Игорь Градов - Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель Страница 9

   Днем Нина, разумеется, старалась не показывать свои чувства, но вот ночью... И вчера, и сегодня она пролежала в кровати без сна. Воспоминания, которые, казалось, были запрятаны глубоко внутрь, вырвались наружу.

   Вот она с Настенькой гуляет по их двору, и малышка, только недавно начавшая ходить, бежит за голубями. Птицы с шумом взлетают из-под ее ножек, а она весело смеется...

   Вот они идут в магазин, чтобы купить папе подарок на день рождения. Кстати, универмаг находился прямо в этом доме, на первом этаже, его большие стеклянные витрины освещались вечерами, и многие москвичи приезжали, чтобы полюбоваться на иллюминацию. Нина решила подарить Яну настоящую немецкую бритву, весьма дорогую. Настя, которой тогда исполнилось только пять лет, затащила ее в отдел игрушек. Маленькая хитрюшка сказала: "Мама, давай посмотрим, что подарить Ларочке".

   Лара, дочка их соседей, была ровесницей Насти и самой близкой ее подругой. Через две недели у нее действительно был день рождения, и Настя прожужжала маме все уши - нужно подарить самую красивую куклу. И вот теперь она тащила Нину в отдел игрушек, чтобы самой выбрать презент. Куклу, разумеется, купили, но точно такую же пришлось приобрести и для Настеньки. Девочка была счастлива и не расставалась с игрушкой ни на минуту - брала с собой и за стол, и в постель. Яну даже пришлось предупредить ее, что, если она будет так таскать свою Лялю во двор, то та быстро сломается и придется ее выкинуть. После чего дочка посадила куклу на кровать и стала играть с нею только вечерами.

   Нина вздохнула. Она не раз задавала себе вопрос: любила ли она мужа? Он был старше ее и иногда казался совершенно чужим человеком. Ян не выражал открыто свои чувства (сказывалась прибалтийская сдержанность), но Нина точно знала, что он очень дорожит ею. А когда родилась дочь, то муж просто светился от радости. Он сам кормил и одевал девочку, спешил после работы домой, чтобы поиграть с ней перед сном, а по воскресеньям гулял с ней в парке. Конечно, Ян проявлял внимание и заботу и по отношению к Нине, покупал ей хорошие вещи, водил в театр и на концерты, и это, наверное, можно было считать проявлением любви, по крайней мере, с его стороны.

   Но вот в своих чувствах Нина не была так уверена. Страсти между ними, конечно, никогда не было, но уважение и понимание присутствовали всегда. Для семейно жизни, наверное, это было важнее, чем пылкие признания...

   Нина знала, какую растерянность и обиду испытал Ян, когда ему сообщили о ее решении остаться в Германии. Он, наверное, имел теперь все основания ненавидеть ее, но даже это не оправдывало его нынешнего поведения. Она бы, например, никогда не позволила втянуть дочь во взрослые игры, сделать ее предметом торга.

   Нина еще раз вздохнула и убрала помаду. Оставалось лишь слегка подкрасить глаза, напудриться - и готово. Инга все еще находилась в ванной - ей можно не спешить, до места службы - две минуты ходу: спуститься во двор и войти в соседний подъезд. Штаб генерала Зеермана располагался в этом же здании, только с другой стороны, а вот Нине предстояло ехать на Старую площадь, согласовывать с Остерманом детали предстоящей операции.

   Как он ее назвал? "Двуликий Янус", кажется... Что же, суть передана верно. Хотя она предпочла бы другое название - "Немезида". Грозная богиня возмездия всегда находила свои жертвы и карала их... Теперь, видимо, пришла и ее черед.

   Нина вышла в коридор и вызвала по телефону служебную машину, потом подошла к ванной и громко сказала по-немецки:

   - Инга, я ухожу, не забудь запереть дверь.

   В принципе, в этом не было большой необходимости - дом тщательно охранялся, но немецкая аккуратность требовала запирать двери даже в этом случае.

   Нина вызвала лифт, кабина медленно приползла откуда-то снизу. Спустившись на первый этаж, Нина прошла мимо охранников во двор - автомобиля еще не было. Она достала из сумочки женский портсигар и закурила. Курить Нина начала в Германии, дома, в Москве, этой привычки у нее не было.

   Дома... Нина поймала себя на том, что думает о Москве, как о доме. И это после стольких лет, проведенных за границей! Германия так и не стала ее родиной, хотя она считалась фольксдойче и в Берлине у нее была собственная квартира.

