Андрей Орлов - Сибирь 2028. Армагеддон Страница 10

– Ага, все они здоровые, – проворчал каратель, вытирая руки о штаны. – Просто родовая травма у них наложилась на родовое проклятье…

Но на этом безобразия не закончились. Из дома доносился грохот, сыпались кирпичи, трещали и падали балки. Хлопки выстрелов перекрыли крики испуганных людей. «На лестницу! – вопил кто-то. – Держите его, уходит!» Центр событий смещался к крыше. Истошный визг, покатилось тело по изувеченной лестнице. Рваная очередь из «калашникова», топали люди. Кто-то пробежал по уцелевшему фрагменту крыши – разразилась вакханалия автоматных очередей. Беглец не ушел – да и некуда тут было уходить. Раздался крик, исполненный боли, осыпалась часть карниза, от крыши отделилось тело, прорисовало сальто в воздухе и шлепнулось на бетонный блок. Скелет страдальца переломился пополам, но вряд ли он что-то чувствовал – падал уже мертвым, с пулей в затылке. Тело валялось под фундаментом, и сразу стало объектом внимания людей в оцеплении. Возраст мутанта определению не поддавался. Неясно, на что он рассчитывал, прячась в городе. Это обязательно должно было случиться – как бы ни прятали его родственники или другие сердобольные люди. Деформированная голова, лоб был соткан как бы из двух половинок и отчетливо напоминал задницу. Вероятно, при жизни он прикрывал свое уродство копной густых волос. Но сколь веревочке ни виться…

Я развернулся и зашагал в обратную сторону, не дожидаясь, пока каратели войдут в раж и начнут отстреливать всех виновных и непричастных. С отморозками из карательного подразделения лучше не связываться. Но только я свернул за угол, как раздался грохот «пескоструйного аппарата», и меня нагнал, перегородив дорогу, знакомый унитаз на колесах – настолько знакомый, что я встал как вкопанный, и все внутри похолодело.

– Взять ублюдка!!! – словно олень в период гона, проорал полковник Гнатюк, выпрыгивая из машины и с такой силой хлопнув дверью, что чуть не вывалился пулеметчик из башни! Из заднего отсека вылупились старые знакомые – рыжий и Влас – рожи довольные, пришел их час! Без всяких преамбул они набросились на меня, размахивая кулаками, но тут они явно поспешили. Мои инстинкты не имели ничего общего со здравым смыслом. Первому я красиво расписался между глаз, добавив смайлик во всю щеку, второму врезал каблуком по немеркнущему мужскому достоинству, и он согнулся всемеро, выпучив глаза и закрыв руками то, что еще можно было вылечить. Свои ведь, подороже Фаберже будут. За сладкой парочкой выпрыгнул третий, вскинул автомат. Но не все умеют метко стрелять. Даже с двух метров. Хлестнула очередь, продырявив полу моей любимой «походной» куртки. Я проделал пару обманных движений, отобрал у него автомат, дал прикладом по челюсти и на всякий случай выбросил автомат подальше.

– Не стрелять! – взревел полковник. Мысль была хорошая, я развернулся, чтобы как-то выбираться из всего этого. Но забыл, что полковника в его «деловых» поездках всегда сопровождают как минимум шестеро. Отборная шпана уже выскакивала из своего унитаза. Прыжок – и меня накрыла туша. А в следующее мгновение уже распяли, отоварили по почкам и приставили ствол к затылку. Стало грустно.

– Не бить! – распорядился полковник, раздавил носком обмылок потухшей сигары, который ему надоело использовать в качестве жвачки, и неторопливо направился в мою сторону, разминая костяшки кулака. А я окончательно затосковал. Он встал напротив, пока не посягая на мое личное пространство, и пристально вглядывался в глаза. Мне не было резона любоваться заплывшей от бесконечных дум о народе физиономией, я скосил глаза. Незадачливый автоматчик, держась за отбитую челюсть, выкапывал свое оружие из груды обломков, сдвинутых бульдозером к фундаменту. Рыжий сидел в пыли, потрясенно ощупывая отекающую физиономию. Влас держался за свое достоинство и тоже не мог прийти в себя – надувался и спускался, как воздушный шарик. «Хорошо погулял перед закрытием», – тоскливо подумал я. Отогнулась шторка в переднем отсеке транспортного средства, где было «царственное ложе», объявилось мучное женское лицо, распахнулись глаза, и все это отъехало в полумрак. А это что за тайна, покрытая макияжем? – равнодушно подумал я. Хотя какая разница? У полковника целый гарем наложниц, а Ада была лишь наиболее «популярной».

– Молчишь, любитель экстрима? – тоном, не предвещающим удачного завершения дня, осведомился полковник. – Тебе не интересно, Карнаш, откуда мы тут взялись, почему опять на тебя наехали?

– У счастья не спрашивают, Георгий Константинович, откуда оно взялось, – парировал я. Клевреты, сжимающие меня мертвой хваткой, загоготали. Развеселил я их.

– Еще и людей моих поколотил, – покосился полковник на плоды моей «инстинктивной» деятельности. – Зачем, Карнаш? Убежать хотел? Думал, что это развеселит меня?

– Минутная слабость, Георгий Константинович, простите. – Я потупился. Клеврет, стоящий сзади, выплюнул матерную тираду и ударил меня рукояткой пистолета по затылку. Головной убор смягчил удар. Полковник крякнул, словно выпил стопку водочки.

