Николай Шмелёв - Фобос (СИ) Страница 10

— Да-да, — рассеянно поддакнул Виноградов, погруженный в свои мысли. — Осколками всё снесёт. Но, ураганы-то здесь бушуют, будь здоров!

— А Венера? — не унимался Засол, не обращая внимания на предыдущее замечание и, как будто не замечая отрешённость командира, означающее его отсутствие. — По ней так врезали, что парниковый эффект вызвал стабильное состояние нагрева планеты, из которого она больше не выходила!

— На небе шла война…

— Чего? — не понял старпом.

— Война, говорю, шла, — вяло повторил Анатолий Андреевич. — На всех внутренних планетах следы бомбардировок. Между Фаэтоном и Марсом, какая-то херня так ухнула, что первый разорвало в клочья, а на втором испарилась вся вода, включая океаны. Фобос и Деймос, не похожи на родственников красной планеты. Это, скорее всего, осколки Фаэтона, захваченные, по иронии судьбы, в плен.

Пока они обсуждали былые времена, у них за спиной собрались остальные члены экипажа и участники предстоящего десанта. От вида кровавого марсианского пейзажа, команду корвета охватила эйфория, восторгом отозвавшись в душах. У всех, кроме новообращённых космических пехотинцев, которые пристально вглядывались в бесформенную каменную глыбу, чернотой диссонировавшей с поверхностью главной планеты и не представляя себе, с каким врагом придётся столкнуться в её недрах. Недруг, пока себя ничем не обнаруживал и, возможно, затаившись, ждал очередную порцию отбивных, так щедро посылаемых ему во чрево.

Фрегат «Уран» продолжал идти на сближение, намереваясь осуществить швартовку в безопасном секторе. После проведения необходимых стыковочных процедур, два корабля застыли в паре на орбите Марса, связанные металлическими узами. Объединившиеся команды фрегата и корвета разбрелись по отсекам, преследуя свои интересы, так что состыкованная связка напоминала орбитальное поселение в день праздника. Отворив дверь медблока и отпустив пару едких комментариев Айболиту, как все называли доктора медслужбы, корпевшего, в данный момент, над парами едких компонентов, Люся с Альбиной прошли в кабинет к Пиявке. Кровососом ласково величали медсестру фрегата, Розу Арнольдовну Мерзекрейцель, с которой прибывшие коллеги уединились за закрытой переборкой, и что-то там, между собой, отчаянно делили.

Виноградов с Шелтоном посетили каюту командира фрегата, чтобы выработать план дальнейших действий, исход которых не был известен никому. От панорамы за иллюминатором веяло не только романтикой, но и какой-то зловещей красотой, напоминающей рюшечки и оборочки, по краям соснового саркофага. Безобидный, на первый взгляд, вид, почему-то навеял Чайнику сходство с кристаллом памяти. Командир фрегата Павел Степанович Горин отличался подвижностью и горячей весёлостью характера, вследствие чего, он беспрестанно носился по каюте, что-то пытаясь найти в ящиках секретера и в шкафу-купе, не останавливаясь ни на секунду. Его поджарая фигура мельтешила с такой частотой, что в глазах начинало рябить и у психически неуравновешенного человека, уже давно бы проявились приступы эпилептического припадка. Рассказав, между делом, пару анекдотов, которые он умудрился втиснуть в профессиональную информацию, начальник фрегата сам посмеялся вдоволь, на фоне каменных лиц и приступил к оглашению побочных сведений, касающихся ситуации на марсианской орбите. Сослуживцы, за глаза, называли Горина Луком, видимо намекая на тонкие обстоятельства, но в связи с покладистостью характера и жизнерадостным отношением к жизни, он не обращал внимания на подобные заявления, считая их мелочью. Квадратный откидной стол командирской каюты давно был готов к приёму гостей и осталось только угомонить хозяина положения, привязав того к стулу, но он сам неожиданно успокоился, заняв любимое место у иллюминатора. После непродолжительной паузы, Павел Степанович взял слово:

— После внезапного исчезновения разведгруппы, мы внимательно отсканировали околомарсианскую область, чтобы ни одна пылинка не ускользнула от нашего внимания, вследствие чего вскрылись любопытные факты: всё пространство, буквально забито спутниками-таранами, имеющие массу от десяти до ста килограмм, по земным меркам. Сейчас они находятся в нерабочем состоянии, бесцельно вращаясь на своих орбитах, так что не поймёшь: дежурят ли они, или давно почили, в результате выхода из строя пульта управления. Кстати, где он сам находится или находился, так же — неизвестно, но, при извлечении из вакуума нескольких образцов, они признаны работоспособными. История Земли и раньше имела прецеденты, и сейчас похожие спутники дежурят на околоземной орбите, но никто не ожидал увидеть подобного здесь. Одно можно утверждать точно — Марс был обитаем. Может статься, заселён и сейчас.

