Валерий Афанасьев - Стальная опора Страница 10

Я отправился в гостиницу. Завтра предстоял тяжелый день — как и вчера, и послезавтра, и в ближайшем обозримом будущем.

~~~

— Нет, нет и нет — я никогда с этим не соглашусь!

— И обречете народ гномов на смерть, уважаемый мастер Малус?

Малус сопел как паровоз с перегретым котлом — казалось, он вот-вот пустит пар.

— У меня есть меч, отличный меч. И кольчуга есть.

— А как же ваши подмастерья? С чем прикажете им идти в бой? А плотникам и текстильщикам? С пустыми руками? Чтобы пасть под тилукменскими стрелами в первый же час?

Малус, раскрасневшись, крутил головой в поисках одобрения. Остальные гномы шумели, никак не желая прийти к соглашению. Я решил, что настала пора пойти на небольшие уступки. Как все-таки трудно с этими упрямыми гномами…

— Если хотите, можете позже продать все штампованное вооружение. Я сам вызовусь быть вашим торговым представителем в империи. Но не раньше, чем вы обеспечите точно такое же количество вооружения, кованного вручную.

— Если только временно… — проговорил Малус неуверенно.

— Разумеется, временно, уважаемый гном. Временно и, что самое главное, очень быстро.

Утром мастера побывали в кузне у Солты и имели возможность наблюдать, как за час было изготовлено десять половинок панцирей. Здорово? Вроде бы да. Но разгорелся нешуточный спор. Насчет копий гномы согласились, насчет наконечников для арбалетных болтов — тоже. Да-да, мне удалось-таки разместить заказ на изготовление двухсот арбалетов. Мастер, его принявший, был уже в годах, но не потерял остроты ума и смекалки. С использованием литья и горячей штамповки он согласился почти сразу, сказав, что иначе он просто не успеет к назначенному сроку. Очень разумно. Немного пошумев, гномы согласились со штампованными доспехами и щитами. А вот по поводу мечей развернулась настоящая баталия.

Да понимаю я, понимаю — мечи получатся третьего сорта. Удобно ли мне склонять гномов к производству не самых высококачественных изделий? А где другой выход? Против плохо экипированных тилукменов и такие сгодятся. Если же позже удастся их заменить на штучные изделия мастеров, я буду только рад.

С трудом придя к соглашению по этому вопросу, мы перешли к следующему, и я с тревогой подумал, что так мы ничего не успеем. Нужно было хотя бы часть проблем полностью переложить на гномов, оставив себе только самые важные.

Я продолжил свое выступление, прерванное шумными дебатами:

— Сегодня после обеда я отправляюсь на границу долины. Хотелось бы, чтобы вместе со мной поехали мастера для постройки временного лагеря и оборонительных сооружений. Пора начинать, тянуть с этим никак невозможно, как и с тренировками ополченцев. К нашему отъезду для каждого вида работ должен быть выбран старший, отвечающий за их общий ход, иначе неразберихи не миновать. И пора формировать ополчение — первый отряд из пятисот человек. Он тоже отправится на границу. Остальное пополнение начинайте отправлять через три дня — так, чтобы через неделю собрались все. После обеда я отъезжаю от гостиницы. Всем собравшимся предлагаю ждать меня на выезде из города.

Пусть подумают. Им решать, кто именно поедет в первую очередь, в каком составе и количестве. Я не стал вмешиваться в дальнейшие споры гномов, решив плотно подкрепиться и немного отдохнуть перед отъездом. Кто знает, как еще удастся устроиться в походных условиях, да и обед в гостинице был всегда неплох.

Когда пришло время отправляться в путь, я вышел на улицу и радостно улыбнулся — у коновязи меня ожидал Нимли. Оказывается, я успел привыкнуть к нему за эти дни. Кто бы мог подумать…

— Гримми не с тобой? Я думал, вы поедете оба.

— Ха, как же — чтобы ворчун Гримми пропустил такую потеху! Он ждет у ворот, вместе с другими собравшимися.

Я кивнул, помахал рукой гостеприимному содержателю гостиницы, и мы тронулись в путь.

У ворот нас ожидала небольшая кавалькада и обоз с мастерами и оборудованием. Ополчение должно было отправиться следом пешим порядком. Гномы не слишком дружны с лошадьми. Тех, кто ездит верхом, наберется среди них не так уж много. В основном это те, кому приходится покидать долину по той или иной надобности. Здесь уже без лошадей не обойтись.

