Павел Перовский - Превосходство силы. книга первая Страница 10

Сложная многоступенчатая бюрократическая система, не смотря на её внешнюю громоздкость, действовала быстро и не терпела волокиты. Все это достигалось за счет максимальной скорости, точности и качества выполняемых работ, которая в свою очередь была результатом жесткой и бескомпромиссной политики всего аппарата в целом.

Ассистент главы четвертого сектора Ирида Эстер не сказала бы, что не любит свою работу, но и особой симпатии она у неё не вызывала. Девушка просто добросовестно выполняла все указания и единственным недостатком в её работе, могло оказаться только излишнее любопытство. Любопытство в столице не поощрялось, а чаще даже наказывалось.

Сейчас Ирида подходила к серому приземистому кубическому сооружению. Обычным зданием такую постройку назвать нелегко. Ровные, без единой выемки, безобразно однотонные стены не имели даже окон. Один единственный вход круглосуточно охранялся тремя четверками солдат дежурившими посменно. Попасть внутрь можно только имея специальный пропуск, выйти точно так же. Потеряешь пропуск – придется дожидаться, пока кто-нибудь из начальства не хватится и не сделает новый, а сколько на это уйдет времени – неизвестно. На территории четвертого сектора таких кубов стояло ни много ни мало – двенадцать. Функция их была самой простой – там содержали заключенных.

В этом секторе размещались тюрьмы, казармы и административные постройки. Расквартированные войска одновременно следили за порядком и заключенными. В общих чертах, администрация занималась экономическим и политическим управлением внешними секторами, а так же многими другими вопросами, но имела строго ограниченные пределы своих полномочий.

Девушка предъявила пропуск командиру дежурившей четверки охранников, который вернул его спустя минуту внимательного изучения и только после этого отдал приказ пропустить. Внутри её уже ждал один из младших тюремщиков с факелом в руке, который должен был проводить Ириду к нужному заключенному. Девушка не первый раз шла по этим мрачным коридорам, которые в целях экономии не освещались. Светильники имелись лишь в комнатах надзирателей.

Возле камер каждого заключенного зажигался только один факел в день, остальное же время они проводили во тьме, за редкими исключениями. В этом месте редко кто задерживался надолго, кого-то выпускали, кто-то умирал от невыносимых условий содержания, кто-то сходил с ума. Некоторые из тех, кто пробыл тут слишком долго, полностью ослепли.

– Прошу, сюда, – радостно причитал тщедушный надсмотрщик, словно они шли вовсе и не по мрачным коридорам, где даже пламя кажется тусклым, а осматривали покои самого Императора. Ириде подумалось, что тюремщик на редкость неприятный тип. Специально таких подбирают? Вроде видит его первый раз, а все равно один только внешний вид вызывает отвращение на уровне подсознания. Низкорослый, худой, с непропорционально большой головой, он вел себя заискивающе, хотя при этом в его голосе и повадках чувствовалось нечто язвительное и надменное.

– Вот это смрадное животное, – довольно улыбнулся тюремщик, когда они подошли к нужной камере. – Вы только посмотрите на него, на это жалкое ничтожество, которое называет себя великим воином. Такой никчемный выродок мог быть только отпрыском великой шлюхи, – ядовито выпалил он и громко заржал, восхищенный своим остроумием.

– Я хочу поговорить с ним, – произнесла Ирида, стараясь не обращать внимания на поведение тюремщика.

– Ты слышал, что сказала госпожа? Поднимайся отребье, – в подтвержденье своих слов низкорослый тюремщик плюнул в неподвижно сидящего заключенного. Неожиданно тот сместился в сторону и одним рывком подскочил к решетке. Серокожая рука молниеносным движением схватила говорливого надсмотрщика за горло. Тот попытался закричать, но крепкие пальцы сильнее сжались на шее и изо рта вырвался лишь сдавленный хрип.

– Оставь его, – спокойно сказала девушка на языке хронов, – он тебе никак не поможет выбраться отсюда.

– Надо же, низшая говорит на священном языке? Как необычно, – наконец обратил на Ириду внимание заключенный. – Лучше бы я взял в заложники тебя, негоже мне марать руки об это… существо.

– Мной пожертвуют так же без сожаления.

Хрон разжал пальцы. Тюремщик повалился на пол и быстро отполз подальше, потирая шею и с ужасом глядя на того, кто находился за решеткой.

– Оставь нас, – сказала девушка.

– Но он опасен! Его уже давно следовало казнить! – хрипло запричитал младший надсмотрщик.

– Это приказ, – холодно добавила она. После этого тюремщик послушно скрылся в темных коридорах.