Гости за столом крепко призадумалась, переваривая услышанное. Противоракетная и противокорабельная оборона могла неожиданно спутать их карты, если кто-нибудь приведёт спутники в действие. С защитой больших кораблей им, может быть и не справиться, но вот десантному челноку придётся несладко. Хоть и кто его знает, насчёт больших кораблей? Таранов, как комаров на болоте — целая туча.

— Разрабатывались они, конечно, в первую очередь для выведения спутников противника из строя и, как противостояние баллистическим ракетам, — нарушил молчание Виноградов. — Но, всё равно — неуютно себя чувствуешь, когда целый рой ринется тебе наперерез и хорошо, если скорость набрать не успел…

— Да ладно тебе! — попытался успокоить его Шелтон. — Если они в рабочем состоянии, то уже давным-давно бы пришли в движение. Что-то здесь не так или нас специально заманивают, по-одиночке. Лично меня, это мнение, преследует неотступно.

— Будем выбираться ползком, — весело заявил Горин. — Сбавим орбитальную скорость до нуля. Что тараны смогут сделать? Только шлёпнуть слегка. Я уже сделал заявку на тральщик — он прибудет со дня на день.

— Да тут не один нужен, а целая эскадра, с электромагнитными

уловителями повышенной мощности, — хмуро вздохнул Виноградов. — Площадь — то, колоссальная.

Рассматривая, между делом, каюту коллеги, Виноградов отметил про себя, что обстановка в ней соответствовала темпераменту хозяина. По всем стенам были развешаны цветастые, если не сказать, пёстрые картинки. На полотнах преобладали тёплые тона, так как художник своё предпочтение отдавал красным и жёлтым краскам. Остальным отводилось место, постольку-поскольку. Скромные синие пятнышки изредка промелькивали в экспозиции галереи, а вот чёрные отсутствовали — напрочь. Ещё, в углу каюты приютился манекен, на котором Горин развешивал парадный китель, со всеми регалиями и наградами и создавалось впечатление, что среди них не хватает, только медали «За взятие Бастилии». Манекен, в отличие от своего владельца, жизнерадостностью не отличался, а выглядел угрюмым, и даже зловещим. Казалось, сейчас щёлкнет в механизме собачка, качнётся маятник часов и пластмассовое изделие оживёт, выйдя в центр помещения, при этом, позвякивая орденами и медалями… Анатолий Андреевич слегка помотал головой, отгоняя наваждение и подумал о том, что неплохо бы себе завести такую игрушку, чтобы не махать утюгом, вместо которого, ещё ничего не изобрели. Награды остались поблёскивать золотом и серебром, а отцы-командиры, закончив дружеские посиделки, совмещённые с решением стратегических задач на ближайшее время, спустились в общий терминал, имевший выход к остальным докам. Виноградов пошёл в грузовой отсек, чтобы отдать кое-какие распоряжения насчёт погрузки дронов на челнок, а Шелтон сразу же направился к посадочному боксу и только Горин остался у иллюминатора.

— Группа 12Х3П, пройдите на выход к посадочному модулю! — раздался по кораблю голос диспетчера.

Ник наморщил лоб, силясь вспомнить, кто из русских членов команды, придумал ей такое название: «Я где-то слышал, что давным-давно, подобную маркировку имела ракета», — подумал он и решительно проследовал к месту построения.

— Начинаем перекличку! — раздался его грубый голос. — Крот!

— Я!

— Гоблин!

— Присутствует!

— Кузнецова!

— Здесь, — тихо, почти застенчиво, ответила Люся и покраснела.

Чайнику вдруг вспомнился эпизод на проверку пригодности воинов

к охранной деятельности, в качестве телохранителей. Кто из греков, или римлян, описал эту процедуру, он не помнил, но суть сводилась к следующему: неожиданно солдата впихивали в клетку со львом, и если он белел, от страха, то считался непригодным, но если краснел…

Он отвёл взгляд от Люси и продолжил перекличку:

— Кризис!

— Тут! — бодро откликнулся Круз, неизвестно чему улыбаясь.

— Хари!

— Туточки! — звонко отозвалась девушка неопределённого возраста, которую научили выражаться на русский манер, возможно, на свою голову.