Ярослав Коваль - Боец Демона-Императора Страница 10

Мы сцепились в опасной близости от хрустального экрана, но сделать с этим я в первые моменты боя не мог ничего. Противник рвался к моему горлу с такой яростью, словно я был причиной всех его бед в этой жизни, и это вызывало недоумение: он реально не в курсе, что мы все здесь — невольники императорского каприза?

Пришлось перехватывать его за локоть и уводить в сторону от себя, чтоб дальше хлопнуть по загривку, сдобрить это пинком в пятку и опрокинуть мужика на пол. Ножей его я не боялся. Я давно уже отвык бояться оружия в руке своего противника — при должном навыке обращения с собственным телом человек вполне способен противопоставить голые руки ножу. Огнестрельному оружию — уже вряд ли, но здесь и не было огнестрельного.

Парень, даже имени которого я не знал, с ненавистью смотрел на меня. Его правую руку с ножом я отвел в сторону четко, как на тренировке, а вот левую уже не успевал. Поэтому обошелся левым «когтем», в большей степени защищающим тыльную сторону ладони, нежели действующим как оружие. То есть оружие из него тоже получилось бы. Вроде хорошего кастета.

Оно и получилось. Несколько секунд мой противник пытался зацепить меня одним из своих клинков, приободренный, похоже, моей пассивной тактикой. Да, ножами он владел неплохо. Но не было в его движениях чего-то более важного… Определенно, собственным телом он владел чуть хуже, чем оружием. Я попытался подхватить его ритм, едва не заполучил порцию металла в бок, ушел в перекат, проехался по полу и чуть не врезался головой в ножку одного из нижних столов. Что-то весело прогрохотало мимо меня — кто-то выронил из рук поднос с посудой.

Боец с восторгом рванул следом за мной — у него на лице была написана уверенность, что вот теперь-то до моей крови он доберется в считаные мгновения. Я бы почувствовал к нему презрение, если бы у меня было на это время — не надо быть профессионалом, чтоб выиграть бой против более опытного, но отвлекшегося противника. Для этого нужна только удача.

Один из ножей мелькнул перед глазами — неплохой выпад. Я развернулся и пнул парня пятками в бедро. Пнул на выдохе и правильно, поэтому его отнесло от меня. Боец споткнулся на слуге, который кинулся убрать с дороги упавший поднос, но, к сожалению, не навернулся, сумел сохранить равновесие.

Я нагнал противника в два прыжка и поставил ему, развернувшемуся в панике, скользящий блок, на который он попался, как начинающий. Дальше привычно развернул его вместе с собой, поймал вторую руку с ножом… Неудачно. Парень не промах, присел, нырнул, освобождаясь от моего захвата, и пришлось отшатываться, теряя преимущество, чтоб в обратном взмахе он не смог зацепить меня ножом.

Мы схватились в очередной раз — руки и ноги мелькали, уследить за действиями противоположной стороны было немыслимо, даже если привык читать ритм чужих движений по плечам. Поэтому в этой схватке в большей степени приходилось полагаться на опыт тела, вдолбленный в мускулы годами обучения. Уже отшвырнув противника от себя, я осознал, что по ходу дела сумел найти способы противодействовать каждому из его приемов, причем все это прошло мимо сознания. И получилось как-то само собой.

Очередной рывок в мою сторону — я на рефлексе отшагнул и подставил ногу. Запнувшись, он все-таки попытался пырнуть меня клинком, пришлось перехватывать его руку, и не правой, а левой, блокируя на таком расстоянии от себя, чтоб не рисковать. Парня повело за собственной рукой. Буквально на мгновение перед глазами у меня появилась его шея, и движение правой рукой, рубанувшее «когтем» по незащищенной плоти, получилось неосознанно. Так же машинально я отскочил в сторону и пропустил мимо себя упавшего, зажимающего глубокую рану в шее человека.

— Добивай его, — приказал мне один из офицеров, на которого я до того не обращал внимания и потому, считай, не видел.

Смерил его взглядом, в который, кажется, вложил многое из того, что уже успел передумать и перечувствовать за последние четыре недели. Ноль реакции. На языке вертелись сразу два возможных ответа: «Добивай сам, козел» и «Пошел на хрен», поэтому я не успел сказать ничего. Один из мужчин за «верхним» столом поднял голову и сделал какой-то жест — тот самый офицер поспешно поклонился и, подхватив недобитого под локоть, сам выволок его из залы.

