Кирилл Еськов - Америkа (reload game) Страница 9

Следующий пункт. Я полагаю, compañeros, что наша стратегия по части связей с Метрополией должна быть сформулирована так: «Мы к вам – если захотим, а вы к нам – если сможете». Чем позже они смогут к нам – со всеми своими фискалами, профосами и обер-прокурорами – тем лучше, это ясно, но ведь рано или поздно они всё равно до нас дотянутся… Так вот, наш шанс – единственный, как я понимаю – это доказать им свою незаменимость, причем именно в нынешнем нашем зазеркальном статусе. И еще – они могут себе позволить следовать за событиями, а мы обязаны предугадывать и опережать их. К примеру, нам придется самим наладить какое ни на есть сообщение с Метрополией – не дожидаясь, пока они это сделают за нас; на что я и прошу сейчас санкции высокого собрания…

Что же до инфернальных корней петербургской власти и ее причащения от Антихриста, – нависающе оборотился он к встопырившему на этом месте бороды и набравшему полны ноздри возмущения старообрядческому флангу, – то я, данной мне вами властью, богословский диспут на эти увлекательные темы решительно пресекаю и предлагаю перейти к практическим пропозициям. – (Старообрядческий фланг растерянно опорожнил легкие, приступивши внутри себя к мимическому обмену мнениями: «Да-а, похоже недооценили мы тогда паренька… Далеко пойдет, однако!») – И кстати, compañeros, прошу не забывать: мы пока всецело исходим из разумности Метрополии и рациональности ее мотивов, что, мягко говоря, не бесспорно; так что завершение тех переговоров по обоюдно-провальному, Петропавловскому, варианту вероятно весьма и весьма... Однако по этой части мы с вами всё равно ни на что отсюда повлиять не в силах – так положимся же на милость Господню!

И перекрестился двуперстно.

Если означенные петроградские события могут быть нами лишь гипотетически реконструированы, то ход исторической аудиенции, данной Императрицей Российской третьему президенту Русско-Американской компании, известен во всех деталях из воспоминаний присутствовавших на той встрече графа Никиты Панина и вице-канцлера Бестужева-Рюмина. При диаметральном расхождении в оценках (Никита Иванович искренне восхищается прозорливостью государыни и ее дипломатическим даром, тогда как мемуар Алексея Петровича смахивает своей тональностью на рассказ чиновника-пуританина о протокольном посещении им выставки эротического искусства) в части фактов – а они весьма удивительны! – заметных разночтений между теми записками не наблюдается.

Императрица начала с того, что раскрыла переданный ей накануне финансовый отчет Компании (эксперты из Казначейства трудились над ним три дня кряду – выжимали-перекручивали, и кое-что, представьте, накапало-таки…) и поинтересовалась, отчего дивиденды по акциям Императорской фамилии существенно выше, чем у прочих главных акционеров – и этот дебютный ход, по впечатлению Панина, застал президента врасплох. Тот объяснил, что все остальные, американские, акционеры давно уже отказались от большей части своих прибылей, реинвестируя их в экономику Колонии. Правильно ли я поняла, нахмурилась императрица, что выигрыш мой временный, а затем доля собственности Компании, приходящаяся на привилегированные акции, уменьшится? Да, такое может случиться, Ваше Величество, почтительно склонил голову президент: доля уменьшится, но сама-то сумма дивидендов при этом возрастет! Нет, мне не нравится эта идея, отрезала императрица; а что, кстати, говорит на сей счет устав Компании?

Казначейские не даром ели свой хлеб: этот пункт устава и в самом деле был прописан не слишком внятно. Но ведь, Ваше Величество! – нежданно-негаданно оказался перед необходимостью оправдываться президент, – не могли же мы самочинно распоряжаться вашими деньгами, вкладывая их в негоции Компании! Да, это проблема, великодушно согласилась императрица; думаю, во избежание подобных казусов в будущем мне следует активнее участвовать в управлении своей долей компанейской собственности. Лицо, мною на то уполномоченное – ну, хоть для примера ты, Никита Иванович! – должно иметь голос в решении дел Компании, такой же, как и у прочих Двенадцати негоциантов, или я не права? Вы правы, Ваше Величество, еще почтительнее склонился президент (о черт, и вторая юридическая зацепка – отсутствие в уставе Компании четко оговоренного ограничения прав держателей привилегированных акций – отыскана безошибочно!..), однако осмелюсь напомнить, что по регламенту Конференции двенадцати негоциантов она может принимать свои решения лишь на землях Компании, сиречь – в Петрограде… Что ж, приподняла бровь императрица, если гора – по регламенту – не идет к Магомету… Никита Иванович, поезжай тогда к ним ты, голубчик! – будешь представлять там мою особу, ну и вообще…