– Ну, ладно, Карнаш, перейдем, как говорится, от нецензурных слов к делу. Сдается мне, что жизнь в ближайшие часы проведет над тобой еще один эксперимент. Докладываю: прошедшей ночью дежурные смены караульного батальона несколько раз выезжали по тревоге на осмотр периметра. Чужаков замечено не было, но метрах в трехстах к югу от твоего самолета – а это довольно близко от границы зоны – патрульные натолкнулись на обезображенное тело Ады… – Полковник сглотнул слюну (я, собственно, тоже). – Кто-то закопал ее в землю, а потом пришли другие люди, раскопали и обгрызли. Возможно, парни с автоматами их вспугнули, и они сбежали, не закончив трапезу. Опознать тело не составило труда…

– Побойтесь Бога, Георгий Константинович, – севшим голосом пробормотал я. – Не я же ее убил и обгрыз…

– Разумеется, не ты, Карнаш. Но закопал ее точно ты. Ее убили недалеко от твоего самолета – подозреваю, что это были зараженные, проникшие в охраняемую зону, обстоятельства проникновения в данный момент уточняются. Что она делала вблизи самолета – в то время, когда мы его обыскивали? Позволь догадаться, Карнаш… А ты испугался, обнаружив тело, и попытался скрыть следы преступления.

«Адюльтер не преступление, – тоскливо подумал я, – а повод разобраться, как мужчина с мужчиной».

– Ужасное недоразумение, Георгий Константинович, это был не я…

– Может, и не ты, – покладисто допустил Гнатюк. – Рядом с разрытой могилой бойцы обнаружили следы подошв того человека, который ее закапывал. Не возражаешь, если мы их сравним с твоими подошвами? Клянусь, Карнаш, если это не ты – лично принесу тебе глубочайшие извинения, раскурим трубку мира и разопьем бутылочку хорошего марочного коньяка.

Похоже, я влип. Мстительность Гнатюка не ведала разумных границ. И в этот пикантный момент, когда от моего слова уже ничто не зависело, далеко на востоке разразилась истошная стрельба! А на поясе у полковника проснулась рация и послышался встревоженный голос его заместителя по боевой части:

– Георгий Константинович, господин полковник! Это Шульц! Тревога! Поднимайте все части, выводите технику! Зараженные прорываются в первом квадрате… Боже, они уже прорвались!!!

Полковник покачнулся и побледнел. Одутловатая физиономия превращалась в какой-то мятый мешок. Заволновались подчиненные, ослабла хватка. Но я не стал вырываться в столь ответственный момент, хотя вполне мог воспользоваться случаем и пуститься наутек в развалины.

– Борман, Гуськов, все части в ружье!!! – орал спохватившийся полковник в рацию. – Это не учебная тревога! Зараженные идут на город! Все силы в первый квадрат! Всех, способных держать оружие! Романчук, резервную роту на охрану периметра!!! А вы что стоите, бездельники?! – завопил он на своих растерявшихся подчиненных. – Живо в бой!!! – И осекся, сломав глаза о мою понурую личность.

– Это звучит странно, господин полковник, но я не предатель и не трус, – не без достоинства вымолвил я. – И судьба этого города мне так же небезразлична, как и вам. Почту за честь, если вы забудете про свои обиды и дадите мне оружие.

– Дайте ему автомат!!! – взревел, как дизель самосвала, полковник. – В бой, Карнаш, мать твою! Но мы с тобой еще разберемся!

Это было нешуточное испытание на прочность. Ни с чем подобным мы еще не сталкивались! Жуть рогатая! Вот до чего доводят танцы с бубнами вокруг реактора! Мы бежали по Военному городку к восточным окраинам, где воздух сотрясался от автоматных очередей и взрывов гранат. Полковник умчался на своем драндулете. Мог бы и подбросить, скотина! Нас обгоняли грузовики, набитые бледными гвардейцами, бежали пехотинцы. Я тащил старенький АКМ, брошенный мне людьми полковника, на бегу пристраивал к поясу подсумок со снаряженными магазинами. Стремительный марш-бросок длиной в семьсот метров, и с хода вступили в бой. Противник рвался от улиц Чкалова и Красноармейской, вдоль старого Толмачевского шоссе, по руинам и отстроенным хибарам обширного частного сектора. Это было что-то невероятное! «Экспедиционный корпус» зараженного воинства! Разведка прозевала, как эти чудики по одному и мелкими группами стекались сюда из мертвого мегаполиса, где, с их точки зрения, практически не осталось еды. Можно представить, какой бы они закатили пир на весь мир, захватив город Обь со всеми его жителями! Половину «рекрутировали» бы в свои ряды, половину съели. Впоследствии выжившие бойцы караульного батальона, заикаясь от шока и потрясения, рассказывали, что эти черти возникли, как из параллельного мира. Ночью реальных посягательств не было, утром расслабились. А потом повалила толпа, размахивая трубами и арматурой! Они неслись по минному полю, взрывались к чертовой матери, но выживших это нисколько не обескураживало. Пулеметчики открыли огонь, косили их десятками, но атака не теряла интенсивности. Вояки дрогнули, побежали, их догоняли живописные уроды в лохмотьях, сбивали с ног, оглушали. У каждого тела тут же скапливалась маленькая толпа, зараженные рвали когтями трепещущую плоть, впивались в нее зубами, пили кровь, плотоядно рыча, а едва утолив первый голод, рвались дальше. Они наступали двумя потоками – по улице Северной и Чкалова, между рядами одноэтажных домишек, в которых жили люди! Спастись в районе удалось не многим – система оповещения дала сбой. Да и не было у горожан времени эвакуироваться. Они выбегали на улицу, в панике метались. Зараженные врывались в дома, умертвляли зазевавшихся жителей, раздирали их на куски. А в это время их товарищи продолжали развивать наступление, вгрызаясь в восточные предместья…