Олег Дивов - Саботажник Страница 10

– Можем поговорить как люди? – перебил Причер. – Без Устава?

– Естественно. – Кэссиди снял ноги со стола и положил на него локти. – В чем проблема, Отходняк?

– О-о… – Причер возвел глаза к потолку. – Кэс, умоляю, забудь ты эту отвратительную кличку. Я все-таки духовное лицо. Теперь.

– Принято. Так в чем дело, Джон?

– У тебя была масса возможностей рассказать мне, что звери двоятся. Но ты этого не сделал. Почему?

– Закон такой. – Кэссиди хитро прищурился. – Ладно, не обижайся. Действительно закон. Ему всего месяц, но он правильный. Согласись, когда ты это увидел – обалдел? Челюсть отвисла?

– Допустим, – сознался Причер.

– Никто не верит, – сказал Кэссиди тихо и как бы виновато. – Мы специально для донесения концессионеру распилили нескольких псевдозавров и засняли весь процесс. И знаешь, сами как-то до сих пор… Короче говоря, на слово никто не верит. Непременно решит попробовать и шарахнет – не «пилой», так еще чем-нибудь режущим. Тогда и придумался ритуал: новичок должен собственными глазами увидеть, как оно… И насколько это опасно. Рефлекс вырабатывается, скажу я тебе, отменный.

– И насколько это опасно?

– Если срубить голову или лапу отрезать – ничего сверхъестественного не произойдет. Средних размеров зверюга новую голову отращивает минут за пять-шесть…

– Голову? – переспросил капеллан. – Это как? Там же мозг! Этот… Главный, основной, которым думают. Головной!

– Может, он им больше жить не мешает? – предположил Кэссиди. – Или переехал куда-нибудь в другое место…

– Аж завидно, – хмыкнул Причер. – Сам бы не отказался.

– Лапа побыстрее отрастет, минуты за три, – продолжал Кэссиди. – А вот если покромсать все туловище, как рулет его нарезать, тут-то и начинается шоу. Псевдозавра я рубил лично на шесть частей. Выросло три его маленькие копии, два крокодильчика и один муравьед. Все попытались удрать в болото – сообразили, гады, что ростом не вышли. Ученых сюда надо, конечно. Только ведь съедят их…

– В файлах, которые выдали мне, про регенерацию сказано четко – «нет», – задумчиво протянул Причер. – И мозги у зверей находились на положенных местах, один в башке, другой в заднице. А ведь исследовательская группа забила немало животных. И на запчасти разбирала их.

– Этим файлам шестой год. Приспособилось зверье.

– Ничего себе «приспособилось»!

– Из нас с тобой в училище за те же пять лет сделали офицеров. Скажешь, мы не приспособились?

– Мы не научились отращивать себе новые конечности. – Причер выразительно хлопнул себя по брючине; раздался глухой пластмассовый звук. – А про головы я вообще молчу. И рассыпаться на крокодильчиков – тоже не научились.

– Так мы же люди, – веско сказал Кэссиди. – Послушай, Джон, это все очень занимательно и щекочет воображение, но у нас на сегодня одна-единственная задача. Удержать периметр. А если по-простому – остаться в живых и защитить скважину. Стоять до упора, пока ученые не разберутся с креатином. Просто стоять.

– Или загонять шахтеров на их баржи, самим грузиться на «Тревогу» и уходить в море. Пока опять не поперло, вдвое сильнее, чем прежде.

– Это говорит священник или офицер? – Кэссиди прищурился вновь. – Священника я еще могу понять, он же не в курсе, что к русским все не поместятся…

– Челночными рейсами до космодрома. Сгрузить часть народа в космодромные склады, тогда места на воде хватит всем. Если гонять одну «Тревогу», это можно сделать за сутки. А если использовать еще и шахтерские баржи…

– Очнись, Джон, – попросил Кэссиди очень мягко. – Мы не можем уйти с материка. Просто не можем.

– Извини, Кэс, но я утром держал периметр. И теперь мне отчего-то кажется, что очень даже можем. Если не должны. А креатин пусть добывают из шельфа. Бросят прямо рядом с космодромом плавучую буровую – и качают. Чтобы отгонять планктон, хватит той же самой «Тревоги» за глаза и за уши. Потерь таких не будет, понимаешь? Ненормальных. Жалко ведь людей, нельзя так с ними! Сколько у нас сегодня обожженных? Двести?

– Под триста. И человек двадцать нужно отправлять домой, здесь их не починишь. Джон, я все понимаю. Но это не в нашей власти.

– А в чьей тогда? – спросил Причер едко. – Во власти Кляксы? Послушай, Кэс, ты меня удивляешь. Прямо у тебя под носом происходит чудо. Настоящее чудо. И оно может иметь лично для тебя самые неприятные последствия. Оно майора Кэссиди элементарно слопает. А ты думаешь, как бы продержаться месячишко, пока сюда не подвалит грузовик с более мощными пушками, напалмом и прочей дребеденью. Только вот как ты запоешь, когда джунгли пойдут таким валом, что все твои пушки захлебнутся? Или зверье покроется шкурой, которую напалм не возьмет?

– Откуда знаешь?! – в легком ужасе пробормотал Кэссиди.

– Предполагаю. Если чудо началось, его не остановить. У чуда свои правила игры. Знаешь, что мне сказал один толковый парень на стене? Что это не мы от джунглей обороняемся, а, наоборот, они от нас. Разуй глаза, Кэс! Пять-шесть лет назад здесь лазало обыкновенное болотное зверье. Мы его видели кучу на других тропических мирах. Да оно и на Земле примерно такое же. У него есть мозги, желудок, сердце, кровеносная система… Кэс, дружище, ты кромсаешь его на шесть частей, и что получается? Шесть жизнеспособных и сообразительных особей трех разных видов! Это истинное чудо, Кэс! И поверь мне, священнику и офицеру, – если уж оно задалось целью опрокинуть нас в море…

– Ты здесь вторые сутки, – сказал Кэссиди тоскливо. – А я второй год…

– Ну и дурак! – сделал четкий вывод Причер.

