Glen Manitu - Падение ангела воскресения

Прелюдия к Воскресению.

Через всю свою жизнь, я пронесу их имена в своем сердце и на своих устах, спустя тысячи лет став тенью, прахом, надеюсь… я буду помнить тех, кто сделал так, чтобы мы могли сегодня разговаривать, жить, наслаждаться вином и предаваться утехам и простым человеческим страстям.

(Сегментум Обскурус, сектор Кеннел, субсектор Азиана, планета Хейфен, около 997.М.41))

Александр отбросил пустую обойму от болт-пистолета и взглянул на скорчившееся израненное создание в паре шагов.

Отвратительные клешни - подобия рук, ноги более похожие на сросшиеся щупальца, мерзкая голова на тонкой шее и глаза, что с искренним удивлением и болью искали человека.

Гроу поймал взгляд существа, чуть нахмурился и потянулся к поясу, где покоился контейнер с боеприпасами.

Тварь шевельнулась, это не было угрозой, скорее было похоже на попытку перевернутся на другой бок.

- Делай свое дело, Гроу, - глухо прозвучал голос.

Александр повертел обойму в руке, словно бы раздумывая, потом медленно вставил ее в пистолет

- Ответь мне на один вопрос, кто ты? Почему тебе нужны клинки?

Чудовище шумно вздохнуло, оперлось клешней в землю и грузно перевалилось, отворачиваясь от инквизитора. - Ты не должен уходить от вопросов. Почему даже перед смертью подобные тебе молчат. Почему? Почему я так и не нахожу ответы, там где они есть или должны быть?

Оно, наконец, откликнулось, скрипучий голос, в котором не было ни капли ненависти, не было ни толики злобы, одно опустошение - и более ничего…

- Ты поймешь, инквизитор. Возможно, поймешь и простишь, каждого из нас. Поймешь зачем каждый из нас ищет клинки, зачем убиваем вас и насыщается вашей человеческой ненавистью. Но это будет потом. Просто помни: Клинки это скорбь, скорбь будит сочувствие… Сочувствие побеждает то, что питается ненавистью…Милосердием и состраданием.

Когда станешь мудрее, ты все осознаешь, а теперь делай то, что не доделал Караул Смерти. Я слаб и устал, мне холодно, инквизитор. Оставь меня!

- Покойся с миром, - молвил Александр и направил оружие на чудовище, в эту секунду он хмуро отметил про себя, что не видит глаз существа, больше не увидит его боль, его скорбь и его страдание. На миг стало как-то пусто на душе, словно он уничтожает нечто родное, нечто с чем сроднился и привязался.

Последняя жертва Поиска, последний монстр, противостоявший ему и не только ему.

И последний вопрос оставшийся без ответа. Хотя… последний ли?

Гроу нажал на уродливый спусковой крючок болт-пистолета, отдачи почти не было, только чуть дернулся ствол, выпуская из своего чрева смерть.

Квинтэссенцию вулкана и вечной боли.

Волна жара усилилась. Бесноватое пламя, еще пять секунд назад бывшее небольшим, но уже тогда чересчур жадноватым костерком, заставило взглянуть на себя.

Инквизитор усмехнулся, подмигнул злобно-огненной, когтистой лапе пожарища, что поглощало и раздирало огромную тушу, вдохнул отвратительный запах горелого мяса и спустя мгновение окинул усталым, почти безразличным взором своего спутника, человека в темном силовом доспехе.

- Хорошо горит, - мрачновато буркнул тот. - Чертовски хорошо… Господь мой Вседержащий, даже дух захватывает. - Он тронул свободной левой рукой грудь, правая была занята необычным массивным пистолетом, пальцы скользнули по серебристым выпуклым позументам, что украшали броню, наконец, нащупали медальон Аквилы.

- Они всегда хорошо горели,… по крайней мере, на моей памяти, - откликнулся инквизитор, он наклонил голову с интересом разглядывая хитрые огненные переплетения, играющие с материей в злобную игру, через секунду глухо продолжил. - Это пятый… Смерть наших братьев не стоит этого зрелища. Но стоит того, что мы нашли… Эллиот. Правда, наше путешествие на этом похоже закончилось. Жаль.

Человек в массивном доспехе кивнул последним словам инквизитора и приблизился на несколько шагов к самому кострищу, оставив собеседника за спиной.

- Не будь твоих ребят, и тебя… Пустили бы меня на потроха, святой брат, оно порвало моих аколитов, на сотню маленьких кусочков в мгновение ока, - послышалось сзади.

Тот, кого назвали Эллиот, криво улыбнулся, он бросил взгляд на небо, отметил что отвратительного вида черные облака уже близко, дождь в нескольких минутах отсюда, солнце еще пробивалось через эту отвратительную серость, но какими-то отблесками, словно гас пресловутый, последний огонь, украденный Прометеем.

