В. Бирюк - Косьбище Страница 9

Классики были умными. Они всяким менеджментам с маркетингами не учились, но суть детального подхода улавливали. Можно просто сравнить «Коммунистический манифест» и «Краткий курс». В первом — рассматривается семь социальных групп, во втором, с зубовным скрежетом, максимум — три. Соответственно — результат. Первый закончился ВОСРом, второй — «гэкачепушкой».

«Если истина не совпадает с «Правдой» — тем хуже для истины». В данном случае — для моей Родины.

«Это было, это было в той стране,О которой не загрезишь и во сне».

Как мне правильно подсказывают с галёрки, если есть верхний и средний уровни воздействия на общество, то должен быть и третий, нижний.

Ваш интеллект, «господин адмирал», явно не успело затянуть в пучину «морского боя», зачисление в попаданцы — откладывается. Ибо вы, как оказалось, умеете считать до трёх, а идеологи попадизма — нет.

Я уже упоминал «педоракс»? Так вот, парадоксально, но факт — нижний уровень в попаданстве не рассматривается.

Уровень массовый. Всенародный. Рыночный. Буржуинско-коммерческий. «Мы обуем всю Россию». Прямое воздействие на широкие массы туземного население. Хоть идеологическое, хоть товарное.

Товарное воздействие… Массовый рынок. Мечта всякого серьёзного бизнесмена. Добровольное, ибо покупатель сам купил, ненасильственное изменение образа жизни и стиля мышления. Сочетание процветания личного, процветания нации, процветания государства… Мимо. Не только не могут — даже не пытаются, даже не задумываются. Хотя живут в этом во всём. Ведь вокруг человека начала третьего тысячелетия практически нет единичных, уникальных, эксклюзивных товаров и услуг. Или настолько уже привыкли, что и разницы не понимают? «Видят, но не разумеют»?

Воздействие идеологическое. Стань пророком. Имамом, проповедником, старцем… И «сильные мира сего» сами придут к тебе. Ведь тебе есть, что им сказать. «В условиях средневековья всякий социальный протест облачается в религиозные одежды». Кальвин и Лютер, Сованарола и Амвросий Смоленский, Маздак и Джон Болл… «Идеи, овладевшие массами, становятся реальной силой». Так дайте людям то, что сделает их «реальной силой»! Великое множество таких идей описано в учебниках по истории. Бери впрямую или модифицируй. У всякого попаданца запас таких идей — вся история человечества. Иди и проповедуй. «Глаголом жечь сердца людей». Но… не идут.

Потому, что для этого нужно выйти вот сюда, как я перед вами? И, глядя в ваши туманные, не проснувшиеся, скучающие глазки, приплясывая и подтанцовывая, изображая театр одного актёра, вбивать и взращивать, наказывать и споспешествовать, заинтриговывать и просветлять. «Сеять доброе, разумное, вечное»… А это тяжело.

«Быть пророком это значит то же,Если правды жизни не нарушить,Рубцевать себя по нежной коже.Смысл идей вбивать в чужие уши».

Больно это. Но зато отдача за такой труд… Вот как сейчас, когда вы смотрите на меня, не отрывая глаз. Когда каждое моё слово не только слышите, но и воспринимаете. Когда в ваших глазах я вижу радость и свет понимания нового. Вашего понимания. Собственного. Вами сделанного и достигнутого. Ибо человека нельзя научить. Ибо человек всему учится только сам. Можно лишь помочь ему научиться. Вот я вам и помог. А дальше — сами.

Всё. Звонок. Всё свободны.

– Глава 69

Сидел я три дня тихо-мирно на крыше, никого не трогал, «профессорил» и «профессерил». Потом один раз, не подумавши, кивнул головой. И пошёл за раками. Как на спусковой крючок нажал. Будто из АК очередью — трясёт, грохочет, затвор туда-сюда мечется, а попал ли куда… Так сходил, что ни до чего стало. Два десятка покойников образовалось. Причём что интересно, мой личный — в то время был только один. Второй Хохрякович. Я так и не выяснил, приходил потом ночью князь-волк по мою душу или нет. Говорят, в ту ночь собаки здорово рычали. Сначала рычали, потом по конурам попрятались и выть стали. А следов никто не видал — «болеславы» всё затоптали, потом дождь пошёл.

Как я голядину с усадьбы выпроводил — пошёл железную часть косы доделывать. Остались две мелочи: начать и кончить. Сама коса и кольцо. Мне по росту больше шестёрки не потянуть. Сдохну на покосе. В прежнем-то теле я и девятку выводил. Но только после нормальной практики. А здесь — что-то типа шестёрки попадалось. Но… до чего же они все корявые. Лезвие узкое, в кузне кованое, полотно разной толщины, задней кромки вообще нет, вся волнами и наплывами. Ручное изделие, факеншит, ни ГОСТа, ни ОТК. Убоище. Но главное — пятка косы. Та часть, которая накладывается на нижний косой боковой срез косовища, где и зажимается кольцом, и расклинивается клином. Они же её просто в ращеп загоняют. А мне нужен наклон правильный, мне нужен вырез между пяткой и полотном ножа. А главное: у литовки на пятке косы — зубы. Два. Которые вгоняются в косьё и фиксирует. Как это штамповкой делается — понятно. Но вот в здешнем стиле… «с помощью зубила, молотка и какой-то матери»… Пришлось идти к кузнецу.

