Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич Страница 10

— Что у них было брать? — пожал плечами Гудрон. — Нищеброды какие-то: бродят нищими. — И засмеялся, считая, что подобрал недавним, а теперь уже и мертвым врагам удачное сравнение. — Так, по мелочи да немного патронов. Ну и Артемон волыну себе взял. И то лишь из-за прицела. Сказал, может, этот получше будет.

У Яниса действительно висела на плече СВТ. Помимо другой, которая у него была всегда, сколько его знаю, — снайперской винтовки Драгунова. И обе с оптическими прицелами. Одинаковыми — обычными ПСО. Но ему виднее.

— Сколько их было всего? — спросил Гриша. — Я троих насчитал.

— Столько и было, — кивнул все тот же Гудрон. — Сноуден, опережая твой следующий вопрос: ни один не ушел!

— Кто бы сомневался! Ты мне лучше вот что скажи: они действительно охотились на Теоретика?

Вместо ответа Борис посмотрел на Грека.

— Несомненно, — не задумываясь сказал он. — Цель у них была единственная: стреляли только в Игоря. Причем лишь тот, у которого Янис ствол себе забрал.

— Их всего трое было. И как они собирались получить голову в доказательство? — Гриша посмотрел на мою голову, которая и должна была им стать. — Кто бы потом им поверил?

— А себе дороже? — парировал Гудрон. — Отстрелялись и ушли: дело сделано. Все остальное — уже мелочи.

— Они и пытались уйти, когда убедились, что ничего у них не вышло, — вступил в разговор Янис. — Благо что стрелок оказался с руками из задницы: дистанция для нее плевая была. — Он дернул плечом, на котором висела трофейная СВТ.

— Вот тут я с тобой полностью не соглашусь, — сказал Гриша. — Ибо видел, как все произошло. — И, не дожидаясь вопросов, пояснил: — Мы шли, когда он палить начал. Но в тот самый момент Игорь остановился. Я так понимаю, он что-то Светлане хотел сказать. И у стрелка попросту не получилось поправить прицел. А потом уже было поздно.

Было такое, мысленно согласился с ним я. А значит, мне здорово, крупно, да что там говорить — невероятно повезло.

— Ладно, с этим разобрались, — сказал все время молчавший Слава Проф. — Но как они оказались здесь?

— Ты со своими мозгами вполне мог бы и сам догадаться, — сказал Гудрон чуть ли не с укоризной. — Если мы кого-то не знаем — совсем не значит, что этот кто-то не знает нас.

— Ладно, попробую ими пошевелить. Вас признали на Самолете как людей Грека, среди которых и находится тот самый Теоретик, за которым идет охота. Помимо того, у них имеется его описание. Но как они оказались вот здесь? — Слава ткнул пальцем себе под ноги, хотя все действие произошло в паре километров отсюда. — Мы уже больше недели топаем. Получается, сами их сюда привели? Они что, все это время шли за нами?

— Проф, — покачал головой Гудрон, — вон там что? — Он указал направление кивком головы и сам же ответил: — Правильно, горы. А с другой стороны — болота, куда лезть себе дороже. Тут же некий перешеек. И его не миновать, куда бы ты ни направлялся. Не важно, куда именно — в Шахты, на Вокзал, Самолет, Фартовый… да хоть к додуне в гости.

— К какой еще додуне? — не понял его Янис. Вероятно, как и все остальные. Во всяком случае, я точно.

— Не играет роли, к какой именно, — отмахнулся тот. И снизошел до объяснения: — Выражение такое. Мне и самому толком непонятное, но оно есть. Так вот, эта троица могла попасть сюда откуда угодно и направляться куда угодно. Все, что им было нужно, — это описание Теоретика и как выглядит Грек. Ну и сам ты, например. Все! Спутать Теоретика сложно: на кого из нас он похож? Чтобы как брат-близнец. Или хотя бы немного?

В этом он прав — компания в смысле внешности у нас подобралась на редкость неоднородная. Больше всего друг на друга походили сам Гудрон и Гриша Сноуден. Друг на друга, но не на меня.

— Так вот, шли они себе, шли и тут появляется Грек! А это кто с ним? Весь такой мужественный, легкий на шаг, зоркий на глаз, скорый на руку и внушает столько ужаса одним своим видом?

Я подумал, что Борис сейчас выскажется в мой адрес. Судя по насторожившемуся лицу Гриши, он считал — в его. Но нет.

— Да это же сам Борис Александрович Аксентьев! Ну и остальных тоже признали, вот вам и результат, — закончил он.