- Рассыпаешься в благодарностях? Не стоит… не поверишь, но я почему-то знал, что такой человек как ты вляпается в подобное дерьмо. Даже не так, разбежится и с хохотом… с улыбкой, с восторгом… и поэтому последовал за тобой, Самаритянин. За тобой и твоими безумцами…

- Ты чертовски вовремя, - откликнулся инквизитор со странным прозвищем.

- Такие дела стоят того, чтобы иногда работать вместе, Гроу, - вздохнул Элиот. - Даже с таким отщепенцем как ты.

Самаритянин коротко кивнул, хрипло откашлявшись, опустился на мягкую, чуть влажную землю, сделал это медленно, стараясь не задеть некий продолговатый сверток.

- Стоят! - как сервитор откликнулся, наконец, он, холодными керамитовыми перчатками коснулся лица. - Стоят… Эллиот, весь наш Поиск стоил мессы в Обители Императора на Офелии 7 он стоил всех наших грошовых жизней, жизней братьев, что пали здесь. Аколитов, Караульных!

Эллиот обернулся, зеленые глаза блеснули по-кошачьи, стали как будто миндалевидными…заинтересованными…

Гроу поймал его взгляд, поймал и кивнул.

- Да, стоят мой дорогой брат. Все льстецы будут рукоплескать нам через пять дней, они будут возносить - Ave - …Знаешь о чем я думаю,… Наверное, я попрошу прощения, Инквизитор… Прости, Эллиот. Язык мой - враг мой. Тогда год назад на Конклаве я поставил тебя не в самое выгодное положение, перепоручив Поиск тебе…Сам затаился в тени, выжидая как тигр, роясь как земной крот и ища те самые последние крупицы разгадки…

- Точнее не поставил, а нагнул…- безразлично кинул фразу Эллиот.

- Ну да, если тебе приятно об этом говорить, то нагнул, - Гроу попытался усмехнуться, но ничего не получилось, фраза из едкой превратилась в какую-то обыденную.

Словно его собеседник насытился до отвала его ухмылками. Но тот, помолчав с минуту, ответил.

- С годами ты так и не изменился, брат. Опять нарываешься…

- Да и ты не изменился, Элиот, - прикрыл глаза Гроу, - все такой же чертовски правильный праведник с кучей комплексов. Со своим собственным кодексом чести и подобной требухой.

- Болтун, - меланхолично огрызнулся человек в массивном доспехе. - Почему за все это время на тебя не нашелся свой Ксавьер Мендоза?

- Таких больше нет. Ты помнишь старую пословицу, которую любил повторять мой учитель?

В споре побеждает не тот, кто прав, а тот, у кого лучше подвешен язык. И он прав, и мудрость права… Помнишь… тогда на Конклаве именно мои возражения позволили твоей группе настоять на своем.

Даже Ценапис, старый мудрый, хвала Императору, лунь, поверил нам и заткнул пасть Федору и его шавкам. Настоял на отзыве предложения Дедушки… Хотя Карамазов мог и проигнорировать Конклав. Но не сделал этого.

- Карамазов был взбешен после него, он даже не скрывал этого, Александр… Мы перешли ему дорогу.

Гроу улыбнулся, легким движением откинул белоснежный материал, что скрывал нечто у его ног. Блеснула золоченая гарда, изящные руны на том самом древнем земном наречии…

- Конечно, ради этого я бы перегрыз ему горло.

- Святые небеса! - восхищенно пробормотал его собеседник, он медленно подошел к Александру, рассматривая клинок. - “Сквиклис”…

- Какое дело нам до них, Элиот, - Гроу устало кивнул, но в его голосе заиграла немного насмешливая мелодика. -…Роуэн и Морган теперь снова вместе… через века и тысячелетия, клинки обрели себя. Сколько мы охотились за ними, помнишь? Прорываясь через пространство и время, сквозь полчища тварей Варпа, неведомых извращенных чудовищ дальнего темного неизвестного нам Континуума. Сквозь глупость людей и надменность остроухих, через многие смерти презренных демагогов-маразматиков, возомнившими себя Великим Благом. Десять лет, долгие года рысканья по библиотекам всех известным нам миров. Каждый наш шаг, как поход по лезвию бритвы, как последняя схватка, - Александр поднялся и взглянул в глаза Эллиоту.

- Дело чести, дело жизни, мой друг. Даже Волков, если бы смог тебя видеть, оценил бы твой труд, брат… - инквизитор кивнул.

- Наставник сейчас недалеко, соседний сектор, где он отдыхает от мирских дел, принял его с почестями достойного из немногих… и потом Наш труд, Элиот. Наш!!! Я не перестаю говорить что Наш. Император видел наши устремления.