Сидит себе, добрый молодец, на дождик смотрит, в носу ковыряет.

Плохой у Акима кузнец. И по делу плохой, и по-человечески. Как он мне цепочку холопскую с шеи снимал — до сих пор не пойму, почему живой остался. И всех попаданцев не пойму — у них кузнецы местные в первых друзьях-помощниках. Что очень странно: нормальный профи, хоть в чем, столько пустых прожектов за свою жизнь наслушается… Он с «просто поговорить» за дело не возьмётся. Только под серьёзные гарантии, проработанный бизнес-план, под действующий образец. Заявку на грант никогда не оформляли? Или кредит в банке для создания бизнеса без обеспечения недвижимостью? С венчурными фондами дела не имели? Так там люди сидят специально занимающиеся всякими инновациями. Точнее, не всякими, а именно в том поле, про что ваша заявка.

Деревенский качественный кузнец никогда, к примеру, паровой котёл делать не будет. Не потому что не умеет. Просто не будет и всё. Дело новое, незнакомое… Расходы… А главное — у мастера есть репутация. И он ею дорожит. А на всяких непонятках… И это не из серии «загнутых пальцев» — реально вопрос цены.

Опять же русская классика: едет экипаж где-то по траектории Транссиба, но до его постройки. Ломается рессора. Барин к местному кузнецу:

– Исправишь?

– Не. Мастера ждать надо.

Ждут четыре дня. Путешественник весь на нервах. Приводят, наконец, мастера. Молодой, довольно мелкий среди здоровяков-кузнецов, парень. В драбадан. Смотрит, не открывая глаз, говорит, не разжимаю губ. Его уводят, кузнец за полчаса всё исправляет.

– Барин, с тебя четыре с полтиной. Полтина — мне, четыре рубля — мастеру.

– Да ему-то за что?! Ты же всю работу сделал!

– Он — глянул. Мастер. Четыре рубля.

Это подход профессионала. И его цена. Без всяких налогов и мафий. Мастерство — вещь редкая, всегда дорогого стоит.

Да, Черчиль в 41-м говорил о моторе одного из первых МиГов: «изделие деревенского кузнеца». Но говорил это как похвалу: моторы эти и в самом деле можно было ремонтировать в сельской кузнице. И ремонтировали — «война всенародная». Но в мирное время и без особистов за спиной… Профессионал — этот тот, кто умеет. А умение достигается повторением. Русскую народную насчёт кто кому «мать» — повторять не буду. А во всякой «новизне» — повторения нет. Что лучше: «высшее образование или среднее соображение»? У профессионала, как не назови, а кое-какая «вышка» за спиной есть. Годы ученичества, подсоблятничества. Годы тычков и подзатыльников. Оскорблений и побоев. «Вот тебе, мастер, дитё в научение. Кости мои, мясо — твоё» — обычная форма договора при отдаче ребёнка в ученики. Можешь бить ребёнка как хочешь, только кости не ломай. Вот такая «вышка» у всех здешних мастеров.

И менять это, рисковать репутацией, этими годами своей жизни ради «среднего соображения»? Почему «среднего»? А какая тут ещё может быть «соображалка»? После обычных семи лет профессионального обучения с постоянным выбиванием инициативы? «Шаг влево, шаг вправо — конвой стреляет без предупреждения». Или — мастер бьёт чем ни попадя по чём ни попало.

И так не только у кузнецов или вообще — ремесленников. Реформа Никона была так болезненно воспринята русским православным духовенством именно из-за сходной системы обучения трудовой смены. Основная масса попов и дьяконов к середине 17 века на Руси оказались функционально неграмотными. Псалтырь помнят наизусть, в какую страницу не ткни — гонит текст по памяти. А прочитать не может. Потому как — «с отцов-прадедов». Поколение за поколением «с младых ногтей» до глубокой старости учат наизусть и гонят каждый день эти тексты.

И тут Никон тексты меняет. Не сами тексты — детали. Порядок следования, комплектность. Всё — половина духовенство России профессионально непригодна. И дело не в новых идеях, не в том, на каких словах пшеничный хлеб становится человеческим мясом. Мясом этого парня из Назарета. Для исполнения акта людоедства, который в христианстве называется «причастие». А в том, что работник идеологического фронта с крестиками в разных местах, просто не может прочитать инструкцию по модификации ритуала. Соответственно, не годен к службе. И — лишается привычного источника средств к существованию. А кушать хотят все. Вот Никона и закатали чёрте-куда, на Кудыкину гору. Она же — Русский Север.