   Подъехал черный "хорьх". Нина бросила сигарету и села на заднее сиденье. Пересекли мост, спустились на набережную, через десять минут ее с докладом ждал Карл Остерман. Нина откинулась на сиденье и попыталась сосредоточиться на предстоящем разговоре. Что-то ее тревожило...

   Она не заметила, как из-за опоры моста навстречу автомобилю метнулась темная фигура, почти сразу же раздался мощный взрыв. Машина пошла юзом и врезалась в гранитный парапет, Нина сильно ударилась головой о переднее сиденье и потеряла сознание.

Толмачевский переулок.

   Сознание возвращалось медленно, толчками. Нина с трудом открыла глаза: голова невыносимо гудела, кроме того чувствовались слабость и тошнота - типичные признаки сотрясения мозга. Нина попробовала пошевелить руками и ногами. Выяснилось, что она не ранена и лежит на кровати в каком-то темном, маленьком помещении. Из-под двери виднелась полоска тусклого света и слышались голоса.

   - И что теперь мы будем делать?

   - А я откуда знаю? Пусть решает Павел Матвеевич. Он приказал напасть на машину и выкрасть полковника. Кто же знал, что там окажется эта баба...

   - Ты документы ее видел?

   - Да. Капитан Нина Рихтер, скорее всего, какая-нибудь штабистка. Хотя, с другой стороны, Остерман за ней собственную машину прислал... Только имя какое-то странное, не немецкое - Нина...

   - Может, допросим ее?

   - По-немецки я не шпрехаю..

   - Зато я умею.

   - Нет, будем ждать Павла Матвеевича.

   Нина решила привлечь к себе внимание и громко застонала.

   - Слышишь, никак она очнулась? Надо пойти посмотреть.

   Дверь открылась, и на пороге появился невысокий, щупленький парень. Было темно, но Нина рассмотрела, что он еще очень молод - лет семнадцать-восемнадцать. Он спросил по-немецки, хотя и с некоторой запинкой:

   - Принести вам воды?

   - Да, будьте так любезны.

   Нина решила пока не показывать свое знание русского языка. Через минуту парень вернулся с водой. Он помог ей подняться и напиться, а потом уложил обратно.

   - Где я нахожусь? - спросила Нина.

   - На нашей квартире.

   - А мой шофер?

   - Погиб.

   - Что вы хотите сделать со мной?

   - Это решит руководство - после того, как допросит вас. Ваша судьба, Нина, во многом зависит от того, насколько вы будете откровенны с нами.

   - Вы неплохо говорите по-немецки. Неужели так хорошо учат в русской школе?

   - Моя учительница была немкой и очень добросовестно относилась к своим обязанностям.

   - Рада это слышать. Кстати, как вас зовут? Мое имя вы знаете, а я ваше нет. Как к вам обращаться?

   - Зовите меня Михаилом.

   - Очень приятно, Михаил. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах. Мне было бы приятно поговорить с вами, узнать больше о вашей учительнице. Немцам в Советском Союзе, наверное, жилось весьма непросто...

   - Нет, Эльза Карловна была настоящей советской гражданкой и жила, как все.

   - Вы говорите о ней в прошедшем времени...

   - Она, к сожалению, погибла.

   - Ее растеряли ваши?

   - Нет, - лицо Михаила скривилось, как от боли, и Нина это заметила. - Она погибла случайно. Извините, но мне пора идти.

   Михаил вышел из комнаты (скорее даже чулана) и запер ее на замок. Нина осталась одна. Голова по-прежнему болела, но тошнота немного прошла. "Эльза Карловна, - думала она, - уж не Шульц ли? Моя хорошая знакомая... Тогда этот Михаил - ее ученик Миша Семенов, подпольщик и одновременно агент абвера. Удивительно, какие бывают совпадения. Значит, я нахожусь в плену у одной из подпольных групп. Интересно, кто такой Павел Матвеевич?"

   Ждать в темноте, в безызвестности, было утомительно, минуты тянулись медленно. Примерно через час Нина попросилась в туалет. Второй подпольщик молча принес ей судно, а потом все так же молча отнес его. Попытка заговорить с ним не удалась - то ли он действительно плохо понимал по-немецки, то ли был просто осторожен.

   Судя по разговорам, ее охраняли только эти двое. Нина обследовала чулан: дверь была достаточно хлипкой, ее можно было легко вышибить. Но, во-первых, подпольщики были вооружены, а во-вторых, она еще чувствовала слабость - ей было не одолеть двоих мужчин. К тому же ей очень хотелось познакомиться с таинственным Павлом Матвеевичем, возможно, это дало бы дополнительную информацию.