Просто Никита: Солдат - Евгений Бергер Страница 10

Парень повернул голову и заметил, что хозяин салуна и посетитель стоят с оружием в руках. Хозяин салуна с винтовкой, направленной на противника, а тот угрожал ему револьвером довольно внушительных размеров.

— Я по-твоему за слова не отвечаю⁈ — возмутился посетитель. — Гарри Питерсон, по-твоему, пустобрех⁈

— Заплати за выпивку! — рыкнул в ответ Вилли.

Никита отвернул голову к собеседнику.

— Но больше всего мне нравилась работа смотрителем чистых ведер. Я чувствовал, что это важная и очень нужная работа, — авторитетно заявил Просто.

БАБАХ!

Слитный выстрел прозвучал неожиданно, и все посетители салуна вздрогнули, кроме Никиты. Тот даже не моргнул и спокойно повернул голову, обнаружив два кровавых пятна. Одно было на стене, за посетителем по имени Гарри, в голове которого зияла огромная дыра. Второе было за Вилли, что лежал лицом на стойке и демонстрировал содержимое черепной коробки. Часть из содержимого кровавым месивом была размазана по полкам с бутылками за его спиной.

— Надеюсь, меня не заставят убираться, — сморщившись, произнес Никита: — С полками и стенами у меня могут быть проблемы. Но если нужно помыть ведро…

* * *

— Майкл! — рыкнул упитанный мужик, покосившийся на полное ведро.

В нем находились очистки, среди которых виднелись половинки гнилого картофеля.

— Какого черта, Майкл⁈ Долго эта вонь будет тут стоять⁈ — рыкнул он, подхватил ведро за ручку и подошел к выходу. Открыв с пинка массивную дверь, он заорал во всю глотку: — ПРОСТО-О-О!!!

К двери тут же подскочил Никита, который выхватил ведро из рук и понесся в сторону сортира. Подбежав к нему, он вывалил в огромную дыру в полу отходы и так же бегом отправился к ручью.

Там, схватив ершик, который признан полковником негодным для чистки ночной вазы старшего офицера, он быстро отшоркал ведро и побежал обратно. Долетев до кухни, у входа которой он выставлял чистые ведра, Ник увидел всего одно. Заглянув в него, парень с удивлением обнаружил продолговатый предмет коричневого цвета с характерным запахом.

Не задумываясь ни на секунду, парень оставил чистое ведро, схватил другое и понесся повторять процедуру тем же самым ершиком. Прошло не больше пяти минут, как Никита поставил второе очищенное ведро у входа на кухню.

— Просто! — рыкнул полный мужик, снова открыв дверь с пинка. — Держи!

Парень подскочил, и ему в руки сунули огромную кастрюлю, на дне которой был слой пригоревшей вчерашней каши.

— Отмой!

— Сержант Уитни, но это не похоже на ведро, — смутился Никита, приняв огромный чан.

— Че⁈

— Полковник Харисон назначил меня смотрителем чистых ведер, а это — не ведро.

— Это ведро, просто… ручка отломалась, — кашлянул в кулак повар. — Да, очень важное ведро, просто большое. Ручка не выдержала, — кивнул здоровяк. — Отмой, да побыстрее!

Никита пожал плечами, перехватил чан и отправился к ручью, намереваясь повторить процедуру с ершиком.

* * *

Уитни был хоть и строгим, но справедливым. Иногда он мне выдавал немного желтого масла с куском засохшего хлеба. Это была моя доплата за должность. Масло сильно горчило, но имело свой неповторимый вкус. Может быть из-за плесени, что попадалась на хлебе? Увы, я этого не знал.

Главное, что это очень вкусно!

Иногда мне было жалко нашего повара из-за того, что всем не нравилась его каша и суп. Несколько раз его очень сильно били. Может быть потому, что каша не вкусная, а может это из-за того, что в нашем учебном полку вспыхнула, какая-то болезнь, из-за которой выстраивались очереди в наш сортир.

В те дни от толчка пахло особенно сильно, а многие лица солдат были зеленого оттенка.

Полковник Харрисон говорил, что он вздернет сержанта Уитни на флагштоке, а еще он говорил, что тело солдата — это оружие. Оно должно быть сильным, ловким и неуязвимым. Даже перед стряпней сержанта Уитни.

Поэтому мы каждый день учились правильно маршировать, отжимались, подтягивались, потом снова отжимались, а затем бегали. И каждый день ели стряпню сержанта. Но больше всего мы бегали. Мне тогда казалось, что так я ещё никогда не уставал. Но мне нравилось.

В армии не надо было думать. Просто чётко следуй приказам командиров — и всё будет хорошо. А если не слушаться, то это самое «всё» идёт наперекосяк.

К примеру, мне показалось странным корчевать сорняки обычной палкой, и я решил использовать штык-нож. Подобное самоволие командирам не понравилось.

— Скажи-ка, Просто, — закуривая самокрутку, произнёс Харрисон: — Кто в твоей жизни самый главный авторитет?

— Мама и папа, — честно ответил я.

— Ты всегда их слушался?

— Так точно, сэр!

— Прекрасно. Мама и папа для тебя теперь — Я! И все, кто старше тебя по званию! Если был дан приказ разобраться с проклятыми сорняками палкой, то ты разбираешься ПАЛКОЙ!!! А не тупишь штык-нож, который может не раз спасти твою тупорылую задницу!!! Я ПОНЯТНО ОБЪЯСНЯЮ⁈

— Да, мама.

— СЭР!!! Твою ж мать… Ты должен отвечать: «Сэр, да, сэр»!!!

— Сэр, да, сэр. Мама.

— БЕЗ МАМЫ!!!

— Но вы же сами сказали…

— Ох… — Харрисон обречённо закатил глаза: — Рядовой Просто, я для тебя буду мамой. Но называй меня СЭР! Так надо. Мы — на службе! Понял?

— Сэр, да, сэр!

— Наконец-то… — с облегчением выдохнул полковник: — А теперь живо возвращайся к сорнякам!

— Сэр, да, сэр! — отрапортовал я, и найдя палку потолще, принялся корчевать сорняки.

А ещё мне очень нравилось собирать и разбирать винтовку. Если сделать это триста раз, то потом можно разбирать и собирать её с закрытыми глазами! Всего семнадцать деталей — ничего сложного.

И, как-то раз я сделал это две тысячи раз.

— М-м-м… Просто? — на склад заглянул сержант Медисон: — За караульного сегодня?

— Так точно, сэр! — ответил я, вытянувшись по струнке.

— М-м-м… Хорошо, — Медисон алчно огляделся по сторонам: — Ты с этой штукой обращаться умеешь? — Сержант указал на винтовку.

— Так точно, сэр.

— Продемонстрируй-ка! У нас в роте рекорд — двенадцать секунд. Слабо повторить?

— Никак нет, сэр!

— Смелое заявление! Идём, — Медисон жестом поманил меня за собой.

Мы встали в углу, где располагался стол для распаковки ящиков. Сержант вытащил секундомер и указал на мою винтовку:

— Разряди.

— Так точно, сэр! — я вытащил коробку магазина, передёрнул затвор, а затем положил винтовку на стол.

—