Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз Страница 10

Блестящие птицы и маленькие обезьяны привыкли к своим новым знакомым. Они, по-видимому, до тех пор никогда не встречали людей, и теперь, когда первый их страх рассеялся, они стали подходить к ним все ближе и ближе. Их влекло к человеку то странное любопытство, которое управляет дикими существами лесов, джунглей и степей. Спустя месяц, многие из птиц прониклись таким доверием, что брали пищу из рук Клейтона.

Однажды к вечеру, когда Клейтон работал над рубкой деревьев (он собирался прибавить ещё несколько комнат к своей хижине), его маленькие друзья — мартышки с визгом бросились прочь от холма и попрятались в джунглях. Они кидали назад испуганные взгляды и, становясь около Клейтона, возбужденно затараторили, как бы предупреждая его о приближающейся опасности.

И он увидел то, чего так боялись маленькие обезьяны: человека-зверя, то загадочное существо, чья фигура уже не раз мелькала перед ними в мимолетных полуфантастических образах. Зверь шёл через джунгли полувыпрямившись, время от времени касаясь земли своими сжатыми кулаками. Это была большая обезьяна-антропоид; приближаясь, она яростно рычала и иногда глухо лаяла.

Клейтон находился довольно далеко от хижины и ревностно рубил выбранное им для постройки дерево. Месяцы, в продолжение которых ни одно страшное животное при дневном свете не осмеливалось приблизиться к хижине, приучили его к беззаботности. Он оставил все свои ружья и револьверы в хижине. И теперь, когда он увидел большую обезьяну, направлявшуюся прямо к нему через кустарник, он понял, что путь к отступлению отрезан, и почувствовал, как по его спине пробежала легкая дрожь. Он был вооружён одним топором и прекрасно сознавал, что его шансы на успех в борьбе с этим жестоким чудовищем были совершенно ничтожны. — «А Элис, о, боже!» — подумал он, — «что будет с Элис?»

Ему, может быть, удастся ещё добежать до хижины. На бегу он крикнул жене, чтобы она вошла в дом и закрыла за собою дверь.

Леди Грейсток сидела неподалёку от хижины. Услыхав крик мужа, она подняла голову и увидела, что обезьяна с поразительной для такого большого и неуклюжего животного скоростью прыгнула наперерез Клейтону.

Элис с криком побежала к хижине. Вбежав в неё, она оглянулась и у неё захолонуло сердце от ужаса: страшный зверь уже пересёк путь её мужу. Теперь Клейтон стоял перед обезьяной, схватив обеими руками топор и готовый ударить им разъярённого зверя, когда тот на него накинется.

— Запри дверь на засов, Элис! — закричал Клейтон. — Я могу топором справиться с этой обезьяной.

Но он знал, что его ждёт верная смерть, и она тоже это знала.

Напавшая на него обезьяна была большим самцом; она весила, вероятно, не менее трёхсот фунтов. Из-под косматых бровей злобно сверкали маленькие, близко посаженные глаза, а острые волчьи клыки свирепо оскалились, когда зверь на мгновение остановился перед своей жертвой. За спиной обезьяны Клейтон видел, не далее как в 20 шагах дверь хижины и волна ужаса нахлынула на него, когда он увидел, что его молодая жена снова выбежала из хижины, вооруженная его винтовкой.

Она, которая всегда так боялась огнестрельного оружия, что не решалась даже дотронуться до него, бросилась теперь к обезьяне с бесстрашием львицы, защищающей своих детёнышей.

— Элис! Назад! — крикнул Клейтон — Бога ради, назад!

Но она не слушала, и в ту же минуту обезьяна накинулась на Клейтона и ему уже было не до разговоров.

Человек взмахнул топором изо всей силы, но могучее животное своими страшными лапами схватило топор, вырвало его из рук Клейтона и отшвырнуло далеко в сторону.

Со свирепым рычанием кинулся зверь на беззащитную жертву, но прежде, чем его клыки коснулись горла человека, раздался громкий выстрел, и пуля попала обезьяне в спину между лопатками.

Отшвырнув Клейтона наземь, зверь обратился против нового врага. Теперь перед ним стояла до смерти перепуганная молодая женщина и тщетно пыталась выстрелить ещё раз. Она не знала механизма ружья, и ударник беспомощно бил по пустой гильзе.

С рёвом бешенства и боли обезьяна бросилась на хрупкую фигуру — и Элис упала в обморок.

Почти одновременно Клейтон вскочил на ноги и, ни минуты не думая о том, что его помощь совершенно бесполезна, бросился вперёд, чтобы оттащить обезьяну от неподвижного тела жены. И ему это удалось почти без усилия. Громадная обезьяна безжизненно рухнула на траву перед ним — она была мертва. Пуля сделала своё дело.

Быстро осмотрев жену, он убедился, что она жива и невредима, и решил, что огромный зверь умер в минуту прыжка на него.

Осторожно поднял он все ещё бессознательное тело жены и снес его в хижину; но прошло добрых два часа, пока, наконец, Элис пришла в себя.

Первые же слова её наполнили смутным опасением душу Клейтона. Она говорила:

— О, Джон, как уютно нам дома! Мне снился страшный сон! Мне казалось, мой милый, будто мы вовсе не в Лондоне, а в какой-то ужасной, дикой местности и что на нас нападают страшные звери.

— Да, да, хорошо, Элис! — сказал он, гладя её по лбу. — А всё-таки попробуй-ка снова заснуть и не думай о снах!

Этой ночью в крошечной комнате на опушке первобытного леса, в ту пору, когда леопард визжал перед дверью, а из-за холма доносился глухой рёв льва, — у четы Клейтон родился маленький сын.

Леди Грейсток так и не оправилась от потрясения, вызванного нападением большой обезьяны. Она жила ещё год после того, как родился ребёнок, но уже ни разу не выходила из хижины и не сознавала, что она не в Англии.

Иногда она задавала Клейтону вопросы относительно страшных ночных шумов, спрашивала, почему нет прислуги, и куда девались все знакомые. Говорила о странной обстановке своей комнаты. Но хотя Клейтон и не пытался скрывать от неё правды, она не могла понять его слов.

В других отношениях она была, впрочем, совершенно нормальна. А радость и счастье,