Рождение мечника (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

Валькирии космоса. Книга 1. Рождение мечника

Часть 1. Ведьма

На коленях перед алтарем,

Я стою, грудь пылает огнем,

Перевернутый крест Люцифера висит на стене.

Ты ушла от меня на тот свет,

Жаль, со мною тебя рядом нет,

Ты пылаешь сейчас без меня в жарком адском огне.

(Сектор Газа «Сожжённая Ведьма»)

Первый учитель

— Ты просто ненормальный, Леон! Мне же утром на работу, а ты уже полночи на мне пашешь! Я так больше не могу! — Лена отползла в дальний угол кровати и попыталась заснуть. У неё вполне закономерно ничего не получилось — слишком сильно вымотал девочку. Из оккупированного хрупким созданием угла раздались сдавленные рыдания. В который уже раз пришлось гасить женскую истерику ласками и нежными словами, но я знал: утром она уйдёт и больше не вернётся.

Убаюканная чуть ли не на руках, Лена вскоре успокоилась, над моим ухом зазвучало её ровное дыхание. Я отполз подальше и раскинулся на кровати, заложив руки под голову. Вроде нормальный мужик, а никак не могу завести постоянную связь. Подумаешь, немного требовательней других в постели! Я покосился на вымученно улыбающуюся во сне девочку. Ну, может и не «немного»… Но ведь поначалу всем нравится! Девчонки просто пищат от счастья… но надолго их душевного подъёма не хватает. Ну, неделя. Ну, две. А потом начинаются истерики. Ещё и ненормальным обзывают… Сначала «Котик, ты супер!» «Ещё! Ещё!», а потом — «Ты просто ненормальный!» — Вот так у женщин во всём.

Странно, но боевые искусства, которыми я занимался с восьмилетнего возраста, сыграли в этой моей чрезмерной сексуальности двоякую роль. Когда пропала моя первая любовь, такая же детдомовская, как и я, именно боевые искусства помогли собрать себя по кускам и выбросить в жизнь. Но они же и развили моё тело, подарив ему немыслимую выносливость, которая, вполне естественно, находила выход и в половой сфере.

Говорят, боевые искусства помогают переводить сексуальную энергию в физическую активность. Ведь неспроста боевыми искусствами в том же Китае занимаются в храмах, то есть местах традиционно пуританских, местах веры и духа, но не праздных желаний. Вон, даже Адриано Челентано в свой глубинке дрова колол… Возможно, кому-то это и помогало, но только не мне.

Зато неизменным спутником очередного расставания становились воспоминания. Марина. Девчонка с вёрткой лисьей натурой, с неприлично кошачьими глазами. Пепельная блондинка, натуральная… Хотя тогда всё было натуральным. Мы были детьми, пусть и вынужденными выживать в коллективе, а потому чувства и эмоции, поглотившие нас, стали подлинным откровением для нас обоих. Мы доверились тогда им и друг другу. Вернее, сначала доверились друг другу, чувства пришли позже…

…Туалет в мужской половине детского дома был самым обычным, ничем не примечательным местом. Длинный ряд умывальников по центру, а по стенам — стандартные кабинки на армейский лад. От помещения ощутимо веяло казёнщиной… или это был въевшийся запах хлора?.. Однако внешность часто бывает обманчива. Под бездушной шелухой цивилизации кипел чудовищный вулкан страстей. В помещении было четверо. Три парня старшего возраста, около двенадцати лет от роду, в стандартных голубовато-серых пижамах смотрелись здесь как нельзя к месту, а вот почти сформировавшаяся, несмотря на юный возраст, девчонка ну никак не вписывалась в картину интимно мужского помещения.

Сребровласая, с милыми завитушками длинных волос, курносым носиком и большими голубыми глазищами, в бело-розовой пижамке, она смотрелась эдаким ангелом, сошедшим откуда-то с экранов советских телевизоров. Хотя было ли там место ангелам?.. Но вот конкретно здесь и сейчас им точно было не место. Тем не менее, девочка была, и сейчас она жалась к стене, рядом с окном, где заканчивались ряды умывальников.

— Ты обещала!.. — обличительно заявил самый мелкий и щупленький из подростков, стоящий к девочке ближе всего.