— Хуже всего, что, чем ближе к Вокзалу, тем больше будет вероятность таких встреч, — сказал Грек. — Нам бы только, как выразился Борис, перешеек преодолеть. Ну а дальше появится место для маневра. Игорь, что ты там постоянно ежишься? — неожиданно поинтересовался он. — Зацепило все-таки? Или от пережитого?

— Пока на траве валялся, как будто ужалило что-то. Но точно не пуля. И не от пережитого.

— Как именно ужалило?

— Ну как шмель. Или пчела. Поначалу чувствительно было, а сейчас только немного жжется.

Они дружно переглянулись. Кроме Светланы, которая, пользуясь случаем, задремала. Сидя, прислонившись спиной к стволу дерева.

— Куда ужалило?

— Где-то между лопаток.

И ошалел от их реакции. Они смотрели на меня так, как будто со мной произошло нечто совсем нехорошее.

— Что же ты раньше-то не сказал? — Гудрон едва не кричал.

Что именно? Что меня пчела укусила? Так и раньше всякая гадость цапала. Иной раз куда больнее.

— Снимай быстро!

Что снимать? Зачем снимать? Я воззрился на него в недоумении.

— Разгрузку, лепень, футболку… все снимай, до пояса, — перечислил он все тем же приказным тоном. — Да побыстрей! Если повезет, успеем выжечь. — И добавил уже для других: — Дай бог, чтобы не геламона.

В отличие от «геламоны» значение слова «лепень» мне было знакомо. От него самого. И означало оно на тюремном жаргоне, в данном конкретном случае, мою камуфляжную куртку.

— Быстрее, Игорь, быстрее! — торопил меня Грек, хотя я, по-прежнему ничего не понимая, сбрасывал с себя одежду так быстро, как только мог.

— Как будто бы чисто, — бегло осмотрев мою спину, сказал Гудрон. — Укус есть, но явно не от геламоны. От той дырка бы осталась такая, что мизинец влезет! Может, и вправду какой-нибудь местный шершень.

— Может, мне еще и штаны с трусами скинуть? — Устроили вокруг меня какой-то цирк. Еще и Светлану разбудили.

— Скидывай, — кивнул Гудрон. — На всякий случай не помешает. Шанс небольшой, они всегда чуть ниже шеи метят, но мало ли. Мы как-нибудь переживем, а твоей даме не привыкать. — И ухмыльнулся.

— Игорь, зря ты так! Если бы это действительно была геламона, то дело серьезней некуда, — завидев выражение моей физиономии, сказал Слава Проф. И наконец-то объяснил всю шумиху: — Геламоны умудряются проникать внутрь плоти. И знаешь, что они делают первым делом? Парализуют, внедряясь в спинной мозг. Дальше все куда хуже.

Слава, куда уж хуже? Я нервно повел лопатками.

— Затем они откладывают личинки, — продолжил объяснение он. — В живом теле носителя. Или лежателя, если угодно, поскольку тот уже ни рукой ни ногой. Личинки растут, растут и, когда созреют полностью, прогрызают себе путь наружу. Говорят, на все это уходит лишь несколько дней.

— И что происходит потом?

— Смерть, что же еще?

Глава третья

Либо Грек изначально так планировал, либо недавние обстоятельства заставили его изменить маршрут, но в любом случае я оказался не прав. Вместо того чтобы спуститься к ручью и затем оказаться в укрытии между скал, мы взяли много правее, обходя его далеко стороной. К ручью мы все-таки вышли, но теперь у меня не было никакой уверенности, что он именно тот.

— Привал, — объявил Грек.

Место было не самым удачным, но Светлана выглядела настолько уставшей, что привал стоило сделать только из-за нее. Иначе вскоре придется плестись черепашьим шагом, чтобы она не отставала.

Я помог снять девушке ее рюкзачок из дерюжного мешка и усадил на ствол дерева, после чего уселся рядом.

— Сильно устала? — Как будто без того не было видно.

Самым мудрым решением было бы оставить Светлану в любом подвернувшемся селении. Да, ничего хорошего там может ее и не ждать, одну, без знакомых, которые могли бы за нее заступиться в случае необходимости. Но зато останется живой, а ведь это самое главное. Проблема в том, что до Вокзала мы будем старательно обходить их. Как можно дальше, чтобы не нарваться на неприятности. Да и не так много их, поселений, попадется нам по пути, и все они расположены в стороне. Разве что Грек решит сделать крюк.