Баламут-3 - Василий Горъ

Баламут-3

Глава 1

Баламут. Книга 3.

Глава 1. Ратибор Игоревич Елисеев.

1 января 2113 г.

…На танцпол одного из самых пафосных молодежных ночных клубов Большого Сочи — «Девятого Вала» — мы отправились через час с небольшим после обращения Императора к подданным. И не прогадали: к этому времени публика, решившая встретить наступление две тысячи сто тринадцатого года именно в этом увеселительном заведении, успела добросовестно надраться, так что не замечала «странностей» во внешности моих родителей. Впрочем, в темноте, разрываемой вспышками разноцветных стробоскопов, плазменных жгутов и «мирных» заклинаний маго-технологических артефактов, это было вполне нормально. Вот мы и бесились. Впятером. Напрочь отпустив тормоза, то есть, меняя ритм «скачек» при смене забойных музыкальных композиций, хором подпевая солистам группы «Северное Сияние», зажигавшим на сцене, и ловя губами конфетти.

Первые минут двадцать веселья я то и дело терял дар речи из-за того, что матушка, папа и Лара с Дашей отрывались в разы отвязнее меня. Потом задвинул куда подальше мысли о разницах в возрасте и отключил голову процентов, эдак, на девяносто. То есть, «расфокусировал» чувство леса так, чтобы по умолчанию видеть лишь общий фон и реагировать только на резкие изменения в свечении ближайших покровов. А они наливались Силой крайне редко, поэтому я практически не напрягался и, бывало, любовался не только своими дамами и не на шутку разошедшейся матушкой, но и ровесницами. Благо, в зале их было предостаточно.

Само собой, обратил внимание и на чрезвычайно гибкую, пластичную и подвижную девицу, запавшую на моего батюшку. Сначала оценил буйную огненно-рыжую гриву и породистое лицо с высоким лбом, точеным носиком с небольшой горбинкой, полными губами и твердым подбородком. Потом восхитился размерам бюста, пытающегося разорвать ослепительно-белую футболку, удивился узости талии и, целенаправленно сместившись в нужную сторону, заценил аппетитную попку и нереально красивые бедра, чисто символически прикрытые короткой юбкой. В общем, в тот момент, когда хозяйка всего этого великолепия пошла в атаку, технично просочившись в наш круг и как-то уж очень легко вписавшись в зажигательный танец моих родителей, расстроенно вздохнул, решив, что матушка пошлет красотку куда подальше. Ан нет, не послала. Наоборот, оценивающе оглядев нахалку с головы до ног, одобрительно кивнула, продемонстрировала сразу два больших пальца и сместилась в сторону, дабы «сопернице» было удобнее показать себя папе во всей красе!

Еще забавнее оказались реакции Язвы и Бестии — оценив экстерьер этой красотки, они практически одновременно отпальцевали мне одну и ту же претензию, «заявив», что такие милашки на дороге не валяются, а значит, ее должен был захомутать я. Потом Долгорукая обозвала меня тормозом и поменялась местами с моей родительницей, чтобы повалять дурака в центре круга. А через четыре композиции, узнав начинающийся медляк по самым первым аккордам, «уступила» меня Шаховой, ангажировала матушку и, тем самым, оставила батюшку рыжей.

Та не растерялась. В смысле, скользнула в объятия чужого мужчины, по полной программе насладилась и его прикосновениями, и танцем, а затем изобразила чрезвычайно смешной поклон благодарности. Причем в адрес всей нашей компании. И… пошла по рукам, в смысле, следующий медляк станцевала со мной, третий — с Ларисой и так далее. А ближе к четырем утра, когда мы напрыгались до умопомрачения и решили ненадолго вернуться в свой кабинет, оккупировала свободную руку отца и пошла с нами.

Представилась уже там, заявила, что наша компания — самая отвязная во всем ночном клубе, нахально взяла со стола первый попавшийся чистый бокал, налила себе белого вина и произнесла очень красивый и очень теплый новогодний тост. А когда закончила, вдруг заметила ромбовидные роговые наросты на висках матушки и полупрозрачные сине-фиолетовые пленочки на ее глазах, ошарашенно перевела взгляд на батюшку, заметила его «особые приметы» и… восторженно охнула:

— Вы ведь Елисеевы-Багряные, верно⁈

— Угумс… — мурлыкнула Оторва, но Марину Александровну было уже не заткнуть:

— Так вы ж, вроде, затворники: живете в какой-то жуткой глухомани, строите чуть ли не средневековую крепость, не ходите ни на какие приемы, не устраиваете свои и посылаете куда подальше даже самых влиятельных незваных гостей!

