Мари Лу - Легенда Страница 10

Требуется полчаса, чтобы все расселись по местам, а еще через полчаса официанты начинают разносить блюда. Я ничего не ем, нет аппетита. Командир Джеймсон садится напротив меня на противоположном конце нашего стола. Между ней и Томасом расположились трое моих одноклассников из Стэнфорда, с которыми я обмениваюсь натянутыми улыбками. По другую сторону от командира Джеймсон сидят трое военных, которых я не знаю. С другого бока от меня находится человек по имени Кайан. Он организует и курирует все Испытания в Лос-Анджелесе. Кайан присутствовал на моем Испытании. Он был знаком с нашими родителями, так что его присутствие вполне объяснимо… но почему он сидит рядом со мной?

Потом я вспоминаю, что, прежде чем мой брат присоединился к патрулю командира Джеймсон, Кайан был его наставником. Метиас его возненавидел.

А теперь этот человек хмурит кустистые брови и похлопывает меня по обнаженному плечу.

— Как вы себя чувствуете, моя дорогая? — спрашивает Кайан. Лицо его кривят шрамы: порез на переносице и еще один неровный след, который идет от уха до нижней части подбородка.

Мне удается изобразить улыбку.

— Лучше, чем ожидалось.

— Что ж, тогда я скажу.

Смех Кайана заставляет меня сжаться от страха.

Он осматривает меня с головы до ног.

— Это платье делает вас похожей на свежий зимний цветок.

Я из последних сил сохраняю на лице улыбку. «Спокойно, — говорю я себе. — Кайан — человек, с которым лучше не враждовать».

— Вы знаете, я очень любил вашего брата, — продолжает он с преувеличенной симпатией. — Помню Метиаса еще ребенком… вы бы его видели! Они с Томасом… — Кайан замолкает и поднимает одну бровь, глядя на Томаса, который краснеет и кивает, — бегали по гостиной ваших родителей в одних подгузниках, сложив ручонки как пистолеты… Они были рождены, чтобы пополнить наши отряды.

— Спасибо, сэр, — отвечаю я.

Кайан отрезает приличный кусок стейка и отправляет в рот.

— Во времена моего менторства Метиас был великолепен. Он вам когда-нибудь рассказывал?

В ту же секунду в моем сознании вспыхивает воспоминание. Дождливая ночь первого задания Метиаса. Они с Томасом взяли меня в сектор Танагаси, где я впервые съела миску эдаме (свинина, спагетти и булочки со сладким луком). Я помню их в полном обмундировании. Себя в грязных штанах и с растрепанными косичками. Томас меня дразнил, а Метиас молчал. Полы его мундира были запачканы кровью. Неделю спустя Метиас резко разорвал отношения с ментором, подал прошение, в результате чего его перевели в патруль командира Джеймсон.

Мне нужна лишь секунда, чтобы солгать, отвечая:

— Метиас говорил, что это секретная информация.

Кайан смеется.

— Хорошим парнем был Метиас. Великолепным учеником. Представьте мое разочарование, когда его включили в городской патруль. Мне он сказал, что недостаточно умен, чтобы быть судьей на Испытаниях и разбираться с результатами детей, которые его прошли. Сама скромность. Метиас всегда был гораздо умнее, чем сам думал. Прямо как вы.

Кайан мне улыбается.

Я киваю. Кайан заставлял меня проходить Испытание дважды, потому что я получила высший балл за рекордно короткое время (один час и десять минут). Он решил, что я жульничала. Я не только единственная, кто получил высший балл из всей нации. Возможно, только я проходила Испытание два раза.

— Вы очень добры, — отвечаю я. — Но мне никогда не достичь уровня брата.

Движением руки Кайан меня прерывает.

— Глупости, моя дорогая, — говорит он и наклоняется неприятно близко. В его улыбке есть нечто масляное и противное. — Я сам подавлен тем, как погиб Метиас, — авторитетно заявляет Кайан. — От рук Дэя, этого малолетнего ублюдка. Какой позор! — Он щурит глаза, и его кустистые брови кажутся еще более густыми. — Я так обрадовался, когда командир Джеймсон сообщила мне, что выслеживать Дэя будете вы. Его случай требует свежего взгляда, и вы как раз для этого подходите. Какая занимательная первая миссия, а?

Я ненавижу Кайана всем своим существом. Томас заметил мое напряжение и сжал мою руку под столом. «Просто потерпите», — пытается он этим сказать. Наконец Кайан отворачивается, чтобы ответить на вопрос своего соседа. Томас похлопывает меня по плечу и наклоняется к самому уху.

— У Кайана личные счеты с Дэем, — шепчет он.

Я перевожу взгляд на Томаса.

— Правда? — шепчу в ответ.

