Кино и танцы 1977 (СИ) - Арх Максим Страница 9

— Тогда давай завтра порепетируем, — предложила она.

— Завтра не получится. Я тут небольшой фильм начинаю снимать, так что в ближайшие два дня буду занят.

— Фильм? Мне очень интересно было бы посмотреть на съёмки, — произнесла она. — Мне можно будет подъехать и посмотреть? Пожалуйста!

— Гм… можно, наверное. Приезжай завтра к семи вечера на станцию метро Ленинские горы, — бездумно сказал я, а потом решил попробовать отыграть назад, вспомнив, что именно за эпизод мы будем снимать, но не успел.

— Алле! Кто это? Куда ехать? — раздался старческий голос соседки бабы Дуси, которая вероятно услышала треск запаралеленного телефона и решила пробить обстановку.

— Аня, вешай быстро трубку, — немедленно отреагировал на вновь изменившиеся обстоятельства пионер и добавил для соседки: — Вам никуда ехать не надо. Мы к вам уже приехали сами! Мы «Тимуровцы». Слышали о нас? — и услышав в трубке: «Э-э», не снижая напора: — Так вот это мы! Кстати, бабушка, мы по Вашу душу, — и вновь в трубке раздалось недоумённое: — «Э-э», — поэтому быстро поправился: — В смысле, мы хотим вот, что узнать: это не Вы позавчера в магазине рубль потеряли? Мы его нашли и положили Вам возле двери, спрятав деньги под коврик, — и дабы придать своим словам официальность, громко прокричал пионерский лозунг: — Будь готов! Всегда готов!

Повесил трубку и, подойдя к дверному глазку, стал наблюдать, что происходит на лестничной площадке. А там баба Дуся, быстро открыв дверь своей квартиры, вмиг нашла оплату «коммунальной услуги» и оглянувшись по сторонам стала разглядывать жёлтую купюру, вероятно пытаясь понять подделка это или нет.

Сходил на кухню, налил себе кружку чая и, подождав пять минут, решил позвонить Кате.

Та сама подошла к телефону и, услышав, что ей звоню я, очень обрадовалась, после чего тут же обвинила меня в том, что я веду себя очень плохо.

— Ты куда-то уехал, и мне ничего не сообщил! А как же репетиции? Мне пришлось репетировать одной!

— И тебе понравилось одной? — негромко скаламбурил я, косясь на межкомнатную дверь, за которой вполне могла оказаться, подслушивающая мои разговоры, мама.

— Дурак. Я не это имела ввиду, — выругалась Катя, но так как это было не очень обидно, я, естественно, не стал заострять на этом внимания, ибо мой невинный вопрос, действительно, можно было трактовать по-разному.

В дальнейшем последовавшее предложение о начале репетиции через два часа воспринял с энтузиазмом и поинтересовался, какое вино она предпочитает: белое или красное.

— А давай обойдёмся сегодня без вина, — предложила она.

— Катенька, а получится ли у нас полноценная репетиция без горячительных напитков, которые так помогли нам в прошлый раз? — засомневался режиссёр, вспомнив о прошлой репетиции. — Сможете ли Вы, сударыня, быть столь же раскованной, как и прежде?

— Не волнуйся смогу, — прошептала она, не переняв мой шуточный тон, из чего я понял, что кто-то находится недалеко от телефона и свободно она разговаривать не может.

— Хорошо. Тогда давай через два часа у метро ВДНХа. Там, где мы встречались в прошлый раз. Договорились?

— Договорились, — произнесла она и в этот момент на линии что-то щёлкнуло.

— Алле! Алле! Кто это? Это «тимуровцы»?

— Да, бабуля. Это мы, — тут же сообразил я, щелчок был из-за снятой параллельной трубки и обратившись к дочери замминистра: — Катя, быстро прерывай разговор! Я тебе потом всё объясню.

— Что? Алло! «Тимуровцы»?! Мне трубку надо повесить? — спросила соседка.

— Нет. Как раз Вы пока не вешайте трубку, — произнёс псевдо-тимуровец и, вытащив из кармана купюру, быстро выбежал на лестницу и, положив на «положенное» место деньги, вернулся к телефону: — Мы «Тимуровцы» и нашли ещё немного денег, которые к сожалению не знаем кому отдать. Сейчас вот собираемся обзванивать всех жильцов…

— Зачем? Енто я, наверное, тоже потеряла на днях, — с готовностью заявила находчивая соседка и, дабы предать своим словам достоверности, пояснила: — Старенькая совсем стала, растерянная.

