Роман Злотников - Смертельный удар Страница 10

— Пошли, по-моему, эти ребята собираются только поговорить.

Яг заворчал:

— Тебе не стоит спускаться. Я и сам могу поговорить. Грон усмехнулся:

— По всей видимости, они жаждут увидеть именно меня.

— Но твоя безопасность…

— Ты считаешь, что наши ребята, в случае чего, не успеют спустить тетиву раньше, чем они? Или что они смогут прирезать меня как барана?

Яг хмуро буркнул:

— Мало ли чего? — но замолчал и покорно двинулся следом. Шлюпка уткнулась в пирс прямо напротив Грона. Из шлюпки выскочил высокий молодой парень в живописном халате, обвешанный мечами, кинжалами и ножами, будто храмовая гетера медными побрякушками. Бросив по сторонам насмешливые взгляды, он небрежно поклонился и прокричал:

— Великий адмирал Тамор шлет привет Великому Грону и просит узнать, не соблаговолит ли Великий Грон встретиться с ним на предмет разговора, интересного для обеих сторон.

Грон несколько мгновений задумчиво рассматривал парня, потом повернулся и негромко приказал Ягу:

— Передай на корабли — пусть возвращаются. — Потом повернулся к посланцу и с легким поклоном произнес: — Передай Великому адмиралу Тамору, что Великий Грон просит его со всеми своими людьми быть его гостем.

Парень окинул его несколько удивленным взглядом, после чего недоверчиво и как-то по-простому, не так напыщенно и высокомерно, как первый раз, спросил:

— Ты, парень, у него самого-то спроси, а то вдруг… Грон усмехнулся:

— Дело в том, что он сам тебе и ответил, — и неторопливо пошел к воротам.

Тамор почти не изменился, только слегка погрузнел, видимо от добротной пищи и малоподвижного образа жизни, хотя это, конечно, как посмотреть, да у висков начала пробиваться седина. После недолгого приглядывания друг к другу они опрокинули по кубку дожирского, бочонок которого Грон берег для особых случаев, и разговор пошел уже гораздо свободнее.

— Так что, как видишь, хоть я и не взлетел так высоко, как ты, но среди портовой швали тоже не остался. — Тамор освежил глотку добрым глотком дожирского и продолжил: — Погуляли мы знатно. В тот год венеты назначили за мою голову награду в тысячу золотых. А последние два года моя эскадра была личной эскадрой гологолового Сгномбе, Верховного жреца — правителя Хемта. Да будет ему пища камнями, а вино мочой. — Тамор сплюнул. — Большей сволочи я не встречал. Все его величие заключалось в том, что он отлично умел изображать каменного истукана от рассвета до заката, сидя на птицеголовом троне в центральном зале храма-дворца Четыре камня, — Тамор сделал паузу, — хотя платили они изрядно. Но сколько можно просто изображать из себя грозных вояк, а не заниматься делом?! И когда до наших краев докатились слухи о некоем Гроне, который солидно надрал задницу венетам и горгосцам, я вспомнил о тебе и решил, что парень, выросший в портовой груде Тамариса, никак не может забыть о флоте. И, как видишь, не ошибся. — Он налил себе еще дожирского, залпом осушил кубок и улыбнулся. — Так что если тебе нужны хорошие корабли и отличные моряки, я в твоем распоряжении.

Грон откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно. Он знал, что не примет предложение Тамора, но так просто отпускать его не хотелось. Он чувствовал, что Тамор является именно тем за кого себя выдает, — хорошим моряком и умелым адмиралом с богатым боевым опытом. А это было как раз то, чего ему сейчас не хватало. Но флот был частью Корпуса, и Грон твердо знал, что он ею и останется. Он некоторое время раздумывал, как поймать Тамора на крючок, потом решил рискнуть:

— Извини, Тамор, я готов взять тебя в учителя или, по старой дружбе, помочь тебе деньгами, но ни нанимать твою эскадру для разовых поручений, ни принимать ее на службу как часть моего флота я не буду. Все, кто служит в моем флоте, — члены Корпуса, и никого больше там не будет. — И он закончил деланно безразличным тоном: — Впрочем, если кто из твоих людей захочет поступить в Корпус, то вполне может попытаться после прохождения «давильного чана» стать моряком.

Тамор усмехнулся:

— Даже я?

Грон, не отводя взгляда от окна, едва заметно кивнул. На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, потом Тамор шумно выдохнул:

— У меня шестнадцать галер и почти тысяча лихих ребят, а ты предлагаешь мне — МНЕ! — идти в гребцы или палубные матросы как какому-то рабу или безземельному. Я — Тамор! Знаешь ли ты, что означает это имя?

Грон посмотрел прямо в налившиеся кровью глаза. Несколько мгновений они бодались взглядами. Наконец Тамор скрипнул зубами и отвел глаза. Грон покачал головой:

— Тамор, Тамор. — Он вздохнул. — Сказать по правде, я хотел бы иметь тебя своим адмиралом, но… Пойми, пока ты не пройдешь то, через что прошел здесь любой, пока не проникнешься духом Корпуса, ты не сможешь ни командовать этими людьми, ни понять, что ты делаешь не так.

— Если ты помнишь, я держал в руках самых крутых головорезов Тамариса, — заявил Тамор.

Грон снова покачал головой:

— Не то. Каким образом ты делаешь накачку своим парням, когда посылаешь их в бой? Что-то вроде: вперед, там бабы, вино и золото?

Тамор, криво усмехаясь, смотрел на него. А Грон продолжил:

— А мои командиры говорят другое: ребята, мы — это Корпус. И это срабатывает не хуже твоего.

Тамор расхохотался:

— Ну-ну, прямо как у горгосцев: Магр смотрит на нас. Да они у тебя дубоголовые!

Грон усмехнулся и поднялся на ноги:

— Пойдем.

Они спустились на плац. Завернув за угол, прошли вдоль стены и, пройдя сквозь калитку в стене, вышли к большому стрельбищу. Тамор остановился и удивленно распахнул глаза. Вдоль стены на вкопанных в землю стволах мерно раскачивались на канатах нетесаные бревна. На них стояли воины с арбалетами в руках. Ближние были в легких одеждах, те, что чуть дальше, — в полных доспехах. Перед ними на различном расстоянии располагались разнообразные мишени. У ближних — большие круглые срезы деревьев с черным пятном в середине, у дальних — срезы поменьше от деревьев потоньше, а в дальнем конце двора шла череда вкопанных столбов, между которых, подобно стрелковым местам, раскачивались круглые диски размером едва больше ладони. В другом углу стрельбища на чудовищных опорах покачивались площадки, на которых были закреплены корабельные баллисты и катапульты. Воздух гудел от звуков спускаемых тетив и треска рычагов катапульт, ударяющихся об ограничители. Тамор заметил, что Грон, улыбаясь, смотрит на него, и захлопнул рот. Над стрельбищем пролетел хриплый сигнал рога, потом засвистели боцманские дудки и раздались голоса:

— Стой, прекратить стрельбу, собрать стрелы.