Антон Медведев - Хранители вечности

Антон Медведев

ХРАНИТЕЛИ ВЕЧНОСТИ

ПРОЛОГ

Первое преступление в своей жизни он совершил уже тем, что родился. Закон был строг — не более двух детей на семью, нарушителей ждала высылка на суровые и неприветливые планеты Внешнего Пояса. Неудивительно, что его родители испугались.

Коробка с младенцем появилась у дверей детского дома в пять часов утра. Произойди это парой часов позже, и все могло пойти совсем по-другому. Но получилось так, что первой увидела коробку сгорбленная, укутанная в рваные обноски старуха. Опираясь на посох, она медленно брела по улице, ее выцветшие глаза скользили вокруг в поисках добычи. Тот, кто встает раньше, всегда имеет шанс отыскать что-нибудь стоящее. Вчера это были не новые, но еще вполне крепкие башмаки, выставленные кем-то за порог, старуха продала их Старьевщику за десять кредов. Сегодня… Сегодня это была оставленная кем-то на пороге детского дома коробка.

Подойдя ближе, старуха осторожно приоткрыла коробку посохом, заглянула внутрь. Нельзя сказать, что увиденное ее удивило, старуха ожидала чего-то подобного. Ее привлек не столько ребенок, сколько теплая шаль, в которую тот был укутан, — на улице было довольно холодно.

Можно было забрать шаль прямо здесь, но старуха испугалась, что младенец расплачется. Его крики могли услышать за дверью. Лучше сделать это где-то в другом месте. Воровато оглянувшись, она подняла коробку и быстро пошла прочь.

Младенец спал — очевидно, напоследок его хорошо накормили. Свернув через пару минут в ближайший проулок, старуха облегченно вздохнула и молча поздравила себя с обновкой. Хорошая шаль, теплая. В такой никакой ветер не страшен. Удачно все получилось.

Прошло минут десять, прежде чем она наконец-то остановилась. Глянув на выстроившиеся в ряд мусорные контейнеры, беззубо улыбнулась — отличное место. Оглядевшись — не видит ли ее кто, поставила коробку на землю, открыла, быстро достала младенца. Развернув шаль, снова самодовольно улыбнулась.

— Маленький ты мой… — пробормотала старуха, возвращая уже проснувшегося младенца в коробку. — Даже не испачкался…

Лишившись шали, младенец почувствовал себя неуютно. Послышался его тихий плач, старуха нахмурилась.

— И нечего на меня глаза пялить, — заявила она, закрывая коробку. Потом, еще раз оглянувшись, быстро опустила ее в один из мусорных контейнеров. Сунув шаль за пазуху, подхватила посох и поковыляла прочь.

Район, по которому шла старуха, относился к городским трущобам. Это становилось ясно с одного взгляда на облупленные стены домов и выбитые стекла фонарей. Повсюду валялся мусор, обитатели трущоб не могли оплачивать уборку улиц. Это там, ближе к центру, бурлила жизнь. Здесь было тихо и уныло, лишь изредка в небе появлялся случайный одинокий глайдер.

Город уже просыпался. Где-то залаяла собака, послыась чья-то сонная ругань. Пройдя еще сотню метров, старуха свернула к старому кирпичному зданию. Когда-то в нем находился интернат для глухонемых детей, затем воспитанников куда-то перевезли, а здание приговорили к сносу. До сноса дело так и не дошло, и уже вскоре в доме появились новые жители, обитатели городского дна.

— Что, грымза старая, прошвырнулась уже? — встретил старуху вышедший из дверей невысокий сухощавый человек. Его возраст трудно было определить — приблизительно от пятидесяти и выше. — Есть что стоящее?

— Нет, — отозвалась старуха. Хотела было войти в дом, но задержалась на пороге. Глянув Старьевщику в спину, — а это был именно он, — задумалась. В конце концов, почему бы не попытаться заработать еще пару кредов?

— Ты как-то говорил, что Хромому Санчесу нужен ребенок?

— Ну говорил. — Старьевщик оглянулся и посмотрел на старуху.

— Там в одном месте кто-то младенца бросил. Несколько дней ему, не больше. Я хотела позвонить в полицию, а потом подумала…

— Брось трепаться, — оборвал ее Старьевщик. — Знаю я твои штучки. Кто он — мальчик, девочка?

— Мальчик, — быстро ответила старуха. — Хорошенький такой. Холодно на улице, а он в коробке.

— Где это?

— Ишь, какой быстрый! — засмеялась старуха. — Сто кредов — идет?

Старьевщик сжал кулаки.

— Не гневи Бога, Изольда. Где он?

— Пятьдесят, — согласилась старуха. — Меньше не могу. Видел бы ты его — розовенький, щечки пухлые. Ангел, а не ребенок!

