Юрий Иванович - Обладатель-двадцатник Страница 10

Недавний начальник охраны ни в едином своём слове, как и в праве распоряжаться, не сомневался. Чувствовал за спиной у себя силу и с первого момента решил несколько изменить свою должностную ипостась. Всё это невероятно выводило олигарха из себя, но и нужную информацию он среди сжатых приказов верно выхватывал.

Так стало понятно, что большинство сотрудников всё-таки успело «залечь на дно», выполняя последний приказ убегающего кормильца. И хорошо залечь, потому что отыскать их не смогли даже агенты английской разведки. Как-то верилось, что инициаторы репрессий также до них не доберутся.

Больше всего порадовало присутствие на рабочем месте так называемого начальника отдела кадров. Ему уже было под семьдесят, в родственниках он не числился, к большим делам ни боком ни припёком не касался и слыл просто чёрствым и бездушным бюрократом. Таких как раз и берут на работу для запугивания людей со стороны, для содержания в строгости своих, запугивания чужих и для отмазки от всяких налоговых и прочих государственных служб. Этакая цепная собака, которая пропускала в дом хозяина только тех людей, на которых укажет его перст.

И никто не знал (а Гегам особо надеялся, что его английские кураторы тем более не ведают!), что безобидный, чёрствый, сухонький с виду Апавен Эгоян на самом деле нечто большее, чем непревзойдённый бюрократ и закостенелый крючкотвор. А именно: патологически желающий убивать маньяк. Именно маньяк, а не убийца или работающий по найму киллер. Вот только маньяк чрезвычайно осторожный и мечтающий пускать кровь по закону, то есть не оглядываясь на государство, а наоборот, прикрываясь им. Будь его воля, он бы с самой юности подался в особые войска, где в таких людях тоже нуждались. И в своё время приложил немало сил для просачивания в ряды доблестных специальных агентов «кровавой гэбни». Да не повезло, по физическим данным не прошёл: чуть прихрамывал от рождения и телом вышел слишком хлипким. Это несмотря на уникальное умение кидать ножи точно в цель чуть ли не с любого доступного человеку расстояния.

Имелось ещё одно полезное умение, так и не понадобившееся советским чекистам: Апавен вырос возле старшей сестры, которая была глухонемой с детства. И благодаря этому язык жестов, причём особенный, пальцевой, освоил на сознательном и подсознательном уровнях. Увы, подобные знатоки и умельцы оказались не нужны государству. Первое время маниакальную жажду уничтожения себе подобных господин Эгоян утолял по собственному выбору, долго готовясь к каждому акту и десятикратно перестраховываясь.

Причём убивал не законопослушных и невинных граждан, а тех уголовников и криминальных авторитетов, у которых врагов хватало, как блох на бездомной собаке. Убивал, невзирая на многочисленную охрану вокруг жертвы или ещё большую толпу дружков-собутыльников. Так было интереснее, так адреналин бушевал в крови за три месяца до события, и два месяца после него.

Вечно так продолжаться не могло, Апавену уже пошёл четвёртый десяток, а он всё никак не мог крепко «встать на ноги». Следовало искать непотопляемого покровителя, и он его грамотно отыскал в лице молодого Шелосяна, который делал стремительную карьеру по партийной линии. Полгода наблюдений, определённые выводы, а потом и взятие «языка», английского дипломата, который плотно курировал самого Шелосяна. Пытки сноб-англичанин не выдержал, всё рассказал и о своей службе, и о новых агентах, и в том числе о молодом функционере Гегаме Оганесовиче. Вот неудавшийся агент Комитета госбезопасности этим и воспользовался чуть позже.

Естественно, скандал в связи с пропажей дипломата имел место, но так как советские силовики его тоже искали с пеной у рта, всё списали на бытовую уголовщину. Даже шефы МИ-5 в это поверили. Уж слишком покойный любил крутиться в глухих подворотнях да среди тёмных личностей. А сам он, зарытый глубоко в землю, в глубоком и мрачном подвале, уже ни на кого пожаловаться не мог.

Дальше Апавен Эгоян выждал сколько следовало и появился перед будущим шефом в самый нужный момент. Тому для решения одной деликатной проблемы следовало устранить много знающего конкурента, но которого всеми силами прикрывали и защищали англичане. У них на того тоже имелись далеко идущие планы.

Гегам и Апавен встретились, долго общались, делились откровениями и остались друг другом весьма довольны. Затем несколько прекрасно выполненных заданий окончательно скрепили тайную дружбу. Точно в такой же строжайшей тайне прошло обучение языку глухонемых, который Гегам выучил с особым рвением. Затем вроде бы случайная рекомендация со стороны, и вот уже в окружении зарождающегося олигарха появился человек, ответственный за кадры. Причём за кадры не только криминогенные, а вполне себе официальные и добропорядочные. Но теперь оба земляка имели полное право видеться ежедневно по работе и, не обращая внимания на посторонних, а также не привлекая их внимание к себе, решать свои теневые дела посредством неспешного разговора пальцами.

Получалось изумительно хорошо. Олигарх был доволен и уверен в завтрашнем дне. А патологический маньяк получал регулярные возможности для безнаказанного убийства. Причём плату совершенно не требовал и даже мило стеснялся да отнекивался, когда новый шеф чуть ли не насильно заставлял брать пачки долларов или вручал документы на некую скромную, но милую недвижимость. А для всех скопом он продолжал оставаться жёлчным маразматиком, чинушей, бумажной душонкой, живущим в двухкомнатной «хрущёвке» и уже десять лет приходящим на работу в одном и том же костюме.

Нет, конечно же, некоторые видели Апавена Эгояна и в иной ипостаси: быстрым, волевым, убийственно хладнокровным и в невероятно дорогостоящих костюмах для тренировок. Да вот видели они эту картинку как самую последнюю в своей жизни. Да так и умирали с удивлением в глазах: «И меня сейчас будет убивать этот невзрачный тип?! Ой!.. Уже убил…»

Возвращаясь в свой офис, господин Шелосян понимал, учитывал сразу несколько важных факторов:

«Как бы там ни было, но после разговора с кадровиком о судьбе Савена я могу не беспокоиться. Тот будет убит хотя бы из чисто спортивного интереса. И опасаться того, что Апавен станет работать на нового хозяина, не собираюсь. Та же интуиция мне шепчет, что старикан уже не станет менять дающую руку, а скорей споёт свою «лебединую песню», как он мечтает, и уйдёт в… М-да, уж в рай-то он точно не попадёт… Но для меня важней, что он своим широким тралом из смертей ещё и английских уродов зацепит, а значит, мне будет проще укрыться и дальше отомстить. Вплоть до того, что и самого Ричарда Даркли на фарш пущу! Жаль, что в Россию он давно не является… Или является? А может, можно его как-то сюда выманить? Чем? Гибелью этого ублюдка Савена? Так он, наоборот, испугается… Хотя я тоже могу сделать вид, что испугался… Особенно если неведомые силы террора к нам нагрянут или как-то дадут о себе знать заранее… Тогда на них можно вешать убийство или устранение кого угодно. Теперь бы ещё всё это грамотно просчитать и скрупулёзно объяснить быстрому на броски ножей Эгояну… Ладно, вроде приехали… Выходить?.. Интуиция опять примолкла… Неужели пронесло?.. Всё равно надо постараться не привлекать к себе внимания! И плевать, что там этот урод бормочет! Не хочу, чтобы на меня, словно на живца, кидались неведомые мне акулы!..»