— Живем в глухомани, строим крепость, никуда не ходим и посылаем куда подальше всех подряд! — хихикнула Язва, с моей помощью опустившись в кресло, и стащила с ближайшей тарелки кусок сыра. — Но раз в сто-двести лет все-таки выбираемся к цивилизации и отрываемся так, как требует душа. Скажем, в Новый Год. Кстати, а вы, как я понимаю, не местная, верно?

— Неа, я мурманчанка. Правда, лет десять тому назад полаялась с дедом и сбежала в столицу. А там отучилась на журфаке, нашла работу по удаленке и иногда позволяю себе повеселиться.

— То есть, прилетели в Дагомыс в гордом одиночестве? — спросил я.

— Ага! — кивнула она, оперлась на руку батюшки, села по левую руку от его кресла и забавно наморщила носик: — Я, как кошка, гуляю сама по себе, то есть, не продаюсь, не ведусь на красивые обещания, общаюсь только с теми, кто чем-то цепляет за душу, и тоже посылаю куда подальше… каждого первого!

— А мы, значит, чем-то зацепили? — ехидно полюбопытствовала Язва.

Кутепова не смутилась:

— Сначала зацепила пластика Игоря Станиславовича — он танцевал, как кот. Причем не домашний, а хищный, типа уссурийского тигра. И на уровне ощущений казался на пару порядков опаснее, чем вся остальная публика, вместе взятая. Само собой, за вычетом вас, Ратибор Игоревич — вы внушаете ничуть не меньшее опасение, но вас я, увы, заметила уже после того, как залюбовалась вашим отцом. А потом внезапно оценила пластику всей вашей компании и захотела пощекотать себе нервы…

…Рыжая щекотала себе нервы до начала седьмого утра — отрывалась вместе с нами на танцполе, буйствовала в огромной игровой зоне, веселилась в кабинете и потихоньку теряла голову от выпитого спиртного, ощущения праздника и интереса отца. Поэтому в тот момент, когда он оплатил счет и дал команду собираться, чуть не расплакалась от огорчения. К этому времени мы уже задвинули куда подальше все лишние церемонии, поэтому матушка обняла страдалицу за талию и подколола:

— Че, запал в душу?

— Не то слово! — честно ответила Марина.

— Ну, и что тебе мешает напроситься к нам в гости?

Кутепова тут же воспрянула духом и снова превратилась в ту самую девчушку-хохотушку, которая смешила нас половину новогодней ночи:

— Само собой, жуткий страх попросить не того и не так! Поможешь не совершить фатальную ошибку?

Это утверждение было озвучено с таким эротичным придыханием, что мы заржали. А через миг заржали снова. От ответа моей родительницы:

— Конечно! Просить надо меня. Как именно, расскажу по дороге. Тихим шепотом, чтобы не смущать сына и его баб.

Рыжая захлопала ресницами, невероятно убедительно изобразила ужас и снова превратилась в развеселый ураган:

— Ну, и чего мы все еще сидим⁈

Всю дорогу до «Святогора» провисела на свободной руке матушки, в салон запрыгнула следом за ней, застрадала, что «Игорек» почему-то садится на переднее пассажирское сидение, и валяла дурака приблизительно в том же стиле до тех пор, пока я не завел двигатель. А потом перестала домогаться до мамы и хохотнула совсем в другом ключе:

— Ну все, теперь мое появление возле семейки отшельников надежно залегендировано! Правда, Борисыч, вне всякого сомнения, устроит сцену ревности, но бить морду единственному сыну, наверное, не станет.

— Да, за «Игорька» можно не переживать… — авторитетно подтвердил я. — Поэтому тебе стоит подумать, чем задабривать любимого внука, которого так и подмывает называть тебя бабушкой!

— Внучок, ты играешь с огнем! — «грозно» прорычала Степановна, дала мне время одуматься, но не дождалась даже намека на извинения и вцепилась в шею. Благо, сидела на втором ряду сидений, и дотянуться было не слишком сложно.

— Убьемся же!!! — притворно прохрипел я, подергал руль вправо-влево и услышал вполне логичный ответ:

— Убьемся — вылечу. Всех, кроме тебя, вредный мальчишка!

— Кстати, баб Соф, ты уже…

— Не «баб Соф», а Марина-Маришка-Маруська…

— Рыжик-Большие Сиськи… — в унисон ей продолжила матушка, вызвав взрыв хохота и захрипела от того же захвата. А возмущенная «Кутепова» озвучила Самую Страшную Угрозу:

— Слышь, Оторва, а ведь я могу превратить тебя в та-а-акую миленькую плоскодоночку, что ты позавидуешь даже формам металлической линейки!

— Не-не-не, я сдаюсь и больше не буду!!!

— Что ж, посмотрим на твое поведение… —