Не говоря ни слова, Старьевщик полез в карман, глаза старухи жадно блеснули. Отсчитав пять монет, Старьевщик выжидающе посмотрел на старуху.

— У Гнилого моста это, где Фрида спирт продавала. Налево по Лодочной сворачиваешь, там ящики для мусора. Там он и лежит в коробке.

— Обманешь — сам удавлю… — Старьевщик бросил деньги старухе под ноги и быстро пошел прочь.

Часть первая

ВОР

ГЛАВА 1

В этом мире полно ротозеев. Именно они, уверял Кевина его опекун, хромой и горбатый Санчес, представляют собой неиссякаемый источник звонкой монеты и благородных купюр для любого ловкого воришки.

— Главное, Кевин, — не раз повторял Санчес, — любить свою работу. Того, кто занимается нашим ремеслом только ради денег, никогда не хватает надолго. У тебя ловкие руки и смышленая голова, тебя ждет хорошее будущее. Но лишь в том случае, если деньги не возьмут над тобой верх. Они для тебя, Кевин, а не ты для них. Запомни это и никогда не иди на поводу у алчности. Она сгубила не одного хорошего человека…

Нельзя сказать, что наставления Санчеса Кевин слушал без особого внимания. Но когда тебе девятнадцать лет и ты видишь, что огромный блистающий мир со всеми его радостями и удовольствиями принадлежит не тебе, поучения хромого опекуна кажутся просто отговорками старого неудачника. Мир принадлежит тем, у кого есть деньги, эту простую истину Кевин усвоил уже довольно давно. Даже Карина дружит лишь с теми, у кого они есть, — можно ли найти более наглядный пример?

— Ты меня не слушаешь? — Лежавший на кровати Санчес приподнял голову и строго взглянул на Кевина.

— Да слышу я, слышу, — отозвался Кевин.

Сидя за столом, он разглядывал в лупу механизм электронной отмычки, пытаясь понять, чем вызваны ее неполадки. Вчера вечером из-за этой чертовой штуки ему не удалось открыть дверь глайдера.

— Боюсь я за тебя, Кевин. — Санчес снова откинулся на подушки, потом закашлялся — в последнее время он был совсем плох.

Отложив отмычку, Кевин налил стакан воды, поднес его старику.

— Выпей, — сказал он. — Это хорошая вода. Макар ночью сделал врезку в магистраль рядом с полицейским участком. Пока не найдут, будем пить чистую воду.

— Макар — хороший человек. — Санчес взял стакан, его руки тряслись. Отпив пару глотков, вернул стакан Кевину. — Держись его, когда меня не станет.

— Опять заныл, — поморщился Кевин. — Да ты еще всех нас переживешь. Ладно, некогда мне… — Он сунул лупу и отмычку в стол. — Пойду прогуляюсь.

— Будь осторожнее! — просипел Санчес- Пожалуйста!

— Буду, буду, — отозвался Кевин и вышел за дверь.

Настроения не было. Он шел по улице и думал о том, что даже трогательная забота Санчеса имеет под собой вполне логичное объяснение — если его посадят, Санчес останется совсем один. Денег не скопил, работать уже не может. Кому нужен старый больной хромец? Так и помрет с голоду, лежа в пропахшей мочой постели…

Автобусы в район трущоб никогда не ходили — по крайней мере, Кевин этого уже не застал. Ближайшая остановка находилась в районе больницы, до нее было минут двадцать ходу. Шагая по улице, Кевин думал о Санчесе — старик наверняка долго не протянет. Жалко, конечно. С другой стороны, ничто уже тогда не сможет удержать его в этом богом проклятом месте. Можно будет вообще покинуть Землю…

Народу на остановке было мало. Шарить по карманам у местных было и подло и глупо — что взять с нищеты? — поэтому Кевин отошел в сторонку в ожидании автобуса. Там, в центре, люди гораздо богаче. Всегда приятно пощипать перышки у какого-нибудь зажравшегося толстяка.

Для поездок в центр — или в Город, как предпочитали говорить жители трущоб, Кевин всегда надевал самую лучшую одежду. От внешнего вида зависит половина успеха, об этом ему тоже из года в год твердил Санчес. Опять же нужно не только чисто одеваться, но и мыться хотя бы раз в неделю: если от тебя несет, как из помойки, работы тоже не будет. Там, в Городе, надо быть своим. Никто не должен заподозрить в опрятно одетом парне обычного карманника.

Автобус прилетел точно по расписанию. Подождав, пока его оранжевая туша опустится на перрон, Кевин поднялся в салон, в кармане привычно пискнула карточка оплаты. Строго говоря, эта карточка была «вечной». Местные умельцы, включая и самого Кевина, уже давно научились программировать их нужным образом. Периодически транспортная компания меняла коды, но это могло вызвать лишь временные неудобства — достаточно было стянуть у какого-нибудь ротозея рабочую карточку и переделать свою по ее образу и подобию.