Этот мужчина на первый взгляд мало отличался от других мужиков, сидевших за одним столом с ним. Ни рогов, ни чешуи, ни хвоста… Впрочем, если он хвостат, я этого видеть не мог, разве что под стол заглядывать, под уложенные пышными складками белоснежные скатерти. Да, чуть более смугл, чем другие, с жесткими чертами лица, с очень бедной мимикой… Вернее, она у него практически отсутствовала. В тот момент, когда он перевел на меня взгляд, я, вздрогнув, понял, что мимика ему без надобности — все то, что выражают мускулы человеческого лица, вполне могли выразить эти глаза.

Одного его взгляда вполне хватило для того, чтоб поверить, что в жилах этого человека течет изрядное количество нечеловеческой крови.

— Иди, — миролюбиво окликнул меня другой офицер, и я пошел, машинально проверив, не потерялся ли где-нибудь мой нож.

В комнате, куда меня отвели (здесь отыскалось все, что только может понадобиться сразу после боя — новая одежда, лохань и два кувшина с теплой водой, накрытый стол, напитки, удобная кушетка и глубокое кресло возле окна), я первым делом насухо вытер правый «коготь», прощупал все ремешки, которыми он крепился к руке. Удобная штука, оказывается. Правда, не слишком-то гуманная. Похоже, в этом мире вообще мало гуманности. Не доросли пока.

Отложив оружие, я наклонился над блюдом с закусками. Все очень красиво разложено, хотя и видно, что для гладиатора собрали на одной огромной тарелке все то, что для больших господ распределяют по разным, — тут тебе и рыба, и мясо, и особым образом приготовленные овощи, и икра, и сыры, и перченый соус в вырезанных чашечками ломтиках фруктов. С местной изысканной кухней я еще не сталкивался (повседневная была настолько проста, что к ней легко было привыкнуть), поэтому первый ломтик отправлял в рот с огромной опаской. Оказалось необычно, но довольно вкусно. Уже через минуту я усердно наворачивал рулетики из пластинок печеной репы и ветчины, макая их в соус.

Очень нескоро отворилась дверь, и сопровождавший нас маг ввел в комнату еще одного бойца, который шагал неуверенно, пошатываясь, усадил его в кресло. Осторожно ощупал забинтованное плечо.

— Все нормально?

— Да, порядок, — слабо ответил гладиатор. Он был бледен почти до синевы. — Уже не болит.

— Добро. Будет болеть или кровить, скажешь парню за дверью. Он позовет меня. — И, отстраненно взглянув в мою сторону, чародей вышел.

— Эй, брат, не плеснешь мне вина? — спросил раненый, неловко двигая рукой. — Вот из той бадьи.

— Думаешь, стоит тебе глушить? — Я наклонил тяжелый серебряный кувшин над кубком. Аромат напитка скоро добрался и до меня. Похоже, напиток был стоящий, надо попробовать.

— Самое верное дело, чтоб кровь возродилась в жилах. Благодарствую. Заверни мне кусок мяса в лепешку, не сочти за труд. Вот того… Благодарю.

— Трудный был бой?

— Не слишком-то. Но, видишь, слегка неудачный. Впрочем, мне повезло больше, чем моему противнику. — Парень радужно усмехнулся, продемонстрировав великолепные зубы. — Царапина-то заживет. А твоему другу вообще не подфартило.

— Что? — Я не сразу сообразил, о ком вообще можно было так сказать.

— Руйшу. Руйшу не выгорело.

— В каком смысле?

— Да ни в каком. Убили его. Я видел, как выносили тело.

До меня эта информация дошла лишь с большим запозданием. Я успел что-то промычать в ответ, кивнуть головой, сделать лицо, которого, как мне казалось, собеседник ждал от меня… Потом он стал рассказывать что-то о своем бое, а я вдруг осознал, что же такое услышал…

И из головы разом вылетели и впечатления от собственного боя, и интерес к чужому. Руйш, парень, так настойчиво пытавшийся сделать отсюда ноги, не сумел выжить. Наверное, он чувствовал, что для него все это веселье хорошим не закончится, поэтому так упорно пробовал каждую возможность убежать, которая только ему представлялась.

Стало холодно и неприятно, еда потеряла вкус. Я попробовал вина и даже оценил тонкий его букет, но никакого удовольствия не получил. Отдых и расслабленность упорно перешибало одно веское соображение: почему я сегодня остался в живых? Потому, что повезло. Ну да, Руйшу тоже два раза везло. Или три, не помню. Я ведь дерусь не так, чтоб хорошо. Хреновенько дерусь, особенно если сравнивать меня с мастерами. Как мне должно везти, чтоб выживать и в будущем?

Вот только что тут можно сделать? Сбежать Руйшу не дали, не позволят и мне. Остается только тренироваться и научиться драться так, чтобы мои шансы стали хоть чуть больше. Даже если этого будет недостаточно, лучше умереть сражаясь. Просто ложиться и давать себя добивать слишком страшно.