Владимир Свержин - Заря цвета пепла Страница 9

— Капитан, не горячись! — слышалось у меня в голове. — Уйдем мы от этого дедушки и от всех его бабушек!

— Надо как-то передать Конде…

Я не успел договорить. В кабинет полицмейстера, тихо постучавшись, вошел некий полицейский чин, склонился к уху хозяина и что-то зашептал ему. Тот выслушал, отстранился, обдумывая новость, затем кивнул. Чин вышел, а полицмейстер осмотрел нас подобревшим взором и махнул рукой:

— Ладно, господа, верю я, что не видели вы господина ван Хеллена. Что мне вас в застенках-то держать, русское правосудие оно, знаете ли, всегда на том стоит… — Он задумался, на чем же стоит оное правосудие, и, решив в конечном счете, что это не столь существенно, любезно дозволил: — Да вы ступайте.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил я Лиса, пока мы спускались по лестнице.

— Конечно. Вот, скажем, понимаю, что молекула воды состоит из атома кислорода и целых двух атомов водорода.

— А серьезно?

— А серьезное, похоже, только начинается. Если меня не обманывают глаза, — Сергей указал на окошко возле двери, — там, у входа, прогуливается мистер Рид.

Едва массивная дверь, украшенная резными орлами, захлопнулась, Роберт Рид бросился к нам, точно близкий родственник, много лет страдавший в разлуке.

— Вы свободны, господа! Счастлив, что мне удалось… эти алчные мерзавцы…

— Дружище, — Лис положил руку на плечо хозяина верфи, — а не пойти ли нам в какое-нибудь уютное местечко, ну, скажем, в «Коронованный медведь», и не пропустить ли по рюмашке за счастливое избавление? А то у меня после рассказов о крысах, с которыми главный здешний пацюк собрался охотиться на своих родичей по свинячьей линии, в горле пересохло, как в пороховнице.

— Конечно, конечно, — заторопился наш новый приятель. — Но если вам все равно куда, я знаю местечко получше.

— Да как скажешь! — беззаботно махнул рукой Лис. Я, может, и поверил бы этой беззаботности, когда бы не знал Сергея столько лет.

— Ты продолжаешь его в чем-то подозревать?

— Капитан, очнись! Вижу, описания русских застенков тебя слишком сильно впечатлили, — не замедлил с ответом Лис. — Скажи, вот почему этот почтеннейший джентльмен не послал гостиничного слугу к принцу Конде сообщить о наших злоключениях и не остался ожидать, чем дело закончится? Нет, он явился собственной персоной и, к гадалке не ходи, забашлял горлохватам за наше освобождение.

— Это ты о чем? Мы должны быть ему благодарны.

— Да я так благодарен, что готов за обед заплатить. Но живой интерес мистера Рида к нашим с тобой особам наводит на странные мысли. Есть два варианта, на выбор: либо твой аристократический профиль пронзил сквозную дыру в трепетном сердечке мисс Рид и братишка поспешил купить любимой сестренке приглянувшуюся ей игрушку, либо — что более вероятно — Роберта заинтересовали воспоминания о моем босоногом детстве и золотоносных окрестностях Сакраменто. Это то, что лежит на поверхности. А дальше…

— Почему ты не думаешь, что он просто благородный человек?

— А, ну да. По-твоему, объем благородства равен сумме уплаченной взятки? Вот если бы ты изучал в своем «Итоне» не только Боэция[11] со святым Северином, но и Маркса с Лениным, то знал бы, что любой буржуин за стопроцентную прибыль удавится на резинке от собственных трусов. Вот давай сейчас с тобой забьемся, что в кабаке мистер Рид попробует меня подпоить и разузнать побольше о калифорнийских сокровищах?

— Ты так думаешь?

— Предвкушаю. И да сопутствует ему птица, поющая на иве, — наивняк!..

К моменту, когда я начал пропускать тосты, хозяин трактира уже любил нас, как родных, и был готов отправить конного гонца в Ригу, чтобы привезти лучшего вина из запасов губернатора и архиепископа.

Споить моего напарника вином было начинанием столь же абсурдным, как попытка сбить пламя спиртом. В этой Митаве — а если правду сказать, то во всей Лифляндии и Ливонии вкупе с Курляндией — не нашлось бы, пожалуй, человека, способного с возвышенной задумчивостью на челе на протяжении суток хлестать жуткое пойло, по количеству градусов неуклонно стремящееся к температуре закипания воды, которое Сергей ласково именовал «лисовым напием».

