море и Императору! — без лишнего пыла, но твёрдо отчеканил Луций Констанций. Отец Сучапарек одобрительно кивнул, хотя на душе было кисло. Вот такие они, вояки. Говоришь им о божественном, говоришь, вроде соглашаются, головой кивают, а как до дела — враз всё из башки вылетает. Смотрят бараньими глазами и талдычат одно и то же… Не дано им понять, что храбрость и верность сами по себе ничего не значат. Храбрым и верным может быть и нечка. Или совсем пропащий человечишка, изонист, например. Нет, главное в человеке — ради чего он храбр и чему верен. Но для того, чтобы это понять, нужно какое никакое соображение. А с этим у отставного додекана было туго. Жизненного опыта, хитрости, смекалки — хватало с лихвой, а вот соображения — не ощущалось. Это только говорят, что все старики — мудрецы. Ничего подобного. Годы, хоть и меняют всех и каждого, но по-разному. Кто-то становится мудрее, а кто-то — старше.

— Я уже сказал, что не желаю от тебя жертвы. Жертва должна быть принесена с чистым сердцем, а твоё сердце переполнено сомнениями. Мы пойдём другим путём. Тем более ты сам указал мне его начало. Когда завтра к тебе придёт этот рыжий покупатель — затяни торги ещё на день другой под каким-нибудь благовидным предлогом. Сделай это так, чтобы он ничего не заподозрил.

— Я могу сказать ему, что отправил на годик мальчишку в Нейруту, ухаживать за лисами и горностаями, — озадаченно предложил ланиста.

— Нет, это не годится, — решительно возразил инквизитор. — Если заговор действительно существует, и заговорщики узнают, что мальчишка на самом деле в школе, то твоя ложь их насторожит. Придумай что-нибудь иное.

— Хм…

Луций отпил вина и принялся сосредоточенно жевать копчёную рыбку.

— Скажу, что уже заявил его на участие в представлениях на ближайшие бои. Это подозрения вызвать не может.

— Что он там будет делать? — искренне изумился Сучапарек.

— Бороться.

Честно сказать, эту идею ланиста обдумывал ещё с того самого дня, когда впервые увидел Шустрёнка в деле. Луций чувствовал, что результат испытания не случаен и мальчишка способен на равных бороться с более взрослыми ребятами. Вполне можно было выпустить его на Арену ещё позавчера, в ладильские календы — в перерывах между сражениями зрителей развлекали полу шуточными поединками между гладиаторами-учениками. Но на это представление школа Ксантия бойцов не выставляла, значит и ученикам там было делать нечего. А вот на следующее, которое должно было состояться в ближайшие ноны, Луций заявил четырёх воинов. Тут без учеников никак не обойдется, можно и Шустрёнка будет попробовать.

— Бороться? С кем? Откуда ты собираешься подходящего взять соперника для такой мелюзги?

— Я не побоюсь выставить его против любого новичка любой школы города, — самодовольно ухмыльнулся ланиста.

— Он не продержится и дюжины секунд.

— Ты готов поставить на это гексант против ауреуса?

— А кто поставит ауреус? — насмешливо поинтересовался инквизитор.

— Я, — спокойно ответил ланиста.

— Ты?

Несколько мгновений отец Сучапарек с откровенным изумлением изучал собеседника, потом улыбнулся, но улыбка получилась немного напряженной.

— Если не шутишь, то я, пожалуй, приму твоё пари. Что-то не верится, что этот заморыш может постоять за себя.

— У меня здесь не благотворительный дом для несчастных мальчиков, лишившихся опеки родителей. Тем более — для малолетних рабов. Если я беру в школу мальчишку, то он должен быть воином-гладиатором.

— Я полагал, что это их будущее…

Ланиста отрицательно кивнул и пояснил:

— И будущее, и настоящее. С той секунды, когда мальчишка становится воспитанником этой школы, он обязан уметь сражаться. В бою не бывает детей и взрослых, в бою бывают только воины.

