XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц Страница 9

Но этому плану не суждено было сбыться. Едва я вышел на улицу и прошел пару кварталов, как почувствовал слежку. Ненароком обернувшись, я увидел двух человек в темных одеждах, шедших на некотором расстоянии следом за мной. Дьявол! Кто это еще? И каким образом они меня нашли?

Я ускорил шаг и свернул в сторону более широкой и людной улицы, но это оказалось ошибкой.

Прямо за поворотом стояла черная карета с плотно задернутыми шторками, и тут же с двух сторон ко мне метнулись какие-то люди, в одну секунду заломили руки за спину, я и дернуться не успел, натянули на голову мешок, а руки в это время уже крепко стянули за спиной веревкой.

Пленившие меня действовали умело и решительно, чувствовалась большая практика. Неужели, отряд прево каким-то непостижимым образом вышел на мой след? Но как?!?

Это же надо так лохануться! Пока я пытался скрыться от слежки, сам себя привел в ловушку. В бок мне ткнулось острие кинжала:

— Не дергайтесь, сударь, и не пострадаете, — сухо приказал один из нападавших. — С вами хотят побеседовать…

Меня лихо запихнули в карету, следом внутрь залезли еще трое или четверо. Кинжал не отрывали от моего бока, готовые пырнуть при первом признаке сопротивления.

Карета тронулась с места и помчалась вперед. Я слышал свист кнута, громкие крики кучера и проклятья прохожих, которым, видно, приходилось живо убираться с пути, чтобы не попасть под колеса.

Крутые ребята меня похитили. Вот так вот, посреди дня, у всех на виду… на кого они работали? Кто мог себе позволить подобное в самом центре Парижа?

Мы ехали не больше получаса и, по моим прикидкам, вряд ли выехали за пределы города. Наконец, карета остановилась, меня вытащили наружу, так и не сняв с головы мешок, и куда-то повели. Судя по звукам вокруг, мы миновали двор и вошли в дом.

— Осторожно, ступеньки!

Я сосчитал их на всякий случай, ровно десять, потом площадка, поворот, и еще десять ступеней. Мы добрались до второго этажа, и почти сразу же скрипнула, отворившись, дверь.

Мешок одним движением сдернули у меня с головы, но руки развязывать не стали, и мои похитители тут же вышли из комнаты.

Вокруг царила полутьма, портьеры плотно закрывали высокое окно. Я оказался в рабочем кабинете, очень лаконично обставленном: портьеры на стенах, высокие полки вдоль стен, большой стол у стены. На столе несколько бутылок и пара бокалов. Из-за скудного освещения я не сразу заметил хозяина кабинета, стоявшего в тени у окна. И только когда он заговорил, я увидел его силуэт.

— Де Брас, вы заставили меня потратить время на ваши поиски. Чем вы можете это объяснить?

Я узнал этот хрипловатый и безжизненный голос. Именно с этим человеком встречался де Брас вечером, накануне дуэли, и именно он отдал де Брасу приказ убить мушкетера. Только тогда этот человек был в маске Луны, сейчас же он был без маски, но полутьма, царившая в комнате, мешала мне разглядеть его лицо.

— Прошу меня извинить, сударь, но некоторое время назад я сильно ударился головой, вследствие чего частично потерял память, которая до сих пор окончательно не восстановилась.

— Вы хотите сказать, — удивился незнакомец, — что ничего не помните?

— Почти ничего. Обрывки, эпизоды…

— Это многое объясняет, шевалье. А я уж было начал в вас сомневаться… Но хотя бы меня вы помните?

— Фигуру вашу помню, голос помню, имя же, увы, нет, — не стал я врать.

— Что же, тогда давайте знакомиться заново. Граф Шарль-Сезар де Рошфор, к вашим услугам.

Глава 4

Граф Рошфор, один из самых влиятельных агентов Ришелье. Его правая рука во многих вопросах. Своего рода Агент 007, способный своими действиями или бездействием влиять на события, меняющие не только облик Франции, но и мировую политику тоже. И я, то есть де Брас, оказался с ним напрямую связан.

Откуда я все это знал — понятия не имею. Видно память де Браса вновь проснулась…

Высокий, слегка сутулый, массивный, широкоплечий — Рошфор вовсе не напоминал вальяжную персону, лишь устно отдающую приказы слугам. Это был человек действия, способный своей рукой отправить в могилу любого. Аккуратная эспаньолка с чуть подкрученными усами, высокий лоб, волевой подбородок, несколько перстней на пальцах, один — с особенно крупным, бросающимся в глаза алмазом, богата расшитая перевязь поверх фиолетового колета, тонкого кружева белоснежный воротник. Все говорило о том, что этот человек богат и чертовски опасен.

— Ну что же вы молчите, шевалье де Брас, или де Ла Русс? Так, кажется, вы нынче называетесь? А вы знаете, что присвоение дворянского титула строго карается законом? Даже вымышленного имени! Да-да, я уже интересовался, такой земли во Франции не существует. Впрочем, у вас уже и так список преступлений тянет на немедленное четвертование, так что вам ли этого бояться…

— Как вы меня нашли?

— А не нужно столь открыто прогуливаться подле Люксембургского дворца, или вы думаете, за ним не установлена слежка?

— Послушайте… — начал было я, но граф сделал повелительный знак молчать.

— Главное, что меня сейчас интересует, это не ваше имя, старое или новое. Скажите, они получили бумаги?

— Они — это Медичи и Орлеанский? — уточнил я. — Получили в полном объеме.

— Значит, дело сделано! Поздравляю вас, де Брас, вы справились с заданием. Теперь осталось только дождаться, пока они соберутся толпой и явятся к Его Величеству с жалобами…

Вот ситуация и прояснилась. В целом, я и предполагал нечто подобное. Де Брас — человек графа Рошфора, который, в свою очередь — правая рука кардинала Ришелье во всех вопросах деликатного плана. Устранить кого-то чужими руками, подкинуть компромат, отравить, шантажировать — в политике нет запретных средств, если все происходит на благо Франции.

— Расскажите мне все в подробностях! — потребовал граф, и я начал рассказ, почти ничего не утаивая.

Скрывать мне было нечего. Начал я с дуэли, на которой заколол несчастного мушкетера, рассказал про Бастилию и время, проведенное в ней, поведал о побеге из зала суда и роли барона де Пьемона, во всех красках описал побоище в торговой конторе и приметы главаря нападавших по кличке «Граф» и закончил приездом Марии Медичи в замок и кратким пересказом подслушанной беседы.

— Однако, — Рошфор, во время рассказа в задумчивости ходивший по комнате