Как-то раз, экспроприировав в институтской учебной алхимической лаборатории часть приборов и реагентов, Лис уединился на ночь в оружейной мастерской и к утру представил миру агрегат — настоящий шедевр самобытной творческой мысли. Зелье, получавшееся в результате перегонки на нем, валило с ног не хуже ударной волны ближнего взрыва.

Сначала руководство объявило Сергею выговор за нецелевое использование оборудования и помещения, но после того, как во время одной из операций Лис умудрился вбросить початый штоф разведенного «лисового напию» — «слез палача» в распахнутую пасть невесть откуда взявшегося чудовища — мантикоры… В общем, после этого напиток шел по статье «Вооружение», но применялся только в крайних случаях.

Роберт Рид, естественно, не мог знать об этом и с каждой минутой все больше и больше приближался к состоянию, когда земное притяжение торжествует над волей человека. Как многие уроженцы Америки, он простодушно полагал, что умеет пить. К моменту, когда Лис произнес роковую фразу: «Ну что, может, это все пивком заполируем?» — мы знали, во сколько обошлось наше освобождение и как нужны ему и Софи деньги, чтобы наконец твердо встать на ноги и не зависеть от всяких… тут Роберт приложил палец к губам и зашипел на него, как больная ангиной змея: «Тшшш…»

Спустя несколько минут он вцепился в рукав Лисовского камзола, выпытывая у него, как здоровье Лафайета. Затем провозгласил тост в его честь, сообщил, что с детства мечтал познакомиться с этим героическим человеком, и если ему посчастливится, то будет рад издать мемуары кумира своего детства. Как мне показалось, эти речи он вел, все еще будучи в довольно ясном уме. Это уже потом, когда взор канадца начал по осмысленности напоминать поверхность воды в стоячем болоте, он притянул наши головы и сообщил, что и сам когда-то слышал от одного индейца, будто в Калифорнии на берегах Сакраменто есть золото. Даже видел небольшой самородок, добытый именно там, как божился дикий сын прерий. Можно было не сомневаться — наживка проглочена столь глубоко, что стоило вовремя отдернуть руку.

Я не помню, после какой бутылки хозяин верфи стал считать нас едва ли не братьями. Но под рислинг[12] он уже мечтал о времени, когда построит здесь пятнадцать акатов и сможет отправиться вместе с нами в долину Первого Слова, чтобы утереть золотые слезы со щек базальтовых скал. В подпитии Роберт становился поэтичен, что, впрочем, свойственно многим французам, с которыми мне доводилось выпивать. Важнее было другое, и именно на это Лис не замедлил обратить внимание:

— Капитан, что этот племянник дяди Сэма лепечет о каких-то акатах? Самокаты знаю. Откаты знаю. А это куда каты?

Я пил меньше товарищей, поэтому сразу по достоинству оценил уместность вопроса.

— Сережа, это очень интересный вид кораблей, весьма редкий, хотя и вполне успешно применяющийся. Так, в российском флоте их всего два, и оба себя прекрасно зарекомендовали в средиземноморском походе.

— Не понял! — обиделся Сергей за родной флот. — А че так мало?! Опять деньги попилили?!

— Погоди. Акат — это своего рода смесь фрегата со средиземноморской шебекой.

— А, шебеки я помню. Такие, под треугольными парусами. На них еще пираты по Средиземному морю носились, как блохи по сковородке.

— Что-то вроде того. Так вот, этот корабль может ходить круто к ветру, в совсем безветренную погоду использует весла, имеет на борту двадцать пушек, включая пару трехпудовых гаубиц, и в стационарном режиме берет на борт сотню мушкетеров с шестью офицерами.

— Ага, то есть в режиме «перетоптаться» — и все полтораста влезут.

— На несколько часов могут и больше. Если прикинуть, пятнадцати акатов вполне хватит, чтобы захватить внезапным ударом любой английский порт.

— Неслабая комбинация… — Лис хотел еще что-то добавить, но тут Роберт вновь решил посекретничать и, отогнав слугу, принесшего новую бутыль, зашептал, притягивая нас к себе:

— Вы, главное, не беспокойтесь. Я тут долго не задержусь: организую все и, фьють, — вольная пташка.

— А строить кто будет? — затронутый за живое судьбой российских акатов, посуровел Лис. — Акаты, они ж, поди, не акации, сами не вырастут.

— Сами не сами — это не моего ума дело. А вот давайте лучше выпьем… — он задумался, — а вот хотя бы за акацию. Чтоб она нас не исколола!..