По большому счёту эту точку зрения отец Сучапарек разделял. Детей, которым предстояло стать инквизиторами, обычно брали в обучение на седьмой весне жизни и, помимо прочего, сразу начинали учить и умению сражаться. Ровесники этого заморыша из орденской интернатуры должны вполне сносно владеть мечом, а так же кинжалом, топором и ещё тремя — четырьмя видами оружия. Но то — будущие инквизиторы, а здесь всего лишь домашний раб. Впрочем, ланисте лучше знать.

— Твоё дело. Меня беспокоит только одно: чтобы рыжий ничего не заподозрил.

Луций Констанций широко улыбнулся.

— Он ничего не заподозрит. Ни один ланиста не продаст раба, который уже внесён в программу представления. Это противоречит корпоративной этике.

Отец Сучапарек понимающе кивнул. Преступить корпоративную этику означало настроить против себя не только местное братство товарищей по ремеслу, но и всех специалистов данного дела по всей Империи. Разумеется, ради жалкого раба никто на это не пойдёт.

— Что ж, если у вас принято так серьёзно относиться к этому вопросу, то я спокоен. Значит, наш незнакомец придёт сюда завтра утром и уйдёт ни с чем.

— Точно так. Только не понимаю, что это тебе даст?

— Как только я вернусь в Вальдский замок, то пошлю к тебе в школу одного из братьев. Здесь он переночует, а утром будет ожидать прихода этого рыжего и проследит, куда тот направится, покинув школу.

— Восхищаюсь твоей мудростью, отец мой! — порыв ланисты был искренен, простодушного воина потрясло коварство замысла инквизитора.

Отец Сучапарек довольно ухмыльнулся в бороду.

— Что ж, будем надеяться, что мы нашли верное решение. Если этот рыжий — действительно мирный торговец, которого прислал благородный лагат, то Ордену нет до этого дела. Благородный Ксантий доверил тебе распоряжаться школой, ты и решай. А ежели он окажется заговорщиком…

Инквизитор снова ухмыльнулся.

— Степень вины твоего маленького раба установит суд. Возможно, она окажется столь ничтожной, что мы оставим наказание на твоё усмотрение. Во всяком случае, из уважения к твоему старанию помочь нам разобраться в этом деле, склонен именно к такому решению. Где, как не в лучшей школе города и окрестностей, смогут воспитать нерадивого раба? Ну, а в самом худшем случае, тебе придётся выставить его на представление с растерзанием. Надеюсь, что сборы по крайней мере окупят твои расходы.

— Расходы не велики, — довольно кисло заметил ланиста, — но я надеюсь, что до этого дело не дойдёт: из парня может вырасти очень хороший гладиатор.

— Демон их раздери! — проворчал Олх, вжимаясь в стену дома. — Хотел бы я увидеть того медведя, который разворошил этот улей!

— Зачем? — наивно переспросила стоящая рядом Соти.

— А вот взял бы за уши, оторвал бы от земли и ласково посмотрел бы в глаза…

Реш, хоть и был усталым и злым, отметил про себя, что для очень многих такого наказания было больше чем достаточно. На всю жизнь запомнится.

Полуогр ещё раз окинул взглядом стену гладиаторской школы. Треножники с углями стояли вдвое чаще чем раньше, две пары стражников мотались по стене от башни до башни. Нет, не проскочить. Да ещё и патруль, обходящий стену снаружи, по переулкам, на который они чуть не нарвались…

— Сегодня нам здесь ничего не светит, — принял решение Олх. — Уходим.

— А дальше что? — Реш понимал, что командир прав, но и возвращаться с пустыми руками было очень обидно.

— Во-первых, Теокл будет проверять каждый вечер, как эти ребята несут охрану. Должно же им это когда-то надоесть. Надеюсь, что надоест им быстро. А ещё… Думать будем… И с этим Лечком надо будет завтра серьёзно поговорить!

Глава 2

Тола. 9-й день до ладильских нон. Утро.

"Пришел таки", — злорадно подумал Луций Констанций, глядя на то, как Атрэ впускает в комнату вчерашнего посетителя. По лицу ланисты, однако, его чувства прочитать было невозможно. И это — правильно: незачем вызывать у рыжего ненужные подозрения.