Фарт (СИ) - "hawk1" Страница 10

Не откладывая проблему эксфильтрации «на потом», ибо, зная себя, он мог уже на такое и не решиться, Сергей в последний раз поднялся к себе. Заготовил еще несколько масок для дыхания. В последний раз проверил рюкзак и карманы. Еще раз проверил территорию двора, даже рискнул открыть окно и высунулся в него. Наконец, взгромоздив на спину рюкзак, Сергей в последний раз осмотрел свою жилплощадь и вышел из квартиры плотно закрыв дверь. Запирать не стал, как и тамбур.

Без проблем вылез из окна и, пригибаясь и прижимаясь к стене, двинулся вдоль дома влево. Там находилась пешеходная дорожка, за которой стоял еще один дом, вытянутый в нужное направление. Справедливо рассудив, что двигаться по дорожкам в данной ситуации будет верхом идиотизма, Сергей решил, что лучше всего будет двигаться вдоль стен домов, стараясь не мелькать под окнами. Здорово напрягало, что ему придется двигаться к дому, находящемуся к нему задним фасадом и под прицелами сотен окон. Но альтернативы не было.Удачно достигнув заданной самому себе точки, осторожно двинулся к выходу из города, внимательно осматриваясь. При этом он почувствовал какую-то неправильность, но сейчас все его внимание было сосредоточено на соседнем дворе. Ибо там обнаружился одинокий зомбак. Правда, стоял он довольно далеко и боком, заинтересованно уставившись на следующую девятиэтажку. Но Сергей не хотел рисковать и, вжимаясь в стену, буквально со скоростью гусеницы преодолевал пространства, где кусты не могли его скрыть. Наконец пройдя до места где угол здания скрыл его от треклятого зомбака и не обнаружив никого в следующем дворе Сергей завертел головой стараясь понять, что его напрягло. Так как конец здания, за которым находился пустырь, сейчас скрытый кустами и затем школа, и т.д. был уже близок, он понял: здания школы не видно. Так же не было видно и высотку, которая должна была быть за школой.

«Че за нах?» - подумал он и покрался вперед. К счастью, за углом дома его никто не поджидал и вскоре, продравшись через кустарник, Сергей вышел на пустырь. Пустыря не было. Как не было и школы, и всего что за ней. Вместо этого был травяной луг, который с небольшим понижением простирался метров на сто и упирался в реку. Самую обычную реку, не очень широкую, метров сто пятьдесят. На лугу там и сям колыхались какие-то цветочки, над которыми порхали бабочки и гудели шмели. Справа, над рекой склонила свои ветви плакучая ива. Слева разрослись заросли камышей и осоки. На другом берегу луг продолжался тоже метров на сто пятьдесят и упирался в колосящееся поле каких-то зерновых, веселенького желтого цвета. «Пшеница» - почему-то подумал Сергей. Слева поле пшеницы упиралось в лес. Картинка была настолько пасторальной, что вот прям сейчас доставай мольберт и краски, и садись писать картину. Он моргнул несколько раз, но пейзаж никуда не исчез. Завороженный и потерявший всякую осторожность Сергей, все равно не веривший в реальность происходящего, сделал несколько шагов по лугу, сорвал травинку, сунул в рот. Травинка была реальной. Подходя к реке, он прикинул, что река проходит примерно там, где раньше была дорога. Сергей повернул голову влево и, прищурившись, рассмотрел нитку моста на том месте, где раньше у дороги был выезд на МКАД. Что-то все равно было здесь неправильным. Что-то не давало Сергею покоя. Еще раз окинув все внимательным взглядом, он понял – в природе не бывает таких четких переходов между лугом и полем, полем и лесом. А тут как будто ножом нарезали. Строго параллельно-перпендикулярно. И слишком тут уж все… мирно, учитывая ужасы последних суток. «А может и ужасов никаких не было» - мелькнула спасительная мысль. Он обернулся, дабы удостоверится что ужасы были. Они были. Из окна третьего этажа дома, вдоль которого Сергей только-что пробирался, высунувшись по пояс, с гастрономическим интересом за ним наблюдал «качок». Встретившись глазами с жертвой, «качок» утробно заурчал и выметнулся из квартиры в облаке цементной пыли. При виде воплощения смерти, идущей за тобой, в организм хлынула мощная волна адреналина, которая смыла поднакопившуюся усталость, непрекращающуюся тошноту и головную боль, а также остатки и так испытующего колоссальные нагрузки разума. Сергей развернулся и, что-то бессвязно крича, бросился к реке. Прочь. Подальше от этого ужаса.