Наша небольшая кавалькада двигалась неспешной рысью, а я слушал Нимли, который рассказывал мне о собравшихся здесь гномах. Основная работа предстояла на месте. Месте, которому суждено стать судьбоносным. На том самом месте, где будет решаться, быть или нет народу гномов. На том самом месте, где некоторым из них доведется остаться навсегда. Многим ли? В чем-то это зависит от меня. И я постараюсь сделать так, чтобы число это было как можно меньшим.

6

К югу от старого тракта, что был когда-то одной из главных дорог канувшей в Лету империи, раскинулись бескрайние степи. Порою изрезанные лощинами и невысокими холмами, в большинстве они представляли собой гладкую равнину, в летнее время покрытую травами по пояс человеку. Или по грудь невысоким коням, многотысячные табуны которых пасутся в степи под присмотром пастухов-тилукменов — народности, чьи племена заселяют значительную часть этих обширнейших пространств.

Река Хат делит эти племена на правобережных и левобережных. О, река Хат. Не будь ее и ее многочисленных притоков, не было бы жизни в этих местах. Не цвели бы пышные травы, кормящие бесчисленные стада антилоп, невысоких короткошерстых быков-лутхи и резвых тилукменских коней. Не шумели бы рощи, дающие приют усталому путнику, что целый день трясся в седле под палящим солнцем. Не стояли бы по ее берегам города, бывшие некогда вехами на этом оживленном пути. Города, чьи пристани нынче редко принимают горделивые корабли. А ведь были времена, когда они ходили здесь целыми флотилиями. Теперь же лишь утлые рыбацкие лодки жмутся к причалам, которые им явно не по росту. Вольные города-баронства… Вольные? Быть может, когда-то. Ныне же обложенные непомерной данью. Ждущие с содроганием, когда в очередной раз пожалуют заклятые друзья — тилукмены, вошедшие последнее время в силу и уверовавшие, непонятно почему, что соседи обязаны с ними всем делиться. А если не захотят, то десятки тысяч тилукменских коней вытопчут их посевы. Вот и вынуждены бароны, скрипя зубами, принимать степных послов, улыбаться им, как друзьям, втайне мечтая, что наступит час, когда можно будет сбросить ненавистных «друзей» в полноводные глубины реки Хат. Об этом знают и те и другие. Но когда завоеватель задумывался о том, что рано или поздно придется платить — а вернее, расплачиваться? В тщеславии своем все считают, что военная удача будет вечной. И забывают, что ничто не вечно — разве что воды реки Хат, бегущие здесь уже не одно тысячелетие.

Барон Людвиг сидел в своей резиденции, в который раз перебирая возможные варианты дальнейшего развития событий. Перспективы получались печальными. Как объяснить рвущимся в бой сыновьям, что сейчас у них нет против тилукменов ни малейшего шанса? Города разобщены — хуже того, не найдя другого выхода, некоторые бароны готовы поддержать тилукменов, принять участие в их походах и грабежах. Но, судя по всему, не этим летом. Этим летом тилукмены затевают малый поход. Молодой хан Тулум объединил несколько племен правобережных тилукменов и планирует пуститься в набег на поселения гномов, что находятся на северо-востоке. Границы империи гораздо ближе, но империя тилукменам пока не по зубам.

Империя? Равнодушно взирает она за свои рубежи. Что ей страдания вольных городов-баронств, что ей гномы, которых тилукмены собираются стереть с лица земли и разграбить полностью, даже не обкладывая данью. Хитер Тулум, определенно хитер: обложи он гномов данью, эти прижимистые коротышки к следующему году успеют навербовать наемников. Отгородятся ими как щитом, и в следующем году тилукменам придется брать их укрепления с боем. Потому он решил взять все и сразу. Не ждать, пока соберутся все племена, а двинуться малым войском. Малым — по сравнению с другими племенами тилукменов. Барону и не снилось такого «малого» войска. Пять родов выставляют более двенадцати тысяч всадников. А у него, дай вседержатель, если наберется полторы тысячи ратников. И даже их он вынужден скрывать, заставляя большинство воинов ходить без брони и оружия. Он предпочитает платить дань, но не примыкать к завоевательным походам тилукменов. В этом барон был тверд, несмотря на упреки кое-кого из горожан. Платить по счетам приходится всегда — это он усвоил с детства. Нет, лучше он как-нибудь выкрутится, но не отправит на неправедную войну ни одного из своих людей. Не позволит себе и своим людям пасть столь низко. Жители славного вольного города не опустятся до грабежа. Но выход искать надо. Другой выход.

Жаль, гномам не помочь. Он бы с радостью — и вовсе не от большой любви к этим широкоплечим коротышкам. Здесь вступала в действие давно известная формула — «враг моего врага — мой друг». Но что он может? Это его люди предупредили торговцев-гномов о готовящемся набеге, о сроках и численности. Только все это слишком поздно.