– Как тебя зовут, – обратилась Ирида к заключенному.

– Заргал-944.

– Хм, шесть букв в имени и всего три цифры, крупная птица в этот раз нам попалась.

– Даже это знаешь, – усмехнулся хрон.

– Ты здесь далеко не первый заключенный, которого допрашивали. За тридцать лет войны, о вас не так мало сведений удалось собрать.

– Выходит, ты собираешься меня допрашивать? Интересно, каким образом? – с ехидным любопытством поинтересовался пленник.

– Я этим не занимаюсь, – отрицательно покачала головой девушка, – у меня несколько иная задача. Я предлагаю сотрудничество. На добровольной основе от тебя будет куда больше пользы.

– Вот даже как, – удивился Заргал. – Мне предлагают предать свой народ, веру, честь и ради чего?

– Жизни, свободы.

– Не смеши меня низшая, – расхохотался заключенный, – о какой свободе ты говоришь? Я никогда не поверю, что меня отпустят, а если и так, то где гарантии, что я не сочиню для вас сказку, которую вы хотите услышать?

– У нас найдутся… специалисты.

– Это чушь. Я готов к тому, что меня будут пытать, но становиться предателем по собственной воле?

– Разве ты не хочешь сохранить жизнь? Вы живете до тысячи лет, неужели это для тебя ничего не значит?

– Жизнь ценна, но где заканчивается одна, там начинается другая, и она намного лучше, чем существование в этой гнилой камере.

– Так веришь россказням ваших жрецов?

– Этим россказням многие тысячи лет. Уже и не сосчитать, сколько поколений на них выросло. Я видел своими глазами чудеса, которые творят эти «сказочники». Ни одна сказка не проживет так долго, не имея под собой реального основания.

– Я не верю в чудеса, – усмехнулась Ирида. – Я верю только в ложь. Бывает совсем простая, а бывает особенно изощренная, постоянно поддерживаемая иллюзия, способная просуществовать и тысячелетия, как в твоем случае. Ложь управляет всем, и тобой и мной. Весь этот мир стоит на лжи, но не на чудесах.

Заключенный приблизил свое серое, грязное, истощенное лицо к решетке и внимательно посмотрел на девушку. Это был не первый хрон, с которым Ирида общались, но блеск его желтых зрачков казался особенно ярким. К спокойной силе и уверенности примешивались едва заметные искорки безумия.

– Ты говоришь, что не веришь в чудеса, но почему тогда я вижу в твоих глазах столь жадное любопытство? Да, этот взгляд ни с чем не спутаешь. Ты жаждешь знать. Редкий порок в этом городе. Я видел людей, видел в их глазах равнодушие, ненависть, презрение, удивление, страх, но не любопытство. Пожалуй, страха больше всего. Знаешь, что показалось мне особенно необычным? Эти люди боялись не меня, не моего народа и даже не самой войны. Нет, мы далекий враг, а здесь, совсем рядом они видят нечто более ужасающее. Императора.

– Всякая власть зиждется на страхе. Разве у вас по-другому?

– Верно, страх должен присутствовать всегда, но наш страх основан на другом. Мы не боимся, ни власти, ни боли, ни смерти.

– Тогда чего?

– Ты этого не узнаешь, низшая, но я немного утолю твое любопытство. Я поведаю, кого следует бояться тебе и всему твоему народу. Нас. Ты и представить себе не можешь, как близко на этот раз к вам подобралась смерть. Она мучительно и неотвратимо уничтожит всех и каждого из вас, сотрет сам факт существования животных, по ошибке считающих себя разумными. Совсем скоро. А теперь убирайся, я не желаю больше говорить.

– Вижу, сотрудничать ты отказываешь, – Ирида невозмутимо отвернулась и вызвала надзирателя. На этот раз подошел другой тюремщик, словно нарочно полная противоположность предыдущему. Здоровенный детина с каменным выражением лица замер перед девушкой.

– Хрона готовьте к отправке, все соответствующие бумаги доставят через час.

– Куда отправляем? – поинтересовался надзиратель низким хриплым голосом.

– В первый сектор.

Тюремщик молча кивнул, развернулся и жестом показал Ириде следовать за ним.

Новости, полученные от заключенного, не радовали. Завербовать его, конечно, не получилось, но девушка особенно на это и не надеялась. Она не слышала ни об одном случае добровольного содействия со стороны хронов за все время войны. Возможно, Заргал был прав, и люди подходят не с той стороны. Есть для его расы нечто такое, что пугает их во много раз сильнее любой пытки или даже самой смерти.