Его острое лицо и горящие каким-то фанатичным, болезненным блеском глаза, казалось, поджигают и обоих его спутников — только из-за оголтелости и харизмы парня они ещё были здесь, хотя отчётливо понимали всю неправильность происходящего.

— Когда мы выйдем отсюда…

— Нет! Я не хочу ждать! Ты должна мне. Сейчас.

Парень придвинулся к девочке. Она ещё сильней вжалась в стену. Большие голубые глазищи стали ещё больше от отчётливо расплескавшегося в них страха, и чего-то ещё, чисто женского, сложно поддающегося описанию. Что-то на грани лисьей хитрости и змеиной вёрткости.

— Я позову дежурного воспитателя…

— Зови, — презрительно хмыкнул парень, приближаясь ещё на полшага к белокурой.

— Он со сторожем пьёт, — просветил второй парень, казавшийся увалень-увальнем из-за своего массивного телосложения и совсем детского лица.

— Ага. Уже давно, — поддакнул третий, длинный, словно жердь, с болезненным белым лицом.

Заводила, между тем, приблизился к девчонке вплотную. Его горячечное дыхание обжигало белокурой шею, но вместо возбуждения вызывало лишь дрожь презрения. Парень положил ладонь на бедро девочке, отчего она вздрогнула и громко взвизгнула, но в последний момент взяла себя в руки. Взгляд ангелочка вспыхнул лисьей хитростью, она вдруг подалась вперёд.

— Зачем нам свидетели? — горячо зашептала девочка на ушко мальчика. — Пусть уйдут!

— Щас! — фыркнул заводила. — Они должны видеть. Чтобы… чтобы подтвердить…

Рука парня начала просачиваться за резинку милых штанишек белокурой. Она опять заголосила, со всей силы впиваясь пальчиками в ненавистную руку. Но парень был далеко не глуп, он ждал чего-то подобного. Чтобы окончательно деморализовать свою визави, он отвесил ей хлёсткий удар по лицу. Крик оборвался, девочка теперь смотрела затравленной волчицей. И в тот момент, когда парень запустил под сорочку девочки свою вторую руку, в помещении появился новый персонаж.

Конечно, это был я, собственной персоной. Совсем мелкий, но, несмотря на восьмилетний возраст, крепко, совсем не по-мальчишески, сбитый. Вошёл уверенно, мазнул безразличным взглядом по старшим пацанам и собирался уже отправиться делать свои дела, когда глаза уловили несоответствие. В туалете была девчонка! Увиденное настолько поразило меня — того, мелкого, — что я застыл немым изваянием, оторопело разглядывая белокурое диво.

Девочка было дёрнулась, надеясь на защиту, но её надежды быстро утекли в песок безразличия — не тянул этот шкет на защитника, никак не тянул… Также подумали и старшие парни. Конечно, все здесь друг друга знали. Но старшие в основном общались со старшими, они лишь время от времени делали набеги на территорию мелюзги. Поэтому в лицо пацанёнка знали, но вот что от него ожидать — даже не представляли. Общая старшековская бравада автоматически пометила нового персонажа как досадную, но незначительную помеху.

— Вали отсюда, шкет! — попытался шугануть меня длинный.

Я перевёл взгляд с девчонки на старшака. Мои ноздри раздувались, всё тело отчётливо впитывало разлитые в воздухе эмоции. Женский страх. Мужское возбуждение. Любопытство. Надежду. Всё это концентрировалось в нечто такое, от чего сознание начинало медленно плыть, уступая место чему-то бессознательному.

— Обойдёшься, старшак! — хмыкнул я, делая шаг вперёд. Мой палец указал на кудряшку. — Её здесь быть не должно!

— Тебе сказали: вали отсюда по-хорошему! — надвинулся на меня здоровяк с детским лицом. Но я даже с места не сдвинулся.

— Подожди, Кирилл, — подал голос заводила. — Эй, парень. Давай, делай свои дела, и иди, куда шёл. Это не твоё дело.

На мгновение в помещении повисла напряжённая тишина. Только к женскому страху теперь примешивалась толика недоумения: девочка никак не могла взять в толк, почему с этим шкетом вообще разговаривают. Скорей всего, и сами ребята до конца этого не понимали, но что-то в моём облике заставляло разговаривать. Не шпынять — а именно пытаться уладить дело миром. Заводила, как самый сметливый, с развитой чуйкой, ощущал это лучше всех в комнате.