– …так вот ты посиди здесь с мое, а потом уже изображай оракула, – резюмировал Кэссиди.

– Но ведь чудо, Кэс!

– Чудо, – легко согласился Кэссиди. – И я очень надеюсь, что на грузовике прилетит несколько авторитетных биологов. Которые нам расскажут, как с этим чудом бороться. Лишь бы их не съели…

– Так, – сказал Причер, отдуваясь. – Хватит. Упорен ты в своих заблуждениях похлеще Фомы неверующего. Так упорен, что даже меня почти убедил. В одном – может, действительно имеет смысл дождаться биологов. Сдаюсь. Но только по этому вопросу.

– У-у… – Кэссиди тихо взвыл и трагически закрыл лицо руками.

– Потерпишь еще немножко, Кэс? – спросил Причер участливо.

– У-у… угу… – донеслось сквозь плотно сжатые пальцы.

– «Двоение» и резкое усиление атак начались примерно месяц назад.

– Угу…

– Кэс, что тут у вас произошло? Что-то должно было произойти. Не может быть такого, чтобы зверье с бухты-барахты начало показывать чудеса и идти на приступ огромными толпами.

Кэссиди выглянул из-за своего укрытия и тупо уставился на Причера.

– А чего тебе надо? – спросил он. – Вспышку активности местного светила? Изобару какую-нибудь аномальную?

– При чем тут изобара? – Причер начал тихо закипать. – Джунгли не изобару грызут, а нашу стену. Кстати, – поправился он, – изобара тоже… Не без греха. Когда идут серии запусков с плавучего космодрома, гидравлический удар должен быть тот еще. Океан его целиком не погасит. Так что изобара… Слушай, Кэс, не сбивай меня с толку. Что здесь произошло?! – Причер ткнул пальцем в столешницу. – Здесь! Что?!

– Ни-че-го.

– Совсем никаких событий?

– Почему? Зверье поперло как никогда раньше.

– Так прямо само по себе и поперло?

На этот раз Кэссиди не взвыл, а застонал. В полный голос.

– Капитан Причер, – сказал он. – Не издевайтесь над начальством. Ему хреново, оно целый взвод потеряло в джунглях. Ему знаешь как стыдно? Лучше бы я сам там загнулся!

– Ты когда последний раз был на исповеди, Кэс?

– Нет! – отрезал Кэссиди. – Не смогу. Честное слово, Джон, я для тебя и на органе сбацаю, и поднос с причастием держать буду, и все, что угодно. А вот исповедаться – только не тебе. Извини. Ты ведь людям душу наизнанку выворачиваешь. Уж лучше к психоаналитику. Там хотя бы ожидаемый результат за свои деньги. А с тобой бесплатно и очень больно. Кстати, был я на исповеди два месяца назад. Как раз черти в лесу завелись… Или нет, когда черти, это уже твой предшественник с ума сходить начал. Именно от них, родимых. И я грешным делом побоялся к нему соваться. Значит, месяца три не исповедовался. Все, отстань. Не пойду к тебе. Не пойду. Эх, жалко, психоаналитик на Землю удрал, сука трусливая, нестроевая…

– А что еще за черти? – небрежно поинтересовался капеллан.

– Да бегает какая-то погань зеленая. Человекообразная. Далеко, за десятой милей. Я сначала решил, что просто с океана дунуло – нанюхались парни морского воздуха, и все дела. А потом смотрю на монитор – действительно черти. Ну, кто-то из моих деятелей святому отцу на них и пожаловался. А у святого отца – хрясь! – и сам понимаешь что. Раз двадцать ко мне приставал – возьми да возьми его в джунгли. Решил один на один с чертом схлестнуться. Послал я его подальше. Ка-ак он меня понес! Мол, сволочь, отступник, на исповедь не ходишь, ну и все такое прочее. В общем, пошел вон, на порог больше не пущу. Я даже расстроился. Он ведь какой-никакой, но все-таки священник был. Только очень уж сумасшедший. Звоню Кронштейну, говорю: выручай. Тот, естественно, в бутылку лезет – мол, я русский офицер и не имею права встревать в ваши американские дела. Ну, тут уж ему лично полковник напомнил, кто на Кляксе хозяин. Кстати, Джон, ты с русскими здесь поосторожней. Это они только с виду такие хорошие. А на самом деле у них идеология: очень здорово, что НАТО платит нам жалованье, – мы ему за это при каждом удобном случае жопу показывать будем. Очень большую, на все полученные деньги… И не ухмыляйся, я не шучу, а цитирую радиоперехват. Да, про Кронштейна! Священник за ним до самого порта гнался. И пока капеллана на Землю не отправили, бедняга Эйб на базу – ни ногой. Тоже, наверное… Расстроился. Вроде меня. Ох, Джон, как вспомню – так вздрогну. Думаешь, почему у тебя комната заново окрашена? Он Библию разодрал и из страниц обои сделал. Это мы потом узнали, конечно. После того, как он атаку отбивать полез. В одно прекрасное утро. Как раз зверье штурмовать нас пошло, а капеллан – на стену. Без защиты, в одной сутане. Приволок на себе здоровенный крест – сколотил из двух скамеек. Запрыгнул на бортик и да-авай нечистую силу пугать… Уф-ф-ф…