Иван Коваль - "Тысячелетие МашыаХХХа" Страница 9

На нескольких иных постах тоже было нормально. Зато на последнем посту Дед всё-таки обнаружил явный беспорядок. Сразу было видно, что на посту стоял разгильдяй. Еще издали Дед учуял запах крепчайшего табака. Курил, ведь, сукин сын! На посту!

– Куришь? – грозно спросил его Дед, подойдя чуть ближе. – Наказать?

– Да я ведь чуть-чуть, – стоящий на посту боец по прозвищу Квакш понял, что отпираться незачем, но и ошибок своих он признавать не хотел. – Я ведь в рукав. Ничего не видно.

– Зато слышно. Я твой табак за сто метров учуял.

– Мало ли чего… Нас всех тоже профессионал за километр учует. Вон костер у вас горит, народ хохочет так, что за десять километров слышно. Вы лучше их пойдите, успокойте. А мы тут свою работу выполним. А если засекут, то такова уж наша судьба, как ни маскируйся. Да и сколько нам осталось? День-два. Никому не мешаем, никого не трогаем, изучаем родную природу, – философски оправдывался Квакш. – Будем надеяться, уже всё позади.

Дед сплюнул, пригрозил ему кулаком и пошел проверять остальных. Бережёного и Господь Бог бережет.

Успокоившись немного после ежевечерней проверки постов и секретов, Дед тоже прилег отдохнуть. Серьезной опасности пока не было, но всё-таки их отряд находился на приграничных территориях, и здесь всё могло быть. Можно было нарваться на зачистку местности от беглых рабов, которую еврейские пограничные войска проводили время от времени. Можно было стать жертвами немногочисленных, но очень жестоких бандитских формирований, которых хватало здесь, в приграничной местности, и которые только и жили нападениями да грабежами. Можно было потерять людей от рук дикарей, пришедших с востока, со стороны огромных радиоактивных районов, групп совсем уж одичавших племен, которые не только одичали, но и жили в условиях страшной радиации и от этого приобрели массу чёрт его знает каких необычных свойств. Включая абсолютную дикость и жестокость, конечно. Мутанты. Те из существ, которые смогли выжить, жить и даже размножаться в условиях страшно радиоактивной, зараженной местности, были действительно смертельно опасными. Здесь их в шутку называли "черными москвичами" и боялись как огня. Дикость, мерзость и запустение. И посему, еще раз можно повторить, что хоть формально отряд не нарушал ничьих законов и находился на ничейной земле, всегда нужно было соблюдать осторожность. И к защите, охране и обороне своего отряда Дед всегда относился со всей серьезностью и дисциплиной. И всех остальных этому обучал.

Его отряд в данный момент находился за тысячи километров от родных сел и городов, от своей страны. Россия, когда-то огромная страна, занимающая гигантские территории, сегодня, после Катастрофы и после уничтожения и радиоактивного заражения большей части своих территорий, после массовых эпидемий и деградации, сумела выжить и сохраниться только в минимальных размерах. Правда, под ее контролем находилась вся Сибирь, но сейчас это были районы слишком экстремальные даже для их одичавших народов. Сибирь и Север были огромны, но жить там, в условиях нынешней разрухи, было очень сложно. А здешние районы частично центральной России, частично Украины и Белоруссии, были утеряны. Они были давно завоеваны и находятся сейчас под контролем могучего Израильского Царства. И здесь им, русским людям, пока тоже нет нормальной жизни, и в ближайшее время не будет.

Отряд под руководством Деда пребывал в этом районе с вполне определенной целью. Они должны были встретить одну из дипломатических миссий России, которая некоторое время назад официально ушла в Израиль для проведения переговоров и вот-вот должна была возвратиться. Ее нужно было встретить, напоить, накормить, сохранить и воротить домой, охраняя и оберегая ее по пути домой. Потому что путь этот был очень сложный и тяжелый. Как и всё в этом суровом мире после Катастрофы.

Таких отрядов, как отряд Деда, на длинном пути этих самых дипломатов домой, было несколько. Это были отряды с оружием, провизией, теплой одеждой, солдатами, разведчиками, учеными. Что ни говори, а нынешняя дипломатическая служба была делом нелегким. Как и сама жизнь.

Засыпая, Дед еще раз вспомнил страшный рассказ Койота о Черном Москвиче, посмеялся немного, расслабился и спокойно уснул. Всем нужны были новые силы для нового дня, новых деяний, новой жизни…

Зорро . Отряд. Лес.

