Алексей Гравицкий - Аномальные каникулы Страница 10

Вот интересно, почему взрослые не воспринимают их всерьез. То есть упирают всегда на то, что они взрослые, а говорят при этом как с маленькими. Откуда это берется? Ведь по уму они уже выросли, все понимают, а то, что выглядят подростками, почти детьми, так ведь и взрослые в свое время через это проходили. Почему же они об этом не помнят?

Ничего, если все сложится как задумано, то скоро…

Ворожцов в задумчивости едва не наскочил на резко остановившегося Тимура. Вздрогнул, отшатнулся, замер. Мысли вылетели из головы разом, осталось только чувство опасности. Внутренний голос вопил, что приятель остановился не просто так.

Тимур повернулся к нему, смерил взглядом.

— Чего? — не понял Ворожцов.

Вопрос прозвучал неожиданно громко. Они ушли довольно далеко от стоянки. Во всяком случае, голоса с поляны, оставшейся за спиной, сначала притихли, а после и вовсе растворились в тишине леса.

Тишина была не такая мертвая, как на том берегу Припяти: редкие звуки проскальзывали то тут, то там. Лес словно затаился, ожидая чего-то.

— Поговорить надо, — сказал Тимур спокойно, мягко.

Излишне спокойно и чересчур мягко.

— Говори, — предложил Ворожцов.

Тимур стал совсем уже доброжелательным, широко завел руку за спину Ворожцова, опустил на плечо, дружески похлопал.

— Я вот чего сказать тебе хотел. Ты это… К Леське не подкатывай. Не надо, лады?

Ворожцов напрягся. Все мгновенно встало на свои места. И наигранная ласковость Тимура, и его желание пойти в разведку именно с ним, а не с кем-то другим из ребят, и взгляды, и недомолвки.

Захотелось скинуть руку Тимура с плеча и послать его куда подальше. Грубо, как изредка и в очень суровом подпитии делал старший брат. Правда, Павел посылал не кого-то конкретно, а всех подряд, начиная от ее величества науки с покойным научным руководителем и заканчивая властями, которые «никак не прикроют эту клоаку».

Да, так он и кричал. Зло, надсадно, пьяно. А потом обычно запирался в комнате и тихо беспомощно плакал, пока не засыпал. Ворожцов не понимал его слез. Да и плакать ему сейчас не хотелось, а вот послать со злой удалью Тимура хотелось очень. Мешало только одно: им еще ходить здесь вместе, и не один день.

— А чего так? — спросил он, стараясь добавить в голос беспечности и наивности.

— Да у нас с ней… — Тимур сделал многозначительную паузу. — Ну, ты понимаешь.

— Не понимаю. — Ворожцов чуть отстранился, стряхивая руку с плеча. — У вас уже отношения?

— У нас все будет, — пообещал Тимур.

— Ну, раз у вас пока ничего нет, значит, я никому не мешаю, — спокойно заметил Ворожцов. — А там пускай она сама решит.

Тимур стиснул челюсти. Проступили желваки, глаза сузились, стали злыми. Подумалось, что у Тимура никогда не было такого взгляда. Так смотрит собака, которая очень хочет укусить, но понимает, что в наморднике она беспомощна.

— Дурак ты, Ворожа, — сдерживая злость, выдавил улыбку Тимур. — Я с тобой по-человечески, а ты… Ты посмотри на себя. У тебя ж никаких шансов.

— Почему? — глуповато спросил Ворожцов.

— Потому что ты зануда и лох, — буркнул Тимур, вложив в последние слова столько ярости, что, кажется, листва на растущих рядом деревьях пожухла.

Обернулся и зашагал дальше, иногда поглядывая на экран ПДА. Видимо, у него отпала охота продолжать разговор с Ворожцовым. Оно и к лучшему. Ни к чему хорошему разговоры на эту тему все равно бы не привели.

Лесю Ворожцов любил давно. С шестого класса. Именно любил. Ну а чем еще объяснить, что рядом с ней всегда терялся? С другими девчонками у него разговор как-то клеился. Не каждый раз, правда, ну так он и с парнями не всегда общий язык находил.

А с Лесей все было иначе. Ему было что ей рассказать, он много раз придумывал для себя, как пригласит ее куда-нибудь в кино. А потом, после сеанса, пойдет провожать до дома и будет рассказывать о чем-то интересном. И она поймет, что он лучше их всех.

Он знал, как это случится. Он просчитывал этот разговор до полуслова, до поворота головы. Оставалось только подойти и пригласить, начать беседу, а потом…

А потом он с ужасом понимал, что рта раскрыть при Лесе не получается. При других получается, а при ней нет. Может быть, потому, что все другие были просто сверстниками. Ребятами, девочками — не важно. Они не имели пола. А Леся была для него даже не девушкой, а женщиной с большой буквы. Не потому, что в ней было что-то особенное, а потому что он сам видел в ней это особенное.

