Каратист: полный контакт. Том 1 - Алим Тыналин Страница 9

Мда, хороша Маша. Вот такая вот каша. Хотя, пожалуй, это даже к лучшему. Дядька мне чужой человек. Лучше нам жить отдельно. Не придется притираться. Я ведь тоже убежденный холостяк. И еще одна тетка в квартире будет хорошенько меня напрягать.

Я улыбнулся.

— Ну, конечно. Без проблем.

Дядька удивленно посмотрел на меня.

— Ну, хорошо. Я рад, что ты не возражаешь. Ты уж извини, что так получается. Но, сам понимаешь…

Да ладно, что он так страдает? Это же его хата. Как хочет, так и распоряжается. Тем более, он и так мне здорово помог. Вырастил, устроил в институт.

Пусть теперь насладится семейной жизнью. Займется садомазо на склоне лет.

— Да все в порядке, дядя, — искренне сказал я. — Завтра же поговорю в универе насчет общаги.

Дядька выпил чай.

— Да не надо в общагу. Я же говорю, на дачу давай. Поживешь в лесочке. На свежем воздухе.

Вообще-то, здесь, в Москве, и так упоительный воздух. Еще не отравленный миазмами. Но жить на даче? В лесу? Хм, почему бы и да?

— Заметано, — я кивнул. Тоже допил чай. Поднялся. — Дядя, мне надо там заняться кое-чем. Экзамены там, то да се. Спасибо за ужин.

Он кивнул. Прищурил большие глаза. Смотрел на меня внимательно. Как контрразведчик на шпиона.

— Ты какой-то странный сегодня, — пробурчал он. — Сам не свой. Ну давай, иди. Я сейчас пойду к Маше. Приеду поздно.

Я отправился в свою комнату. С юных лет я жил в спальне. А дядька обитал в гостиной. На раскладном диване.

Вошел в комнату, осмотрелся. Странное чувство. Как дежавю. Я здесь уже был, масса воспоминаний. Почти родное место.

И в то же время, очутился впервые. И с любопытством разглядывал свое жилище. Из которого меня изгоняют.

На стене красный ковер. Кровать на деревянных ножках. Письменный стол, на нем настольная лампа, учебники, тетради. Стопка журналов. «Мурзилка», «Пионер», «Юный техник».

У другой стены шкаф. Для вещей и всякой всячины. На одной полке мишка из искусственного меха. Солдатики, индейцы. Настольный хоккей в коробке.

За окном балкон. Застекленный, само собой. Коробки, старая стиралка, лыжи, все, как полагается. Полно барахла.

Я вытащил ги из сумки. Развесил на бельевой веревке на балконе. Надо бы постирать, но стиралки-автомата, как я понял, здесь нет. А я пока не в состоянии.

Разделся, принял душ. И завалился спать. Перед тем, как заснуть, слышал, как дядька ушел к своей зазнобе. И провалился в темноту.

По привычке разлепил глаза в пять утра. Была у меня такая дурость. Сначала лежал, не мог понять, что такое. Таращился на ковер на стене. А потом вспомнил.

Надо же. Это все никуда не пропало. Не провалилось сквозь землю. А я тихонько надеялся, что когда проснусь, то окажусь в своем времени и теле.

Эх, все ясно. Я здесь застрял окончательно. Надо осваиваться.

Вскочил, быстро оделся, выскочил из дома. На пробежку. По-другому никак. Надо прокачивать физуху.

Мне еще и костяшки надо нарабатывать. Хочу опять ломать кирпичи руками.

На улице никого. Солнце еще не встало. Но уже светло. Я побежал вдоль домов. Вспомнил вчерашнюю эпическую битву с хулиганами.

Усмехнулся. Теперь не сунутся. Это ведь шакалы. Любят слабых. Против силы не лезут.

Дома остались позади. Я помчался по обочине пустынной дороги. Изредка проезжали машины. Такое впечатление, что я не в столице СССР. А в провинциальном городишке. Никакого транспорта.

Впрочем, когда я пробежал квартал и очутился на Севастопольском проспекте, то сразу узнал матушку-Москву. Многочисленные машины шуршали шинами. «Волги», «Жигули», «Москвичи», «Уазики». Грузовики с цистернами молока и кваса.

Через полчаса я вернулся домой. Запыханный и усталый. Все тело болело. Особенно шея, голова, ноги и кулаки. Это все после вчерашних стычек.

Чтобы сосредоточиться и унять боль, я сделал ката. Медленно и спокойно. Постарался погрузиться в себя. Отрешиться от окружающего мира.

Потом сделал зарядку. Растяжка. Наклоны, выпад на шпагат. Отжимания. На кулаках, на ладонях, на пальцах. В проеме двери висел турник. Я повисел на нем. Подтянулся раз десять, больше не смог.

После зарядки тело все еще болело. Я отправился в душ.

Это еще цветочки. В прошлой жизни иногда я делал по три тренировки в день. Утром, в обед и вечером.

Кажется, придется вернуться к этому режиму. Во всяком случае, сегодня вечером я опять пойду на тренировку в додзе Щепкина. После знакомства с его наставником.

Сюрприз. Дяди не было дома. Постель не расправлена. Он тут и не ночевал. Небось, устроил ночь любви со своей Машей. Вот шалунишка.

Я приготовил завтрак. Омлет и бутерброды. Перекусил и отправился в универ. На носу сессия. Надо заниматься. И насчет общаги нужно порешать.

Ехал минут сорок. Метро, потом пешая прогулка. По дороге осматривал Москву и москвичей.

Ну, что сказать? Я не так хорошо знаю Москву, чтобы сравнивать. Немного странные прически у людей. Многие — длинноволосые охламоны. У женщин густые волосы, стоят шаром вокруг головы, как у одуванчика.

Одежда, впрочем, довольно веселая. Никаких серых расцветок. Многие мужчины костюмах. Женщины в платьях. Некоторые ходили с портфелями, сумками, авоськами.

В метро никакой рекламы. Плакаты с социалистической агитацией.

В институте я пробегал до полудня. Решил все дела. Выспался на лекциях. Пару раз ответил по заданию на семинарах. Подал в деканате заявление на комнату в общежитии.

Хотя наша методист, Ольга Алексеевна, скептически качала головой.

— Лето на носу, Ермолов, какая тебе комната? Всех выселяют. Вас вообще вон, на практику отправят. Тебе сейчас никто ничего не даст. Разве что, как сироте. Но у тебя все равно опекун есть. Хотя, ты уже восемнадцатилетний… Ладно, давай сюда заявление. Дату поставь. Но предупреждаю сразу, лучше готовься на осень. Летом перекантуешься как-нибудь. А осенью решим.

Да, вспомнил старые времена. Всюду энергичная и активная молодежь. Прям в жилах вскипела юная кровь.

А сколько девушек! Прямо глаза разбегаются. Наш институт принадлежал к педагогическому ВУЗу, тут полно девушек, даже перебор. Я успел познакомиться сразу с пятью. И это помимо тех, что у нас на потоке.

Одна из них, Юля, чертовски мне понравилась. Стройненькая, светловолосая, с большими зелеными глазищами. Губки тонкие и изящные. Только чуточку припухлые. Мы познакомились возле стенда с расписанием экзаменов.

— А вы на каком факультете? — спросила девушка. — А,