Очнулся он уже на противоположном берегу. Мокрый как мышь. Без рюкзака. Как он здесь очутился – Сергей совершенно не помнил. Куда делся рюкзак – тоже. На том берегу «качок» метался вдоль кромки воды, как-то разочаровано урча. В воду, однако, старался не лезть. Сергей флегматичным взглядом наблюдал за ним, одновременно пытаясь попасть рукой в карман и достать сигареты. Мыслей не было ни одной. В городе что-то грохнуло так, что даже на таком расстоянии земля дрогнула, а по реке пошли небольшие волны. Сергей перевел взгляд на город. Где-то, как он прикинул, в районе метро, вверх поднималось огромное облако черного дыма, похожий на след от ядерного взрыва. «Интересно, что там могло так бумкнуть?» - отстраненно подумал Сергей – «Или вояки ядреную бомбу бахнули? Так вроде вспышки не было». Взрыв заинтересовал и «качка». Обернувшись в ту сторону он секунду смотрел на облако, а затем, резко сорвавшись, скрылся в городских застройках.

Нащупав, наконец, сигареты, вытащил мокрую пачку из кармана. Несколько секунд невидяще смотрел на нее, а затем, размахнувшись, со злостью закинул ее в сторону реки со словами «Да ё…». Нерастраченный адреналин в этот раз нашел себе выход в довольно продолжительной, не менее пяти минут, крайне эмоциональной и полностью нецензурной речи, где из цензурного было только союзы и междометия. Окончание речи было скомкано неожиданно навалившейся слабостью, с которой пришла дикая тошнота и головная боль. В глазах у Сергея потемнело. Он упал на бок в позу эмбриона, даже не в силах встать хотя бы на четвереньки, дабы не испачкать себя рвотными массами. Сколько его так колбасило - сказать не мог. В очередной раз очухавшись, немного полежал, приходя в себя. Затем поднялся и на ватных ногах потопал к реке. По дороге осмотрев себя Сергей с омерзением снял и отбросил в сторону куртку. Умывшись и прополоскав рот, почувствовал себя полегче. Плюнув на предрассудки и здраво рассудив, что подохнуть от холеры в этом мире – привилегия, которую еще надо заслужить, он от души напился прямо из реки, тем более что вода была чистая и дно просматривалось довольно далеко от берега.

Усевшись на бережке, аки Васенцовская Аленушка, Сергей решал, что делать дальше. Рюкзак пропал. С ним пропало все что он собирал с собой в дорогу. «Все что нажито непосильным трудом» - усмехнулся невесело. Самое главное – вода и лекарства. Осталось только то, что имеем при себе. А кстати, что мы имеем? Шмон по карманам, в том числе и куртки, явил на свет несметные богатства: паспорт, кошелек со всей наличностью на сегодняшний день, носовой платок, утопленный телефон, две зажигалки и складной туристический нож, тот который «все в одном»: нож, ложка, шило, штопор и открывалка. Поразмыслив, Сергей решил, что такими богатствами как куртка, в его положении, разбрасываться не следует и, тщательно ее отстирав, развесил стекать на прибрежную растительность. Одежда, бывшая на нем, при нынешней жаре уже почти просохла.

С таким «набором выживальщика» соваться в неизведанную местность – чистое самоубийство. Но возвращаться в город – самоубийство еще более вероятное. Один раз сыграв в «русскую рулетку» со смертью, Сергей ни за что не желал повторять это. Значит – город исключаем. Кстати! Он же видел мост. Раз есть мост – есть дороги. Если есть дороги – должны быть люди, которые эти дороги строили и для которых они предназначены. Либо монстры. Как Сергей заметил, они не очень любят воду, но через реку как-то перебрались. Он отошел по лугу чуть выше, залег и начал всматриваться в сторону моста. С расстояния примерно в километр - полтора он не особо чего мог различить, но движение по мосту явно было. Причем в одну сторону. В город. Кто это там, интересно? Люди или монстры, идти или не идти, вот в чем вопрос. Шекспировские терзания разрешила хорошо узнаваемая, даже с такого расстояния, антропоморфная фигура. Вот только пропорции у нее были не человеческие. И росту, судя по расстоянию, метра три. От такого зрелища Сергей ужом, на пузе, съехал к воде, зарекаясь приближаться к дорогам вообще, и к мостам в частности.