Вице-канцлер не без сожаления отмечает на этом месте, что низвергнутый фаворит, хотя и был захвачен врасплох, ссыльное назначение свое воспринял даже не то, чтоб стоически, а и с облегчением: борьба с подружившимися против него придворными партиями Разумовского и Шувалова была уже проиграна вчистую, а личные отношения его с «матушкой» зашли в тупик; сам Панин впоследствии писал, что решение удалить его от двора и отправить на край света, в Америку, для государыни было тактически верным, а для него самого – воистину спасительным, и не похоже, чтоб он тут лукавил.

Как бы то ни было, Никита Иванович, будучи кооптирован в коллегию Негоциантов, оказался не просто «человеком на своем месте», а одной из ярчайших фигур в тамошнем правительстве: энергичный администратор, отважный и харизматичный командир (взять хоть обросшую легендами историю о том, как он с горсткой новосибирских ополченцев и союзных индейцев усмирил воинственные племена, покушавшиеся на стратегически важные для Колонии медные копи по реке Атна), тонкий дипломат (на его счету в высшей степени успешные переговоры и с Компанией Гудзонова залива о границе владений, и со Святым Престолом о разделе «сфер влияния» католических и православных миссионеров в Калифорнии и Техасе) – и всё это в сочетании с какой-то маниакальной честностью (за все годы граф не принял из рук Компании ни рубля сверх жалованья, установленного для него самой императрицей, хотя попытки отблагодарить его были разнообразны, хитроумны и зачастую даже искренни). Главное же – Елизавета Петровна заложила этим назначением традицию, коей потом неукоснительно следовали все российские самодержцы: их личные представители в правлении Компании всегда были людьми вполне безупречными. И то сказать: на российском престоле оказывались порою персоны весьма своеобразных воззрений и привычек, однако там, где дело напрямую касалось денежного содержания самой Императорской фамилии, его сохранения и преумножения, все они начинали действовать на удивление здраво… Каковое обстоятельство и породило ядовитый анекдот, авторство которого приписывают то мизантропу Щербатову, то русофобу Чаадаеву: «Может ли российский сановник быть одновременно и умным, и честным? – Да! Но только один. Да и тот всегда в Америке…»

…Нам, однако, пора вернуться в залу Зимнего дворца, где императрица успела тем временем столковаться с президентом насчет открытия в Петербурге представительства Компании (вице-канцлер силился тут страшными глазами подсказать государыне: «Что вы делаете, Ваше Величество, – ведь это выглядит де-факто как обмен посольствами!», однако был ею безмятежно проигнорирован). Засим, успешно не поскользнувшись на той обледенелой тропинке, высокие договаривающиеся стороны рука об руку спустились по ней к схваченной первым морозцем речке и продолжили совместную прогулку уже совсем по льду, отчетливо постанывающему под сапогами: вопросы вероисповедания, пропади они пропадом – тут ведь одно резкое движение, и…

Императрица заинтересовалась, отчего Компания предпочла арендовать земли у местных племен, вместо того, чтобы просто привести тех в русское подданство – как это спокон веку делалось, например, при покорении Сибири. Может быть, эту… ошибку не поздно еще исправить? – тем более, что американские туземцы, как она слыхала, охотно обращаются в православную веру… Не думаю, Ваше Величество, чтоб наши индейцы вознамерились вдруг перейти под власть Российской короны, покачал головой президент (явственно ощутив, как тот ледок под его подошвами зловеще просел) – и как раз потому, что все они давным-давно крещены в православие. Вы хотите сказать, чуть приопустила уголок рта императрица, что те, кто нес им свет веры Христовой, были… э-э-э… Да, Ваше Величество, – все они были раскольники, ну, или двоедане, это как вам тут привычнее… Да-аа, протянула императрица, могу себе представить, чего они понарассказали бедным, доверчивым дикарям о нашей Империи… кстати, о двоеданах: обложение старообрядцев двойной податью давно отменено – или вы там не в курсе? Это хорошая новость, Ваше Величество, степенно кивнул президент; а как насчет всего остального, ну, там – запрета обращать в старую веру даже собственных домочадцев? запрета занимать общественные должности? невозможности свидетельствовать в суде против новообрядца?.. Можно уже сообщить нашим «бедным доверчивым дикарям», что всё это осталось в прошлом?