Вычислитель (тетралогия) - Александр Николаевич Громов Страница 10

на запад. Временами в болоте начинали негромко верещать какие-то мелкие существа – застрекочет и смолкнет в одном месте, отзовется в другом. С той стороны, где устроились на ночевку те, кто видел вожака в Юсте, тоже доносились слабые звуки: потрескивание непогашенного костра, шорох водорослей, иногда кашель и приглушенные стоны полуспящих, полубодрствующих людей.

Пронзительный вопль – мужской, долгий, страшный, полный боли и ужаса – подбросил обоих. Такой крик мог бы издать человек, схваченный громадным хищником, почему-то медлящим сомкнуть челюсти на бьющейся жертве.

– Жди. Отсюда – ни шагу! – Эрвин схватил бич.

– Нет! – Кристи вцепилась в его рукав, замотала головой.

– Пусти… Я скоро.

Чавкая грязью, он исчез. Туман величаво тек через мель. Дрожа, женщина съежилась, стараясь казаться меньше и незаметнее. Мерещилась огромная пасть, что вот-вот выдвинется из тумана и пожрет ее.

Крики, свист бича. Прыгали тени. Было слышно, как хрипло командует Юст и визжит Кубышечка. Затем крики изменили тональность – возле костра начали переругиваться.

Минуту спустя вернулся Эрвин.

– Змеи, – объяснил он, тяжело дыша. – Явились на свет костра, как я и говорил. С пяток, не больше. Но крупные. Нож их берет, но бич лучше. Одна присосалась к Валентину, ну он и завопил. Ничего, оклемается. Если быстро убить эту дрянь, потеряешь лоскут кожи, но жив будешь.

– Он сможет идти? – спросила Кристи, пытаясь справиться с дрожью.

– Дурацкий вопрос, извини. Он так же хочет выжить, как и ты. Кстати, он легко отделался – догадался перекатиться в костер. Змея отвалилась сразу.

* * *

Заснуть снова не удалось: прилив превратил мель в непролазное месиво, и Эрвин объявил, что нет смысла сидеть в грязи, дожидаясь рассвета. Мель могла бы спасти изгнанников от нападения малоподвижных тварей, вроде язычника, но не от змей и не от иных, пока не встретившихся на пути охочих до человечины порождений болота, больше привычных искать добычу, нежели поджидать ее. Эрвин крикнул в туман, предупреждая об уходе, и почти сразу люди Юста завозились, собираясь в путь.

Мутное пятно луны временами гасло в тумане. Кристи только удивлялась, как Эрвин умудряется ориентироваться, держа направление на восток. Шли медленно, пробуя путь шестами. Людей Юста не было ни видно, ни слышно. Один раз Кристи провалилась по пояс, и Эрвин, вытащив ее, дал здоровенный крюк, обходя трясину. В другой раз Кристи не удержала равновесие и упала, когда в каких-нибудь полутора-двух десятках шагов от нее кто-то отчаянно заскрипел, заверещал, забарахтался в топи, а потом что-то резко хлестнуло по мокрым водорослям, и звуки стихли.

Больше ничего не произошло до самого рассвета. К утру туман поредел, зато небо заволокло сплошной серой пеленой, заморосил мелкий дождь. Стало встречаться больше глубоких луж, по которым привязанный к Эрвину веревкой ящик не полз, шурша, а плыл с важной неспешностью ковчега. Зыбун колыхался сильнее, ноги утопали по колено.

Вскоре провалился Эрвин – там, где только что прошла Кристи. Он успел лечь грудью на шест и, крикнув, что справится, сумел выбраться сам, выбившись из сил и потеряв мокроступ с правой ноги. Пришлось взять из рюкзачка запасной.

Отдыхали, как и вчера, на ящике, дотащив его до места, показавшегося относительно надежным. Юста и его людей по-прежнему не было видно, впрочем, видимость не превышала полукилометра, насколько глаз мог оценить расстояние на болоте.

– А они не заблудятся? – спросила Кристи, дав Эрвину отдышаться.

– Вполне возможно. Это только по карте до Счастливых островов триста километров – на деле нам повезет, если уложимся в пятьсот. Потеряем направление и будем кружить… Солнечные дни, как вчера, здесь редкость.

– А ты еще не потерял направление?

– Думаю, что нет. Плюс-минус, конечно. Но пока еще есть смысл идти. Примерно вон туда. – Эрвин махнул рукой. – Когда я не буду уверен, я скажу.

Они не двигались с места до тех пор, пока морось окончательно не выела туман, и тогда заметили далеко справа медленно движущуюся цепочку людей. Их по-прежнему было семь. За это время Эрвин наловил в лужах с десяток мелких существ, прозванных Кристи головастиками, и первый попробовал местную пищу. Еда оказалась отвратительной на вкус, еще вчера Кристи стошнило бы от такого завтрака, а позавчера – от одной мысли о нем, но сегодня голод уже успел сказать свое слово. Они поделили головастиков поровну, затем нацедили в миску грязной солоноватой воды и по очереди напились. Когда с завтраком было покончено, стало видно, что цепочка из семи человек приблизилась и все сильнее забирает влево, явно стремясь выйти на параллельный курс.

– Ага, – сказал Эрвин. – Так я и думал.

– Что ты думал?

– У Юста все же есть толика разума. Впереди нас он, конечно, не пойдет, но и тащиться сзади я его отучил. Теперь он думает, что мы с ним в равных условиях.

– А разве нет?

Эрвин поскреб в затылке.

– Положим, всемером отбиться от змей легче, чем вдвоем. Но, видишь ли, какое дело… вот, скажем, сидит где-нибудь на дне язычник, этакий здоровенный моллюск, ждет… Над ним торф и водоросли. Зрение и слух ему ни к чему. Считается, что он нападает, когда чувствует колыхание зыбуна в пределах досягаемости щупальца… Не знаю, так ли это, и никто не знает, но если так, то идти всемером в одной связке – глупость…

Змея атаковала его снизу, прорвав в броске водорослевый ковер. Разматывать бич было некогда. Взвизгнула Кристи. Эрвин отмахнул рукой тварь, нацелившуюся в лицо, и тотчас рука его опустилась под тяжестью лоснящейся гадины. Больше всего она напоминала полутораметровую пиявку и присасывалась, как пиявка. Рукав представлял для нее преодолимую помеху – полетели клочья ткани.

Змея умирала долго – ее пришлось буквально состругивать с руки, но и уполовиненная, она продолжала висеть, сосать, грызть… Когда Эрвин со стоном отодрал от себя то, что осталось, на уцелевшем брюхе твари обнаружились два ряда круглых отверстий, окаймленных мелкими коричневыми зубами. Некоторые пасти продолжали открываться и закрываться, сжимаясь в точку.

Ему повезло: змея не успела въесться как следует, пострадал только рукав, да на предплечье кровоточил лишенный кожи круглый пятачок. Всего-навсего один. Эрвин совсем оторвал мокрый разодранный рукав, и Кристи перевязала ему руку.

– Пора двигать, – морщась, произнес Эрвин.

– Больно? – участливо спросила Кристи.

– Нет, приятно. Обожаю, когда меня едят живьем. Исключительное удовольствие.

– Извини… Хочешь, возьму рюкзачок?

– Нет… Направление запомнила? Ну, вперед.

Они шли, и поверхность болота все так же прогибалась под ногами, напоминая сгнивший и непрочный, но все-таки еще упругий батут. Мелкий дождь не прекращался. Шагах в ста справа держались люди Юста. По-прежнему связанные в