На пне возле костра сидел задумавшийся Зорро. Как всегда, грустные разговоры своих товарищей про их тяжкую жизнь, про то, как и почему была загублена та, прежняя цивилизация, которая существовала до Катастрофы и сегодня уже казалась чем-то фантастическим, чем-то сказочным, чем-то прекрасным и мифическим в их нынешнем, тяжелом и сложном земном существовании, все эти разговоры ввергали Зорро в легкое меланхолическое настроение. В такие минуты ему неистово хотелось писать стихи. Это было настолько неудержимо, что никакие запреты никаких командиров не могли ему помешать. Он всегда носил в своем рюкзаке тетрадь, ручку, и всегда быстренько доставал их вот в такие минуты, когда стихи начинали рождаться в нем неведомо откуда.

Было уже поздно, все уже разбрелись, костер уже почти потух, и только свет полной Луны давал ему не только возможность что-то видеть и писать, но и возможность творить. Неподалеку возле костра лежал, свернувшись клубочком, задремавший Коваль, которому только что понравились последние стихотворные строки вдохновившегося Зорро и он, засыпая, одним глазом смотрел, как их отрядный поэт быстро записывает только что родившиеся строки в свою тетрадь, вспоминая их, декламируя варианты, радуясь пришедшему вдохновению…

Ветер бесшумно скользит по планете.Его провожают деревья столетий,Встречают седые вершины гранитомИ ловят поэты сачками магнитов.Ветер сдирает с деревьев корону,В гранитную пыль превращает МадоннуИ только в железных объятьях поэтовСтановится звуком. И после, на этойПоследней странице кончается рифма.И ветер спадает. Рождается Нимфа…У Бога в кармане есть новые ветры.Они нас догонят, подхватят в поэтыИ мы понесемся опавшей листвоюСреди миллионов таких же изгоевВдоль стылой дороги, безродного поля,Кривых деревушек, и девушек, стояРядами у стойла, которые вечноКоров упражняют резиновым пойлом.И в нас заклокочет убийственной больюЗвенящая рифма посыпанной сольюНа рану из только что порванных ритмовИ ураганные темпы молитвОчнутся. И где-то взорвется поэмаСтоль бешеным,Праведным,СевернымВетром,Что небо согнется и рухнет планета.И Бог упадет на безгрешную землю.И Нимфа родит малыша с новой целью.И ветер помчится за новою вестью…И мама подарит мне маленький крестик…

Виктор Авин. "Всё сметая на пути."

Пока живы поэты на Руси – жива и Россия.

Липкович. Израиль. Иерусалим.

"Замысел был глобальным, простым и гениальным. Если целью двадцатого века было создание государства Израиль, укрепление государства Израиль и возвышение государства Израиль, что и было выполнено, то столетие двадцать первое должно было стать столетием выполнения следующего этапа Талмуда – этапом построения Третьего Храма. Только с его построением народ иудейский вновь становился избранным народом, народом-повелителем, народом – мессией.

Сама История постаралась, чтобы этап восстановления Третьего Храма в том же месте, где были и предыдущие два, превратился в огромную головоломку, страшную опасность для государства Израиль, и в страшное испытание для лидеров народа израильского. Ибо на Храмовой горе, на том месте где должен быть построен Третий Храм, за то время, когда народ израильский отсутствовал на этой земле, были воздвигнуты мусульманские мечети. И не просто мечети, а святыни мусульманского мира. Одна из них, мечеть Аль Акса, была третьей по значимости в мусульманском мире после мусульманских святынь Мекки и Медины. Уже ставшее могучим, но всё еще остающееся маленьким, государство Израиль было окружено со всех сторон своими страшными врагами, ненавидевшими и Израиль, и еврейский народ, и иудаизм. Само собой разумеется, что для того, чтобы безопасно построить Третий Храм на Храмовой горе, необходимо было сначала провести подготовительные работы. Перед построением Третьего Храма необходимо было разрушить капища чужих религий. Но уничтожение их неминуемо приведет к военной конфронтации со всем мусульманским миром, и толпы мусульманских фанатиков, коих в округе Израиля насчитывается около миллиарда, нападут на него со всей своей неисчерпаемой ненавистью и мощью. Пять миллионов евреев против миллиарда их врагов? Даже в Торе такие соотношения были абсолютно не выигрышными. Всё это значило, что перед разрушением капищ иных религий тоже нужно было проводить подготовительные спецоперации, и довольно длительные. Спецоперации по уничтожению во всей округе соседних вражеских государств и их армий. Спецоперации по недопущению туда новейших технологий, особенно тех, которые могут привести к созданию разрушительных вооружений. А с иной стороны, для самих себя, Израиль обязан был накопить самые современные вооружения и начать работы по созданию самых разнообразных и самых разрушительных вооружений и технологий, которые в час "Ч", в час разрушения чужих храмов и в торжественный час построения своего Третьего Храма, помогли бы эффективно справиться с миллиардом врагов, невзирая на количество уничтожений, разрушений и потерь. Выполнение древних пророчеств – выше потерь, выше морали и выше расходов.