С шестого класса прошло много лет. Ворожцов продолжал любить и робеть. Он прекрасно знал: никогда ничего у них с Лесей не будет. Просто потому, что у него на это не хватит смелости. Но уступать свою любовь Тимуру, решившему, что возьмет девчонку нахрапом, он не собирался. Да и кто такой Тимур. Если б он чувствовал к Лесе то же, что чувствует к ней Ворожцов, с этим можно было бы смириться, но ведь не любит он ее. А какие-то иные отношения с Лесей казались кощунством. У кого бы они ни случились.

Так что пусть Тимур злится, но нет. Просто так он, Ворожцов, в стороне стоять не станет.

А Тимур злился. Шаг его снова ускорился, движения стали резкими и агрессивными. Там, где надо было просто отвести в сторону ветку, он норовил ее сломать. Ничего. Пусть себе бесится.

Ворожцов поймал себя на том, что срывается на эмоции, и постарался выбросить из головы все, кроме окружающего леса.

Лес на самом деле ожил. Что-то шуршало, скрипело, жужжало. Временами далеко-далеко доносились всхлипы. Звуки были странными, но они хотя бы были.

Тимур остановился, прислушался. Ворожцов притормозил, встал рядом. Где-то на краю слуха тренькнуло, или только показалось?

— Слышал? — насторожился Тимур.

Ворожцов кивнул в сторону.

— Там.

Тимур снова вслушался, теперь уже целенаправленно.

— Идем?

— Опасно, — покачал головой Ворожцов. — Вдруг кто специально приманивает? Брат говорил…

— Да иди ты в баню со своим братом, — отмахнулся Тимур. — У одного брат говорил, у второго на сайте написано. Говорил тебе брат, ну и что? Ты вот знаешь, что там пиликает?

Ворожцов мрачно помотал головой.

— Не знаю.

— Ну и толку от твоего брата тогда с его говорильней? Здесь везде опасно. Ты, Ворожа, о другом подумай. Сейчас нам двоим опасно, а потом, если что, опасно всем будет. И мелкому, и девчонкам. Ты этого хочешь?

Тимур посмотрел прямо, будто требуя ответа. Брат про такой взгляд говорил «как Ленин на буржуазию». И хотя Павел тоже знал и о Ленине, и о классовой вражде, и о Советском Союзе лишь из учебников истории, в устах старшего это сравнение звучало весомо.

— Ладно, — сдался Ворожцов. — Идем.

Тимур свернул с тропки, по которой шли до того, побрел на звук. Вид у него был как у дворняжки, нашедшей ежа. С одной стороны, интересно и любопытно, с другой — страшно и колется.

Ворожцов запоздало подумал: аргумент Тимура — совсем не аргумент. Их дорога мимо шла, и никого бы эта опасность не задела. А что там и как — есть вещи, которые лучше и не понимать. Жить спокойней будет.

Дороги не стало вовсе. Лес шел клочьями: то расступался проплешинами, то густел, становясь непролазным, почти чащобой.

Странный звук окреп и сделался различим. Теперь явно читалось, что природа его механическая. Живое существо такие звуки издавать не может. На секунду показалось, что играет магнитофон, но уже в следующее мгновение стало ясно: это не так. Играла в самом деле какая-то музыка, но скорее это напоминало заевшую пластинку, чем запись.

Механический голос напевал одну и ту же фразу. Заканчивал, без перехода начинал заново, и так по кругу. До бесконечности.

Звук нарос громче некуда. Ворожцов остановился. Он готов был поклясться, что источник за соседними кустами.

— Everybody do it, everybody move it… — неслось оттуда.

Язык зачесался задать вопрос, но спрашивать Ворожцов не стал. Во-первых, Тимур все равно знает не больше его, во-вторых, зачем себя раскрывать. Неизвестно, что там в кустах. А так… может, их еще и не заметили.

Тимур и сам стоял настороженный. Но, поглядев на терзания Ворожцова, напустил на себя бравады и шагнул к кустам с гусарской лихостью и безрассудством. Дурак.

Ворожцов дернулся было, пытаясь остановить, предотвратить неизбежное, но Тимур оказался проворнее и уже пробирался сквозь заросли. Сухо затрещали ветки, зашуршал под ногами хворост.

Ворожцов метнулся следом.

Дурак чертов! Вот поэтому их взрослые и не воспринимают всерьез, пронеслось в голове и тут же забылось.

Кусты расступились, открывая взгляду новую поляну. Тимур дернулся, словно получил хорошую оплеуху, и застыл. Ругнулся себе под нос.

Обойдя его, Ворожцов вышел на открытое пространство.

— Everybody do it, everybody move it…

Посреди крохотной поляны высилась куча мусора. Звук исходил из нее, откуда-то из середины. Странный, механический. Впрочем, и сама куча была не менее странной — особенно здесь, в Зоне. Складывалось впечатление, будто рядом находился магазин «Детский мир», который просто избавился от брака, скинув его в соседние кусты. Давно, много лет назад.