— Тогда инцидент исчерпан. Выйдете в коридор и на том же месте возьмите потерянные деньги, но, после этого вы в течении тридцати минут вообще не должны подходить к телефонному аппарату, — произнёс «тимуровец» и, после небольшого раздумья, добавил в ультимативной форме: — Если возьмёте трубку раньше, то больше никакие деньги наша «тимуровская» команда для Вас находить не будет. Снимать трубку можно только, если вам потребуется позвонить в экстренные службы: пожарная, милиция, скорая помощь, служба газа. Вам ясно?

— Конечно, ясно милай!! Конечно, ясно, — быстро произнесла она и через десять секунд я услышал открывающуюся на лестничной клетке дверь, а затем и возглас: «Батюшки мои!», — ибо на этот раз она от нашей команды нашла там трёшку, которую я положил за неимением в кармане купюр меньшего достоинства.

Следующим по списку был Армен.

— Ну и куда ты пропал? Что у нас с институтом? Какого хрена происходит? — сразу же начал я с претензий в адрес бывшего компаньона.

— Привет, Саша. Надо встретиться и поговорить. Произошли некоторые события. Их нужно обсудить. Но не по телефону, — произнёс он, давая понять, что тоже опасается прослушки.

— Когда и где? — спросил пионер и тут же поправился: — Лучше встретиться сегодня и я бы сказал даже — сейчас, потому, что через пару часов у меня уже репетиции начинаются, а с завтрашнего дня съёмки. Соответственно, потом всё закрутится, и я сейчас не знаю, когда окно для встреч можно будет найти.

— Давай тогда сейчас. Я могу быть у тебя через сорок минут. Пойдёт?

— Пойдёт, — согласился я и на всякий случай напомнил: — Ты там видеомагнитофон с фильмами и грамотами не забудь привезти.

— Не забуду, — заверил тот и повесил трубку.

Я же сразу набрал полковнику Сорокину и, переговорив с ним, поинтересовался — собирается ли он встречаться с генерал-полковником Порхуновым. Услышав положительный ответ, поинтересовался нельзя ли мне передать ему пару просьб о помощи?

— Ты послезавтра с утра в студию приезжай. Там меня и найдёшь. Заодно поговорим, — произнёс он и попрощавшись дал отбой связи.

— Короче говоря дела у нас так себе. Пришло сразу несколько писем от различных объединений и творческих союзов, в которых они в категорической форме требуют не разрешать тебе окончание ВГИК экстерном, — после приветствия произнёс Армен, когда мы с ним встретились напротив моего дома.

— А что так? — поинтересовался я, принимая из его рук сумки с подарками, которые включали в себя видеомагнитофон, национальный костюм, бурку с папахой и различные сувениры.

— Я не знаю, что произошло. Но эту тему сильно разнесли сразу по разным инстанциям, словно кто-то отдал приказ. От чего-то сразу возбудились все, как будто бы других проблем у них ни у кого нет, а только лишь одна: ни в коем случае не дать получить диплом об окончании учебного заведения Васину.

— А почему? Я же фильм снял? Этого разве мало? — недовольно произнёс Васин, выслушав неприятное оправдание.

— Говорят мало. Говорят, что опыта у тебя нет и что такой прецедент уменьшит ценность получения образования, а значит и диплома.

— Вот же блин горелый…

— А ты на учёбу ходишь?

— Не хожу, конечно. Хрен ли мне там делать?! — расстроенно вопросил пионер, абсолютно не понимая, что случилось и с чего бы это такой движняк в мою сторону начался. Нет, если бы они изначально динамили, то я бы предположил, что они изначально замышляли кидок. Но ведь во ВГИК-то они меня сумели пристроить, следовательно, возможно, что и решить проблему с дипломом они в тот момент могли.

— Тогда, пока ходи, учись, а там глядишь и ситуация прояснится, — обрадовал меня собеседник и, спросив, чем я вообще сейчас занимаюсь, выслушал рассказ о моих последних похождениях.

— Так, что товарищ Хачикян с другими режиссёрами сняли продукт, который не устроил западных заказчиков, — подвёл итог я.

— Вообще-то всё не совсем так.