Томас кивает:

— Это Дэй оставил ему шрам от уха до подбородка.

«Неужели?» Я не могу сдержать удивления. Кайан крупный мужчина и проработал в администрации Испытаний дольше, чем я себя помню. Он опытный работник. Неужели парень-подросток действительно мог так сильно его ранить, а потом сбежать? Я смотрю на Кайана и изучаю шрам на его лице. Ровный порез, сделанный ножом. Вряд ли Кайан стоял бы смирно, пока кто-то резал ему кожу, а линия очень прямая, должно быть, это произошло быстро. На мгновение, всего на долю секунды, я оказываюсь на стороне Дэя. Радуюсь тому, что он сделал с Кайаном. Я бросаю взгляд на командира Джеймсон, которая не сводит с меня глаз, словно знает, какие мысли посетили мою голову. И чувствую тревогу.

Томас снова касается моей руки. Он ободряюще мне улыбается.

— Послушайте, — говорит Томас. — Республика — великое государство. Дэй не может скрываться от правительства вечно. Рано или поздно мы отыщем этого уличного сопляка. Раздавим, как жука, а другим это послужит примером. С вами ему не справиться, особенно когда вы в гневе.

От доброты Томаса приходит слабость, и я вдруг чувствую, словно рядом со мной сидит Метиас, говорит, что все будет хорошо и Республика меня не подведет. Однажды брат пообещал остаться рядом со мной навечно. Я отвожу взгляд, чтобы Томас не видел, как мои глаза наполняются слезами. Мне нельзя сейчас плакать.

— Давайте покончим с этим, — шепчу я.

Дэй

Ранний вечер. Я бреду по улицам между секторами Эльта и Уинтер, прохожу мимо озера, затерявшись в толпе людей. Раны все еще болят. Я по-прежнему ношу армейские штаны, которые дал мне хозяин дома, а перебинтованный бок и руку скрываю под тонкой рубашкой, найденной Тесс в мусорном контейнере. Мои волосы надежно спрятаны под кепкой. К своей сегодняшней маскировке я добавил повязку на левом глазу. Ничего особенного. Среди этого моря «синих воротничков» полно работников с производственными травмами.

Меня окружают знакомые звуки: торговцы вареными гусиными яйцами, пирогами и хот-догами со свининой расхваливают товар перед прохожими. Продавцы продуктовых и кофейных магазинов стоят в дверях, пытаясь привлечь покупателей. Мимо с грохотом проезжает старая машина. На озере, аккуратно обходя водяные турбины, установленные по краям, пыхтят теплоходы. Береговая система предупреждения о наводнениях молчит, лампы не горят. Работники вечерней смены плетутся домой. Время от времени девушки обращают на меня внимание и краснеют, когда я смотрю на них. Некоторые районы заблокированы. Их я обхожу стороной. Такие районы солдаты пометили как зоны карантина.

Звучит клятва. Я бросаю взгляд наверх на громкоговорители, прикрепленные к крышам зданий. Они потрескивают, отчего голоса звучат искаженно. На больших экранах останавливают рекламу и предупреждения ФБР о нападениях повстанцев Патриотов, чтобы показать изображения нашего флага. «Клянусь в верности флагу великой Американской республики, нашему Президенту, нашим славным штатам, сплоченности против Колоний и нашей скорой победе!»

Прохожие останавливаются. При упоминании Президента мы все отдаем честь по направлению к столице. Я шепотом произношу клятву, но замолкаю на последних двух фразах, когда полицейские уже не смотрит в мою сторону.

Клятва заканчивается, и жизнь возобновляется. Я выбираю китайский бар, покрытый граффити. Хозяин, который стоит в дверях, широко улыбается мне — у него не хватает нескольких зубов — и проводит меня внутрь.

— Сегодня у нас скидки на пиво «Циндао», — говорит он. — До шести часов.

Хозяин нервно стреляет взглядом по сторонам. Наверное, другие торговцы в городе его скидки не одобряют. Должно быть, он уже давно не в состоянии выплачивать налоги государству, раз готов идти на такой риск.

Я благодарю хозяина и прохожу внутрь.

Темно. В воздухе пахнет табачным дымом, жареным мясом и газовыми лампами. Я пробираюсь сквозь нагромождение столиков и стульев — по дороге прихватываю еду с тарелок беспечных посетителей и прячу под рубашку, — пока не достигаю барной стойки. Большой кружок посетителей за моей спиной веселится, наблюдая за чьей-то схваткой. Они поступают благоразумно, устраивая бои днем, а не вечером, когда полиция ходит по барам и арестовывает игроков. Ведь нелегальный игровой бизнес не приносит прибыли в казну Конгресса. Однако иногда игрокам везет, и полицейские принимают их выигрыши в качестве взятки.